Mia : Неказистый ноябрь

Это был старый особняк, с облупившейся краской на ставнях, кованым крыльцом и аляповатой лепниной. Он находился среди полуразрушенных неказистых халуп и огородов, упиравшихся в берег грязной реки.
Маленький город… Вдали от мегаполисов, витрин и суперкаров. Здесь не было фонарей, урн, неоновых подсветок и ночных клубов. Людей тоже было мало. Вокруг – степи.
Особняк не пустовал, хоть и выглядел заброшенным. Женщина, там поселившаяся, не была местной. Говорили, будто она приехала из самого Нью-Йорка, где рассекала на красивом блестящем кабриолете, и красный шарф только развевался как у Айседоры Дункан. Но она не была Айседорой Дункан, она называла себя Настей, и машину она, кажется, продала, а не романтично погибла вместе с ней, свернув себе шею, что было очень жаль, даже для неё самой. И сбежала она толи от кредиторов, толи от любовника, толи от мафии… Кто знает? Но вот уже полтора года она жила в этом особнячке, окруженном огородами. Она нигде не работала, редко выходила на улицу, и лишь иногда её можно было видеть сидящей на скамье возле крыльца в длинном шёлковом халате и тонкой сигаретой в руке.
Настя не боялась холодов и кошмаров, не боялась одиночества. Она смирилась с тем, что это была осень её жизни. Такой вот неказистый ноябрь. А дальше – зима, к которой Настя была готова. Неизбежная, быстрая зима. Когда её наконец-то найдут. И убьют. А потом похоронят возле этого особняка, и никто её не найдёт, потому что искать не будет. Так случилось, что Настя никому не была нужна.
Апатия мешала продолжить бегство. Апатия победила страх и жажду жизни. Хотя Настя чувствовала, что уже пора, что слишком засиделась она в этом городишке, что нужно бежать, не раздумывая. Но она устала.
Небо за окном было серым, в комнате царил бардак. Настя лежала на кровати и смотрела на потолок, она устала ждать смерти. А они её всё не находили. Может, Настя сошла с ума и ей нечего бояться? Может, она сейчас повернет голову и увидит маленького четырехлетнего мальчика – её так и не родившегося сына? Может, она его всё-таки родила? Не променяла на счастливую жизнь среди гор дорого тряпья и красивых машин? Одна беда… Кто же его отец-то? Да какая разница. И вдруг Насте изо всех сил захотелось повернуть голову и увидеть своего мальчика. Ласково подозвать, чтобы он маленькими ручками обнял её и прижался личиком к щеке, как бы целуя. Но Настя лежала не шелохнувшись. Она знала, что в комнате никого нет, кроме неё. И это была ошибка.
Парень лет двадцати семи в спортивном костюме и кедах бесшумно подошёл к кровати. Киллер по кличке Ветер – шикарный жест врагов Насти, такое надо заслужить. В его руках была подушка. Настя заметила убийцу лишь в последний момент. Она успела только скользнуть взглядом по его равнодушному лицу в очках. Оно было похоже на страшную маску – идеальный убийца – в глазах абсолютная пустота. В этот момент киллер положил подушку на лицо Насте – Ветер никогда ничего не объяснял своим жертвам. Она билась недолго, даже почти не пыталась сопротивляться. После того как женщина перестала дышать, убийца перенес тело к горячей батарее. Когда Настю найдут, ни один следователь не догадается об истинной причине смерти, да и кто её опознает?
Ветер вышел.
И он не мог видеть, как посреди комнаты стоял невидимый для него четырехлетний карапуз и лепетал: «Мама, ну посмотри на меня, я тут! Мама!»