дохлятина : Улыбка бультерьера

Утром было свежо и меня немного знобило. На детской площадке никого не было и Граф резвился, раскапывая мордой песок, весело помахивая розовым хвостом. Как хорошо, когда никто не мешает выгуливать собаку. Никаких криков испуганных мамаш, воплей сопливых младенцев и истеричного лая бездомных шавок, держащихся от Графа на безопасном расстоянии.
— Нарушаем! – раздался над ухом мужской голос.
Молодой полицейский лейтенант в новенькой форме, улыбаясь, смотрит на меня, комично нахмурив брови.
— В чем собственно дело? – я поворачиваюсь к представителю власти и вынимаю замерзшие руки из карманов.
— Закон «О содержании собак» нарушаем, — уточняет лейтенант. – Без намордника и поводка, на детской площадке… Да еще бультерьер!
— Так ведь нет никого! – я оглядываюсь по сторонам. – Да и Граф добрый пес, никого не укусит. На человека бросаться не обучен. Только других кобелей не терпит…
— Ну-ну, — ухмыляется полицейский. – Такому и бросаться не надо. От одного вида инфаркт словить можно.
— У иных людей морда страшнее! – язвительно замечаю я в ответ, в упор разглядывая молодого лейтенанта.
Худая шейка жалко торчит над форменным воротником рубашки. Рост высокий, а вот мощи Бог не дал. В лучшем случае мы в одной весовой категории…
— Ваши документы! – парень делает серьезное лицо, но у него не очень получается. – Будем штраф выписывать.
— С собой нет, — я пожимаю плечами. – Кто ж собаку с паспортом выгуливает? Можем зайти в мою квартиру. Я тут на первом этаже живу, — показываю рукой на ближайший дом.
— Пройдемте! – лейтенант, ухмыляясь, делает приглашающий жест рукой, и я веду его в свою квартиру.
Граф с радостью вбегает в просторный коридор и, радуясь, что не надо мыть лапы, начинает носиться, скользя когтями по линолеуму.
— Сидеть! – кричу я, и пес замирает, преданно смотря мне в лицо. – Пойдемте на кухню, у меня там и паспорт в столе лежит, — приглашаю полицейского.
Он быстро проходит, оглядывая недавно отремонтированную прихожую, на ходу доставая из папки бланк протокола об административном правонарушении. Я достаю паспорт из выдвижного ящика стола и кладу его на кухонный стол перед опустившимся на табурет лейтенантом. Он склоняется над протоколом и аккуратно начинает заполнять бланк, поглядывая в мои анкетные данные.
Я медленно захожу за спину полицейского и нежно обнимаю его шею левой рукой, фиксируя пальцы на правой скуле. Молодой человек замирает и, поднимая голову от протокола, хочет что-то сказать, но я его опережаю и положив свою правую руку на его темя, резко разворачиваю голову против часовой стрелки. Слышен хруст шейных позвонков. Полицейский дергается и падает с табуретки на кафельный пол кухни.
Не теряя времени, я начинаю раздевать парня. Снимаю берцы, быстро распуская мокрые шнурки. «Фу-у! Носки мог бы и постирать», — брезгливо стягиваю влажные носки с больших ступней полицейского. Аккуратно расстегиваю пуговицы форменной куртки и рубашки, вынимаю ремень из брюк, переворачиваю труп на живот и снимаю форменную одежду. Теперь дело за майкой и трусами. Пенис полицейского сморщился и выглядит жалко. Большой размер ступней себя не оправдал уже в который раз. Собираю вещи в полиэтиленовый пакет из «Пятерочки» и, оставив голый труп на полу, выхожу на улицу. Помойка как всегда горит синим вонючим пламенем. Бросаю мешок прямо в горящий бак и, немного волнуясь, возвращаюсь домой.
Граф уже обнюхал покойника и теперь нетерпеливо смотрит на меня, виляя голым хвостом из стороны в сторону. Его пасть приоткрыта и между клыков свисает длинный розовый язык.
— Не спеши, пёсик, всему свое время! – отталкиваю Графа ногой и, взяв труп за ноги, тащу в ванную комнату. Там не без труда переваливаю мертвое тело через высокий край ванной, укладывая его на живот. Тело длинное и не помещается в ванной целиком, выгибаясь назад. Впрочем, сейчас это уже не важно. Достаю из под ванной пластиковый чемоданчик «Макita» и открываю жесткие замки. В специальном углублении лежит моя любимая «болгарка» с дисковой пилой. Уверенным движением открываю влагозащитную розетку и втыкаю вилку в сеть…
Через сорок минут труп лейтенанта полиции разрезан на небольшие куски. Содержимое моей ванной теперь напоминает витрину мясного магазина, в которой выставлены суповые наборы. Кафельные стены, пол и занавеска обильно забрызганы мелкими каплями крови. Кровь и на моей одежде. Еще бы не забрызгаться. Вам когда-нибудь приходилось пилить череп или тазовые кости? Нет? Тогда вы не знаете какая это муторная и грязная работа… А запах горелой кости? О, этот аромат мне не забыть никогда!
Впрочем, хватит сантиментов! Я достаю из под ванной несколько больших пакетов из той же самой «Пятерочки» и быстро укладываю в них куски мяса. Получается довольно объемная ноша (все же 60 килограммов в лейтенанте было). Потом снимаю с себя испачканную одежду, бросаю в ванную, и залезаю следом, одновременно включая горячий душ.
Через час, наслаждаясь чистыми волосами и ароматной кожей, в чалме из полотенца, выхожу из ванной комнаты. Граф сидит на полу рядом с дверью на кухню и жалостно поскуливает. Как я люблю бультерьеров за то, что они не лают!
— Держи, лакомка! – кидаю Графу в жестяную миску увесистый кусок бедренной части. Пес с жадностью начинает грызть кость, с легкостью размалывая подаренное лакомство, а я переношу пакеты с мясом в два больших холодильника, купленных на распродаже в соседнем гипермаркете. «Два по цене одного» — такая удобная акция!
После того, как мясо убрано, сажусь на табурет, на котором пару часов назад сидел молодой полицейский и начинаю читать незаконченный протокол об административном правонарушении.