Миша Розовский : Земля Франца Иосифа

Узнать тухлое ли перед вами яйцо не сложно. Его даже пробовать не обязательно. Достаточно понюхать. Это факт. Но вот как, глядя на желток, определить вкус будущего куриного бульoна? А никак. Жди результата, а там увидим. Но то всего лишь яйцА, которые, ещё и не куры вовсе, а те, в свою очередь, как известно, вообще не птицы.

С человеками сложнее. Склонности будущего гения обычно проявляются ещё в детстве. Автор, дожив до седых волос в подмышках, не может напеть то, что Моцарт, говорят, смузицировал ещё в четыре года. Писал ли маленький Саша Пушкин на парте? И если да, то в рифму? Ничего ли не мешало в юности гениальному танцору Рудольфу Нуриеву? Чем играли, будучи мальчиками Эйнштейн, Рубенс или Зигмунд Фрейд?
Впрочем, в случае с последним ясно...

Артём Веточкин всю свою сознательную жизнь, а это не мало — почти девять лет, болел дальними путешествиями. К сожалению он болел не только путешествиями, но так же ангинами, простудами и прочими коклюшами. Так что будущий Миклухо-Маклай в основном путешествовал по огромной, во всю стену карте, приобретённой интеллигентными родителями ещё до его, тёминого рождения.

Целыми часами мальчик мог просиживать перед настенными океанами и материками, выискивая ещё не встречавшиеся ему места. Тёма просто влюбился в музыку далёких-далёких земель — Антананарива, Мыс Доброй Надежды, Соломоновы острова, Фиджи, Земля Франца-Иосифа...

Особенно тёмино воображение, как ни странно, поразил именно этот северный архипелаг. Он располагался на самом верху карты и мальчик открыл его для себя последним. Веточкин со смаком проговаривал про себя — «Земля Франца Иосифа». От одного названия веяло долгим морским плаванием, солёными брызгами, картой развёрнутой в капитанской каюте, пропахшей ромом.

Естественно, что все капитаны пьют ром и курят трубки. Иначе какие же это капитаны — думал Веточкин. Иногда, лёжа в кровати и уставившись в темноту широко распахнутыми глазами Артём представлял себя сходящим по трапу на неведомую Землю.

Прошло ещё пол-года. Артём продолжал мечать. Постепенно Земля Франца Иосифа стала для мальчика собирательным образом всего далёкого, неведомого и желанного. В своих мысленных путешествиях Артём заселял Землю Франца Иосифа дикарями, но иногда загадочная Земля была необитаема и открыта ледяным арктическим ветрам. Часто на ней возникали непроходимые джунгли, полные кровожадных хищников, но в то же время, и не реже чем джунгли, Земля была погребена подо льдами, где Артём охотился на белых медведей.

-- Пап, а ты никогда не хотел побывать на Земле Франца Иосифа? — спросил однажды Тёма за завтраком, — там же должно быть ТАК интересно...

Отец оторвался от омлета.
-- Да чего ж там такого интересного, — улыбнулся он, — вечная мерзлота, людей нет, холод… Бррррр, — передёрнул он плечами, — нет уж увольте...
-- Пап, а кто такой Франц Иосиф? — продолжал Тёма, — первооткрыватель? Охотник?
-- Неее… — не очень уверено протянул отец, — насколько я помню это какой-то австрийский принц, но может я и ошибаюсь, — пожал он плечами.
-- А где сейчас Франц Иосиф? — продолжал допытываться Артём.
-- Умер уже давно, — наколнился обратно к тарелеке отец.

Больше Артём с отцом о своих мечтах не разговаривал. Он вообще предпочёл ни с кем не делиться СВОЕЙ Землёй Франца Иосифа. Она должна принадлежать только (и только!) ему. Тем более там никто не живёт, — рассуждал Тёма, — а Франц Иосиф давным давно помер… Так что земля получалась как бы и ничейная. И Тёма узурпировал власть на Землю Франца Иосифа.

