Сергей Маслобоев : КАРЬЕРА - ДЕЛО СЕРЬЁЗНОЕ

В коридоре одного флотского высшего учебного заведения толпилась кучка теперь уже бывших школяров, готовясь предстать пред грозны очи комиссии по распределению. Я и двое моих лучших друзей стояли в стороне, охваченные общим волнением. В кабинет вызывали согласно списка, составленного в зависимости от среднего балла диплома каждого выпускника.
Первым за дверью скрылся один из моих друзей, окончивший нашу бурсу с отличием. Пробыл он там недолго. Да и чего тянуть-то было, если он сам имел право выбирать себе место службы. Выбрал он родную Балтику.
Вскоре дошла очередь и до меня.
-Не хотели бы вы поработать на севере?-
не дослушав моего приветствия, начал предлагать председатель комиссии. Но из разложенных на столе бумаг я уже успел зацепить глазом, что осталось ещё одно место здесь, у нас в Питере.
-Нет!-
категорически отказался я:
-Доехать не смогу.
-Почему?-
искренне удивились все члены комиссии.
-Меня в поезде укачивает,-
объяснил я и через минуту присоединился в коридоре в своему первому другу. Нам предстояло работать вместе.
Третий наш кореш пошёл последним, когда и выбирать-то было уже не из чего. Остались лишь запредельные места в разных Тьму-Тараканях.
Следует сказать пару слов об этом поистине уникальном человеке. За все шесть лет учёбы он не смог ни разу ни по одной дисциплине получить выше удовлетворительно. Отчислить его пытались неоднократно. Но он упорно, в последний момент перездавая хвосты, шёл к своей заветной цели – инженерному диплому. И всё это притом, что никогда не скрывал своего желания работать на берегу. Это в морском-то ВУЗе, где все бредят кораблями! Можете себе представить такое?
И вот перед комиссией стоит на вытяжку последний выпускник.
-Где бы вы желали работать?-
понимая всю ироничность вопроса, спрашивает председатель.
-В Москве!_
не моргнув Глазом, рубит мой кореш.
-Там же моря нет!-
как-то удивлённо, вдруг, задвигалась вся комиссия разом.
-Зато там министерство есть,-
он даже бровью не повёл.
Невероятно! Он один пробыл в кабинете дольше, чем мы все вместе взятые, но получил направление именно в Москву!
А дальше жизнь захлестнула вихрем накатывающихся друг на друга событий. С тех пор прошло больше двадцати лет. Я уже давно хожу капитаном на одном стареньком, потрёпанном теплоходике. А вот истории жизни моих друзей могут быть интересными.
Первый мой друг по всем законам служебного роста должен был первым из нас стать капитаном. Но это позже. А тогда, как и все мы, третьим штурманом ушёл в свой первый рейс.
И рейс у него выдался затяжной. Перечертив на картах полмира, намотавшись между портами и портиками, их усталое судно даже без груза, план был выполнен с лихвой, доползло, наконец, до родного порта. А так как судно в балласте и разгрузочно-погрузочных операций не предвиделось, то за ненадобностью засунули теплоход в какой-то дальний угол аж за территорией порта.
Капитан, проинструктировав старпома, сразу же отбыл с борта. Старпом тут же собрал вещички, доверив командование судном второму штурману.
-Остаёшься за главного,-
похлопал второй третьего штурмана по плечу, прощаясь у трапа. Мой друг был самым младшим командиром. Ему перепоручать руководство оказалось некому, и он остался командовать.
И надо же такому случиться, что в тот день проезжал мимо на машине какой-то очень высокий начальник, аж из самой столицы.
А рейс был долгий. А те из команды, кто не смог сойти на берег, уже успели добежать до ближайшего магазина. Да и девчонки к судну подгребли. С этим вообщем-то никогда проблем не бывает.
И вот подходит этот высокий начальник к судну и видит.… У трапа, как положено по уставу с повязкой на рукаве, при всех атрибутах, висит на фальшборте вахтенный. Именно висит, потому, как, успев осознать сквозь винные пары, что он уже в родном порту, стоять не может.
Начальник, то ли испугавшись, то ли спросить чего хотел, начинает лупить его по щекам, пытаясь привести в чувство.
И тут открывается дверь ходовой рубки, и на крыле капитанского мостика появляется третий штурман в парадном мундире, при всех регалиях, сверкая золотом нашивок, в белой фуражке с огромным крабом, слегка покачиваясь, а потому поддерживаемый под руки двумя
очаровательными особами женского пола, наперебой оказывающими ему знаки внимания.
Власть – штука коварная. От неё и не у таких людей порой крыша едет. А что взять
с пацана, только что вернувшегося из своего первого рейса, но в данную минуту самого главного командира на судне.
И вот мой друг, оперевшись на плечи поддерживающих его девушек, мгновенно оценивает ситуацию, складывающуюся у трапа, и, решительно свесившись с крыла, орёт во всё горло:
-Эй ты, козёл! Ты чего до моего матроса доковырялся? Коля! Гони его на х…!
Этот первый в его жизни рейс стал для него последним. Списали его с треском. И, как бы он не любил флот, всю оставшуюся жизнь пришлось ему работать на берегу. Но, повторяю, человеком он был очень способным. Спустя много лет, когда стал он руководителем крупного подразделения нашего пароходства, мне однажды довелось оказаться по своим служебным делам у него в кабинете. От окружающей обстановки поначалу даже оробел. Но кореш мой
к счастью остался прежним, и мы долго хохотали, вспоминая эту историю.
Судьба второго моего товарища складывалась диаметрально противоположно. Заняв маленький кабинетик на нижнем этаже министерства, он ринулся во все перипетии чиновничьего бардака. Но для успешной деятельности на этом поприще одного образования недостаточно. Да и к чему оно там? Умение интриговать и гнуть спину в этой среде ценится значительно выше профессиональной компетенции. А вот именно этому наши преподаватели научить-то его и забыли.
-Там всегда один. Не поможет никто. Упадёшь, руки не подадут,-
рассказывал он мне, как-то при встрече. И то верно. Береговые всё-таки в этом похлипче-то нас, флотских будут.
И вот мой друг, послав весь этот чиновничий рай куда подальше, использовав остатки накопленных к этому времени связей, вернулся на флот. Вернулся и начал всё с нуля.
А упорства ему было не занимать. Чего только стоила его учёба?
Эти строки я дописываю, сидя на диване в огромной каюте пассажирского лайнера. А мой друг, бросив на стул свой капитанский френч, как гостеприимный хозяин, накрывает на стол,
с нетерпением ожидая, когда я начну читать только что написанное.