Bocx. : Саша

Саша Русин сидел на могиле своего прадеда и курил. Каждые выходные он приезжал сюда, привозил в заплечном рюкзаке растворимый кофе в термосе, печенье, сигареты. Ходил среди оград и крестов, медленно, неторопливо. Потом садился на деревянную скамеечку за оградой, доставал кофе, закуривал. Снова шёл гулять… Так проходил его выходной день. Родители звали его с собой на дачу, друзья и коллеги – в ресторан, но Саша уже давно не был ни на даче, ни в ресторанах – со дня, который стал для Сашиного характера переломным – со дня смерти Александра Андреевича Николаева, Сашиного прадеда.

Саша не очень был близок к прадеду при его жизни; жил Александр Андреевич в деревне за пятьсот километров от города, где жили Русины; после смерти жены Александра Андреевича – ему было уже за девяносто – его внучка, Сашина мама, перевезла его в город и устроила жить у своей матери, а для Александра Андреевича – дочери, где он и прожил ещё три месяца, пока однажды ночью не остановилось его почти столетнее сердце. Возраста Сашиного прадеда не знал никто: советский паспорт он потерял в войну, а сам он всегда называл три даты своего рождения: 1910-й, 1912-й и 1913-й. Причём, если ещё накануне он говорил, что родился в 1912-м, то уже на следующий день утверждал, что год его рождения – 1910-й, и посылал подальше всех, кто напоминал ему о том, что он говорил днём раньше… Так и написали на скромной могильной табличке: Николаев Александр Андреевич, 19??—2002.

Саша так и не смог разобраться, почему со смертью человека, с которым он толком-то и не общался, его так стало тянуть на кладбище, на его могилу. Он продолжал жить так же, как и жид раньше: работал и учился, гулял во дворе перед сном, но в воскресенье обязательно, завершив все дела, ехал на кладбище. Проводил там, как правило, весь день кряду, можно сказать – жил там… Для себя Саша объяснял это тем, что кладбищенская атмосфера вечного благостного спокойствия помогала ему лучше отдохнуть перед очередной трудовой неделей, а наличие родственника на кладбище – повод, да и посидеть есть где. Друзья его, утрамбовывая девок в немыслимо навороченную 24-ю «Волгу» (от которой родного осталось – только один каркас) и срываясь на бесшабашную сильноалкогольную тусу, знали о Сашиной «странности» и не беспокоили его понапрасну.

***

По соседству с могилой Сашиного прадеда, прямо через тропинку, начиналась ограда ещё одной – Саша сразу, ещё на прадедовых похоронах, заприметил и запомнил её: на торчащей из холмика табличке также значились цифры 19??—2002, только покойная – некая Анна Ивановна Кузьмина – умерла на три месяца раньше Сашиного прадеда, о чём также можно было узнать из чёрной с белыми буквами таблички. Совпадение: покойную супругу Александра Андреевича тоже звали Анной. Саша никогда никого не видел на той могиле, но всегда на ней в обрезанной пластиковой бутылке стояли цветы, и всегда они были свежими. Со временем Саша стал воспринимать могилку чужой старушки по-особенному, будто имел к ней какое-то отношение: поправлял покосившиеся цветы, следил за тем, чтобы всё было в порядке.

Однажды Саша заболел и не смог навестить могилу деда в свой обычный день – воскресенье, но быстро поправился и, поскольку время действия больничного ещё не закончилось, а дома делать было нечего, отправился на кладбище в четверг, взяв с собой целый термос крепкого чая с лимоном, извечную пачку сигарет и груду распечаток из инета – почитать. Когда он, увлёкшись чтением и сигаретой, услышал за спиной кашель, он слегка испугался и от неожиданности вздрогнул. Обернувшись, он увидел девушку, подливающую воду в бутылку со свежими цветами на соседней – той старушки Анны – могиле. Сначала Саша снова отвернулся и продолжил чтение, но потом, затушив сигарету о дно стоявшей под лавочкой консервной банки, встал и направился к девушке, ещё не зная, что сказать и зачем вообще он это делает.

– Тоже по бабушке скучаешь? – выдал Саша первое, что пришло ему в голову, подойдя к незнакомке. Она подняла на него свои прекрасные, добрые, небесного цвета глаза… Саша понял, что это была его судьба.

***

Ну чем вот могут заканчиваться романы, начавшиеся на кладбище?..

Спустя полгода ребёнку Саши Русина и Ани Андреевой был уже месяц от зачатия. Жили они по отдельности, со своими родителями, но последние знали об их страсти и делали всё, чтобы выхлопотать будущим молодожёнам – в этом никто уже не сомневался – квартиру. Саша бросил курить (при его стаже с 11-летнего возраста это было подвигом), стал заниматься спортом, укрепляя здоровье; готовился защитить диплом и уже подыскал себе будущее место работы; Аню Сашин отец тоже устроил к себе бухгалтером… Да, Саша перестал ходить на кладбище, чем сначала обрадовал, а потом вновь разочаровал старых друзей – к старой разгульной жизни возврата для него всё равно уже не было.

Однажды поздно вечером Саша спешил с работы домой, когда какая-то пьяная толпа попросила его закурить. Через полминуты он уже валялся на земле, выдерживая звериные удары, а когда всё-таки поднялся и с бешенной яростью уронил на землю с разбитыми в мясо рожами двух уродов, получил заточкой в спину, в бок, и ещё раз – в грудь. Толпа разбежалась, на Сашином мобильном села батарейка, вокруг была городская окраина с вечно спящими жителями… Дойти до дома Саша не успел…

Когда Саша, полумёртвый, лежал в придорожном овражке, мимо него прошла женщина. Собравшись с остатками сил, Саша застонал: «Помогите…» Женщина вздрогнула, замедлила шаг, обернулась на звук, увидела Сашино умоляюще-бессильное лицо, после чего отпрянула, ускорила шаг и, опасливо оборачиваясь, поспешила домой, к немытой посуде, невыглаженному белью, соседкам, телевизору и «семье»: мужу-алкоголику и двоим сыновьям-пыжалам, которых сто лет как ненавидела, но в ту минуту считала самыми близкими, самыми родными, самыми любимыми людьми на свете.