Весной Артёмка в очередной раз заболел. Воспалением лёгких. Да так сильно, что его положили в Морозовскую больницу. В течении нескольких дней мальчик находился на границе бреда и яви. После жаропонижающих вливаний он выныривал на поверхность реальности, чтобы через считанные часы опять ухнуть в сумеречное царство лихорадки.

Однажды, когда больной был совсем плох, к нему явился высокий тощий человек в золотых очках. Проффесор, — подумал Артёмка, но почему же тогда он без халата? И действительно. Вошедший был одет в некое подобие камзола современного покроя. От него приятно пахло чем-то давным давно забытым. Незнакомец подошёл к кровати и сел на краешек. Доктор, дайте пить, — Артёмка очень хотел пить, губы его пересохли, — пить...

Но сидевший на кровати человек совсем не отреагировал на слова маленького пациента. Он протянул Артёму тонкую холёную руку и галантно представлялся — Франц. Франц Иосиф. Очень, очень приятно...
-- Как?! А разве вы не умерли? — вдруг Тёма совсем расхотел пить, а в теле появилась приятная лёгкость.
-- Как же я могу? — натурально удивился Франц Иосиф, — а кто же будет наблюдать за моей землёй?!
-- Я! — хотел закричать Артёмка, и даже приподнялся немного в постели, — Я буду новым Францем Иосифом! Я обещаю… Пожалуйста разрешите мне...
-- Тебе? — усмехнулся настоящий, прежний Франц, — а ты справишься?
Артёмка аж задохнулся.
-- Я?! Я не подведу! Я смогу! — закричал Тёма в полный голос.
-- Нда? — Франц Иосиф поднялся и глянул поверх очков на переёмника, — ну ладно. Уговорил… Приступай к обязанностям.

Вдруг Тёму поразила ужасня мысль. А как же мама, папа, бабушка и хомячок? Он никогда не сможет их оставить. Об этом он как-то никогда не задумывался… Что же делать? Отказать самому Францу Иосифу? Но это невозможно!

-- Что же мне делать? Я не смогу там жить один, — на глаза навернулись слёзы.
-- Ну что ты, — усмехнулся глазами Франц Иосиф, — какие мелочи. Настоящая Земля Франца Иосифа всегда с тобой. Это неважно где ты… Настоящим назначаю тебя главным хранителем Земли Франца Иосифа.

С этими словами высокий гость наклонился и поцеловал мальчика в лоб. Губы у него были холодные-холодные. И это было так приятно, что Тёма застонал и провалился в небытиё.
А утром доктор сказал, что кризис миновал и скоро Артёмка окажется дома и будет там выздоравливать. Главное хорошо есть и много пить. Потом доктор небольно ущипнул пациента в живот и ушёл.

Действительно, скоро Артёма выписали. Но домой приехал совсем другой мальчик. Во первых теперь он был уже не просто Артём Веточкин, а землевладелец. Во вторых его распирала тайна. Из предыдущего своего опыта, Тёма знал, что подобными тайнами со взрослыми лучше не делиться. Не поймут. А сверстники поймут, но не поверят. Так что по любому выходило: пока он не вырастет и не станет Великим Путешественником, лучше всего держать язык за зубами. Это кстати неплохое умение для будущего землепроходца.

А летом Тёма поехал на дачу. Первый раз.

Дача, снятая родителями, была недалеко. Километров сто от города. Но выросший в тепличных условиях квартиры Тёма пил, упивался и не мог напиться свалившейся на его голову свободой.
Во первых сам участок. Четыре сосны, горка песка и грядки с луком, петрушкой и редиской. А так же деревяный сортир в конце извилистой тропинки, огибавшей веранду.
Во вторых околозаборное пространство где росли чахлые, но настоящие малиновые кусты. Бабушка обещала, что потом там может быть вырастет малина. От малины у Тёмы была аллергия, но бабушка резонно заметила, что в малине главное не вкус, а сбор. И даже если Тёме её нельзя есть, то собирать-то ему ну совсем не чуточки не возбраняется.
В третьих, метрах в двадцати от калитки, на улице была водоколонка. Тёма, выклянчив себе зелёный свет на игру за калиткой, мог повиснуть животом на рычаге и тогда колонка, издав печальный рыкающий звук, выдавала из носика прозрачную толстую струю.
К струе дико хотелось припасть ртом, но Артёмка знал, что это чревато. Случись бабушке увидеть внука пьющего «воду с микробами» как на его закалиточных играх можно будет смело поставить жирный крест.

