Миша Розовский : Людочка

Капитан Уварова, служившая в детской комнате милиции Черёмушкинского района, остановилась перед подъездом дряхлой девятиэтажки. Дом смотрелся мрачно. Уварова вздохнула. Под конец рабочего дня дико не хотелось тащиться к родителям восьмиклассницы Людочки, но «наша служба и опасна и трудна....». Уварова была честным и добросовестным служакой.

Подойдя к засиженной старухами лавочке, капитан поставила милицейскую ногу на вытертое пожилыми задницами дерево и шлёпнула на колено планшет. Из кармашка форменного кителя она достала упругий пакетик и не спеша развязала узелок. Затем, не дыша, высыпала немножко белого порошка на плоскую поверхность планшета.

Достав сторублёвую купюру, Уварова ловко свернула трубочку, привычно вставила один конец в ноздрю, нагнулась и аккуратно запылесосила крошечную горку.

Неприглядный октябрьский вечер стал уютней.

Старухи на скамейке завозились. Старшая из них, Ангелина, вытащила расшитый бисером кисет. Остальные потянули к ней сложенные щепотью морщинистые пальцы. Все знали, что у Ангелины всегда самый убойный план. Афганский.

-- А ну отлезьте, — беззлобно рявкнула Ангелина, а капитан Уварова засмеялась и ещё сыпанула на планшет из своего мешочка. Старухи завистливо поглядывали на капитана, но скромно не просили угощения: знали, что Уварова никогда не поделится. Жадная.

Пожилые тёткозавры запыхали уродливо свёрнутыми «козьими ножками». Поплыл характерный тяжёлый дух. Уварова втянула вторую порцию. Пошмыгала носом. Подождала.

-- Ладно, бабоньки, пошла я… Служба, — протянула она и взялась за ручку грязно бурой двери подъезда.
-- А ты нонче к кому? Витька опять бузит или Беслан из четырёхсотой? — равнодушно спросила одна из бабок.
-- Да нет… Люда у вас тут живёт. Новорябова.
-- А, так это из 422-ой, — отозвалась другая бабка, — а чо с ней? Вроде и семья приличная… И Людочка приятная такая…

Последних слов Уварова уже не слышала — зашла в парадное.

В подъезде было светло и сухо.
Ссссуки, процедила про себя Уварова, имея в виду и чистый лифт и непожжённые кнопки. Не иначе как пресловутый Витёк — хулиган и задира районного масштаба, опять вымыл всё парадное и ввинтил побитые лампочки. Ну гадёныш, со злостью сплюнула капитан Уварова. Но сейчас она пришла по другомну поводу, время было позднее и разборки с родителями мерзавца она оставила на следующий раз.

Выйдя на пятом этаже, милиционер Уварова остановилась перед нужной квартирой и прислушалась. Из за двери раздавались разухабистые матерные частушки, перебиваемые басовитыми выкриками мужчины. Тот подпевал магнитофону.

Капитан надавила на кнопочку звонка и не отпускала её пока не открыли дверь.

В проёме нарисовалась женищна неопределённого возраста. Ярко размалёванные толстые губы держали сигарету. Травленные перекисью волосы были стянуты в пучок.

-- Баран, музыку заглуши, — заорала она в глубь квартиры. Магнитофон последний раз взвигнул нечто разбитное о «милёночке» и стих. Из комнаты показался тощий небритый мужик в майке. На его костлявых плечах раскинули крылья орлы и усмехались русалки. На многих пальцах были вытатуированны перстни.

-- А, здра желаю, — мужик покачнулся, — Чо надо…
-- Я по поводу вашей дочери, — шмыгнула носом капитан Уварова, — где бы мы могли поговорить?

Мужик икнул, а женщина, поплевав на бычок и бросив его на пол, радушно показала в сторону кухни, — Вы, проходите, проходите…

Трое расположились за кухонным столом, сдвинув в сторону недопитую бутылку виски и зеленоватый плавленный сырок на тарелке с отбитым краем.

-- Вы меня извините, тут, — смущённо сказала женщина, — я как-то собиралась, да не успела… Вы говорите, говорите, я вас слушаю… Меня зовут Маргарита Сергеевна…

С этими словами тётка достала из кармана халата старенький очешник и положила перед собой. Открыла. Внутри лежал тоненький шприц, чайная ложка, зажигалка и пара героиновых чеков. Разбодяжив один в чайной ложке, женщина поднесла её к огоньку зажигалки. Когда закипело, Маргарита Сергеевна споро набрала раствор в шприц, в одно движение намотала поясок от халата на руку и с первого раза попала в вену. Чувстовалось, что эта операция ей знакома очень хорошо. Убедившись, что в шприц поступил контроль — кровь из вены, Маргарита Сергеевна надавила на поршень. Глаза её закрылись, а рот наоборот приоткрылся. С уголка алой губы стекла капелька слюны и повисла…

-- Вы, продолжайте, она всё слышит, — уточнил муж, достал с полки крошечный пластиковый пузырёк и выдавил каплю прозрачной жидкости себе под язык. — Не побрезгуете? — он знАком предложил капитану Уваровой пузырёк, — Хоть и химия, но хороша....

Он вдруг вздрогнул всем телом.

-- Да нет, знаете, я уж как нибудь, — улыбнулась Уварова, и выложила свой мешочек на стол. Пока супруги ловили быстрый приход, капитан соорудила себе две жирных гусеницы. В ход пошла та же самая купюра.

