KhristoffA : Не угадали

Наташа мчалась по проспекту, не замечая других машин, не глядя на дорогу, не думая ни о чем, кроме места своего назначения. Надо было непременно попасть к ней сейчас же, пока она не ушла на похороны своего отца. Она спасет, она поймет, больше никто не поверит.
Наташа не заметила как ее шорты намокли – некогда в туалет ходить, тут надо спасаться, бежать, а не писать на горшок. Заметила, правда, что сигареты кончились. Одна за другой, одна за другой - и вся пачка закончилась. Где они? Вот магазин, там должны бать.
Круто завернув направо, поставила машину наискосок, вбежала в магазин и сходу крикнула – Вирджиния, легкие, пачку! Кажется, сказали, что таких нет. Тогда Мальборо – есть? Есть. Сунув деньги, схватила, смутно подумав о сдаче, но времени не было, и она опять помчалась во весь дух.
Ида Ефимовна была дома. Она сразу все поняла, отложила похороны и усадила Наташу на скамейку во дворе. Она была психотерапевтом, к которому когда-то в детстве ходила Наташа.
В больнице стало хуже. Бесконечные расспросы, которые все заканчивались одним: «Собирались ли вы совершить самоубийство?» «Чувствуете ли вы непреодолимое желание умереть?» Так и напирали на это.
Наташа не хотела умирать. Она хотела заснуть, надолго, но не всегда. Причем быстро, как под наркозом: заснула, проснулась, и все прошло. Вот и сейчас ей хотелось, чтобы все мысли в ее голове остановились, чтобы неестественный страх кончился, и чтобы все как бы замедлилось. Главное – чтобы ее никто ни за что никогда больше не ругал и не винил.
Наконец, она честно призналась, что в данный момент жить ей не хочется, но при этом она осознает, что жить ей придется, и от этого ей ужасно страшно.
В палате стало еще хуже – приступ начал обостряться. Сначала пошли галлюцинации – из вентиляционного отверстия в потолке начал исходить газ, который точно что был предназначен для ее усыпления. Наташа выбежала в коридор и завопила, чтобы ее не убивали. Очень испуганный медбрат принялся было ее успокаивать, но она еще больше пришла в ужас, потому что он был замаскированный насильник. Приходили медсестры, окружали ее, пытались с ней говорить, но она уже больше никому не верила. Ей стал понятен весь заговор – ее хотят упечь в психушку.
Наконец наступила темнота. Время свернулось. Кто-то периодически будил, вел куда-то, какие-то собаки проделывали трюки, какие-то очень старые люди сидели в креслах с кислородными масками. Потом начались занятие по вырезанию и клейке цветной бумаги, а также рисование. Наташа рисовали аквариумы, а в них – своих детей. Ей было очень жалко, что дети утонули, и она добавила им в компанию рыб и пингвинов. Рисунки забрали, и она бросилась их отнимать – а вдруг подумают, что она хочет убить своих детей?
Ей стало ясно, что надо вести себя хорошо, чтобы потом выпустили. Она начала наводить порядок в своей палате. Сначала написала несколько объявлений и развесила по стенам.
«Со всеми прописанными лекарствами обращаться к моему адвокату»
«Все подносы с едой оставлять на столике»
«Хочу курить!»
Потом стала ровненько раскладывать все предметы: снизу штаны, потом рубашка, трусы, лифчик, зубная паста и зубная щетка справа от расчески, полотенца и мыла. Дошла и до вещей соседей по палате, сложила их одежду стопочкой, выставила в ряд тапочки, стараясь никого не будить. Потом вышла в коридор, там журналы по росту расставила на полке. Главное – порядок, тогда никто не осудит. И так она в это поверила, так убедительно всем доказала, что она – аккуратная прилежная спокойная девушка, любящая вышивать и гулять на природе, что ее, наконец, перевели в дом легкого режима. Можно видеться с детьми, ездить на выходные домой, курить каждые полтора часа с 5 часов утра до 9 вечера. Все это в совокупности с кислотой лития ее успокоило. Скоро совсем отпустят – главное, не забывать принимать лекарства.
Но сама Наташа то знает, как она их всех провела. Они ее уже не достанут, не скрутят опять, не посадят в интенсивное отделение без права курить. Они не о чем не догадываются. Она выпустили на свободу теперь уже окончательно и бесповоротно сумасшедшего человека. Не угадали… Ха ха ха.