В это лето Тёма Веточкин уже точно знал, что навсегда свяжет свою жизнь с путешествиями. Куда угодно. Душа настоятельно просила нового. Даже путь к колонке был полон интереснейших вещей, если видеть окружающее правильными глазами исследователя.

День был наполнен важным и интересным, но несмотря на это Веточкин никогда не забывал о своей основной миссии — Хозяин Земли Франца Иосифа. Он радовался лету и даче, но в душЕ чувствовал — настоящая жизнь ещё впереди.
И начнётся она лишь когда он вырастет и переедет жить на свою Землю. А пока это так… временное проведение времени в детском теле.

В один ничем с утра не примечательный день, исследуя муравейник у придорожной канавы, Артём неожиданно оказался в крохотном потаённом закутке. Миллипусенькую полянку с одной сторны закрывала бетонная задняя стенка автобусной остановки, а с другой густо разросшаяся акация.

Ступив на этот клочок земли, покрытый нежной июньской травкой, Артём вдруг испытал незнакомое ему чувство. Это был умопомрачительный коктейль из спокойствия, удовлетворeния и безопасности. Взрослые бы определили подобное ощущение как высшая форма умиротворения, но Тёма таких слов ещё не знал, поэтому он этот момент прочувствовал. А когда чувствуешь то, что не можешь выразить словами, то это и есть самое настоящее.

Притаившись в этом огромном кусте, сам оставаясь невидимым, Тёма мог наблюдать за редкими прохожими. Это ещё вдвое подняло ценность открытия. Мальчик стал наведываться сюда каждый день, пропадая на уютном островке всё дольше и дольше. Тут можно было сжевать прихваченную из дома сушку, определить место колонки или дачи по игрушечному компасу, понаблюдать в маленький бинокль за ничего неподозревающими тётками, выгружающимися из автобуса или, на худой конец, нарисовать очередную карту на клочке бумажки.

Через неделю Артёмка вдруг понял — это и есть его Земля Франца Иосифа. Недаром сам австрийский принц, навестивший его в больнице предупредил — «Настоящая Земля Франца Иосифа всегда с тобой. Это неважно где ты». Значит пока я маленький это она и будет — твёрдо решил Тёма.

А что это за неведомые земли на которых не зарыт клад? Это такой же нонсенс, как непьющий ром капитан без трубки. Но просто зарыть что-нибудь в землю не так интересно как, например, сделать «сюрприз». Вы не знаете как делается «сюрприз»? Это просто. Надо взять нечто очень ценное и маленькое и положить в неглубокую ямку. Сверху на ямку положить стёклышко и аккуратно засыпать сверху. Разровнять. Нарисовать соответствующую карту, ибо клад без карты штука бесполезная.
Потом можно приходить к «сюрпризy» и, осторжно очищая верхний слой земли со стёклышка, смотреть как там внутри поживает клад.

Тёма притащил самого лучшего из своих пластмассовых пиратов, наклейку корабля и пустую маленькую бутылочку из под витаминов. Она должна была символизировать бутылку рома. К этим сокровищам мальчик добавил блестящую монетку, привезённую мамой из Франции.