Трое взрослых замолчали, прислушиваясь к своим телам.

-- Нда, так вот, — шмыгнув носом Уварова обвела присутствующих взглядом, — я вижу вы приличные люди. А вот с Людой у нас беда… Вы знаете, что сегодня директор школы застала её…

Милиционера перебила хлопнувшая входная дверь. Через секунду в кухню вошла сама виновница Людочка. Очаровательное создание четырнадцати лет с татуировкой бабочки на лице.

-- Здравствуйте, — тихо прошелестела девочка.
Отец стал наливаться малиновым цветом, — Ну-ка поздоровайся как надо, видишь по твою душу человек пришёл, — тихо, но грозно посоветовал мужчина, кивая на Уварову.
-- Здорово, бродяги. Чо, бля, не ждали? — послушно сказала Людочка.
-- Вот так, — удовлетворённо кивнул отец, а капитан улыбнулась. В это время Маргарита Сергеевна открыла глаза.

-- Людмила, — строго сказала женщина, выпуская газы, — ну-ка сама нам расскажи, что произошло в школе!
-- Ничего, — прошептала восьмиклассница, — они всё врут…
-- Ты, как с матерью разговариваешь?! — снова стал кипятиться людин папа.
-- На понт берёшь, начальник, — быстро поправилась Людочка.

Капитан Уварова открыла планшет, откуда на стол плавно выпал календарик с огромным голым негром, пристроившимся сзади к блондинке, отдалённо напоминавшей Маргариту Сергеевну в далёкой молодости. Уварова календарик спокойно убрала обратно в планшет и достала оттуда другой листок, заполненный аккуратным почерком.

-- Вот тут ваша директор мне сигнализирует, — Уварова пробежала глазами текст, — вот… сейчас… а… отказалась нюхать кокаин на перемене в туалете. Во время завтрака не выпила с ребятами пива… вот… аха… обещала бросить курить…
-- Что?! — заорал вдруг отец Люды, — да я тебе покажу как бросать курить, мокрощёлка!!!

Он хотел ударить девочку, но та отшатнулась под защиту капитана Уваровой.

-- Спокойно, — прикрикнула милиционер на отца, пышущего праведным гневом, и мягко обратилась к девочке, — это же у тебя в первый раз? Да, Людмила?
-- Да, — еле слышно ответила та.
-- Ты пойми, — шмыгнула носом Уварова и встала. Ей определённо захотелось походить. Капитан просто не могла усидеть на месте. Она стала мерить кухню шагами, — У тебя такой уважаемый отец… Сколько у вас ходок, Данила Васильевич? Пять?
-- Шесть, — скромно зарделся людочкин отец, — и один условно…
-- Во как, — подняла Уварова палец, — шесть ходок. А ты… Кто из тебя получится, если ты в четырнадцать лет хочешь бросить курить? И, не дай бог, выпивать… то что с тобой будет потом? А? Институт? Академия?

Людочка молчала и ковыряла грязный линолиум носком туфельки.

-- Посмотри на свою маму, — Уварова отыскала глазами Маргариту Сергеевну и показала не неё пальцем, — посмотри какая у тебя достойная мама. Она в твоём возрасте, насколько мне известно, уже на трассе работала…
-- Точно, работала, — улыбнулась Маргарита Сергеевна и выпустила газы во второй раз, — бывало к полуночи уже и рот не закрывается… а мне тогда и четырнадцати не было…

Данила Всильевич с любовью посмотрел на жену, а Людочка подняла глаза на капитана Уварову.

-- А у нас Семёнов в классе не курит, а Сизов так вообще не пьёт, — тихо проговорила она.

Уварова всплеснула руками.

-- Это же дети из очень, очень наблагополучных семей. Отрезанные ломти, — с надрывом воскликнула она, — Ты бы ещё Финкельштейна вспомнила. Тот вообще в двенадцать лет в математическую школу загремел. У Сизова отец врач, у Семёнова мама математик, а дедушка биолог. Конечно этим ребятам тяжело расти в таких семьях, но мы им поможем… Не бросим…
-- Поможем, — тенью отозвалась Маргарита Сергеевна, вытащила откуда-то из под хлебницы зелёную таблетку с оттиском бокала шампанского на ней и кинула в рот, — ой, как мы им сейчас поможем… тынц-тынц-тынц

-- Ты, доча, смотри, — отец Людочки, накапал себе под язык из пузырька ещё и закатил глаза, — смотри, смотри, смотри… — затянул он на один мотив.
-- Ну что, — капитан Уварова достала уменьшившийся уже в размере мешочек, — давай, по первому разу я не буду давать делу ход, но ты мне обещаешь. Слышишь? О-бе-ща-ешь! Ты больше так себя вести не будешь, — говоря это, капитан быстро располовинила беленькую горку и протянула Людочке свёрнутую в трубочку купюру, — давай, Людмила, покажи мне, что ты всё поняла…

Людочка приблизилась к столу, привычно взяла купюру и в один дух забила снегом обе ноздри.

-- Ай, маладец, доча, — вернулся в реальность Данила Васильевич, — я знал, что ты у меня умница.
-- Ну, я пошла, — взялась за ручку двери Уварова, — до свидания…

-- До свидания, — ответила Людочка.
-- Людмила! — взвилась Маргарита Сергеевна, — давай в моём доме без грубостей!
-- До свидания, блять! — поправилась Людочка, и капитан милиции Уварова, с чувством выполненного долга закрыла за собой дверь.

(c)