В эту ночь, когда Артёмка уже уплывал в сон, в комнату бесшумно вошёл Франц Иосиф.
-- Молодец, — присел он опять на край кровати и заблестел в лунном свете очками, — ты всё правильно сделал. Я тобой горжусь.
-- Но когда я вырасту, я обязательно поеду на настоящую Землю… — прошептал Артёмка.
-- Это совсем не обязательно. Эта Земля напрямую соединина с той, моей. — успокоил Франц Иосиф, — представь себе, что это телефон. Ты слышишь чей-то голос в трубке и вы рядом, совсем рядом и в то же время нет… Понимаешь?

Тёма Веточкин хотел ответить, что да, он всё понимает, но не успел — заснул.

А в Августе, третьего числа, у Артёма был день рождения. Девять лет это вам не пёс накашлял. Из города «на природу» приехали многочисленные гости. Среди них, алмазом в навозной куче, выделялся очень дальний родственник дядя Толя. Седьмая вода на киселе, но нужный папе человек. По Артёму именно так должен и был выглядеть Великий Путешественник — могуч, бородат и громогласен. К тому же от него и пахло правильно — смесью табака, пота и одеколона. А после закусок ещё и алкоголем.

Надо ли говорить, что от дяди Толи Артём не отходил ни на шаг. То, что гость был далёк от странствований и подвизался в молочном бизнессе мальчика не смущало: он ведь и сам Великий Путешественник, несмторя на возраст. У него даже есть свои земли. Надо смотреть в корень.

Когда всё более и более красномордый дядя Толик выходил покурить, Артёмка выскальзывал за ним и, заглядывая в глаза, рассказывал о своих планах на будущее. Он рассказал дяде Толику всё. Ну почти всё. И то что он будет Великим Путешественникомл и то как делать «сюрпризики» и как рисовать карты и даже, что такое меридиан. К удивлению Артёма, выглядевший капитаном дядя Толик этого не знал.

Единственно, что не рассказал Тёма — это о Франце Иосифе и о клочке земли за кустом акации. Это было ну уж слишком личное. И нежное.

К семи вечера безлошадные(пьющие) гости потянулись к электричке. Последним покидал дачу дядя Толик. Артёмка, естественно, вызвался его проводить до остановки автобуса.
И там, стоя рядом с большим, уверенным в себе взрослым, Тёма Веточкин, совсем неожиданно для себя, вдруг рассказал о своей Земле Франца Иосифа. Он даже вцепился в дядитолин палец, завёл его за остановку и показал её. Дядя Толик улыбался и кивал в так тёминому объяснению.

Минут десять они ещё пообщались, а потом дядя Толик, лёгким шлепком придав Тёме напрваление на дачу, отправил того назад под сосусом -«бабушка волнуется».

Артём отбежал до колонки и оглянулся. Дядя Толик не смотрел ему вслед. Он непонятно зачем зашёл за остановку и оказался на Земле Франца Иосифа.
Странно, что ему там понадобилось, заволновался Артём. Неужели дядя Толик догадался о зарытом там «сюрпризе» и захотел его откопать? Но этого не может быть! Ведь человек, который выглядит как настоящий Великий Путешественник никогда не возьмёт принадлежащее другому.
А вдруг дядя Толик пират?! Артём слышал — в наше время тоже есть пираты.

Тихо-тихо Тёма подкрался ближе и стал наблюдать за дядей Толей. А тот, не подозревая об ещё одной паре глаз, стоял на Земле Франца Иосифа и покачивался. Затем наклонился, сунул палец в рот и издал нутрянной стон раненного мамонта. Из его широко раскрытого, обрамлённого бородой рта ударила тугая здоровeнная струя блевоты.
Мощное дядитолино тело содрогнулось ещё раз и вторая порция зловонным цунами выплеснулась наружу, навеки похоронив под собой и клад-«сюрприз» и вообще всю Землю Франца Иосифа.

До помертвевшего Артёма долетел кислый тошнотворный запах. Артём не заплакал и не закричал. Просто повернулся и бросился домой. С тех пор Тёма навсегда охладел к путешествиям и к Земле Франца Иосифа, а когда вырос, то стал бухгалтером.

(c)