Спинной мозг : Картонный домик (ч. 1)

— 1 --

В далеком 1979-ом, свежеиспеченный ученик второго класса Шурик, записался в кружок начального технического моделирования. Начальным моделирование называлось, потому что все делалось из бумаги. Руководила кружком Ирина Сергеевна — женщина лет тридцати пяти, не очень красивая, но веселая, обаятельная и незлобливая. На первом занятии Ирина Сергеевна не стала объяснять, как сложно мастерить из бумаги, она просто попросила каждого склеить куб: начертить развертку, вырезать и склеить. Сумевшие это сделать были неприятно удивлены результатами. Только после этого мудрая женщина сказала, что она научит желающих делать из бумаги красивые поделки. А после бумаги можно мастерить из чего угодно.

Те, кто выдержал показательную порку, обладали достаточным самолюбием и упорством, с другими заниматься не было смысла. Конечно, ни у кого ничего сразу не получалось, и это было обидно. Но Ирина Сергеевна, оценивая результаты труда, приговаривала: «Ну-с, давайте посмотрим на это изделие». Казенное слово «изделие» обезличивало кривобокую конструкцию и снимало персональное чувство досады. Взгляд автора прояснялся, обсуждение ошибок проходило конструктивно.

Зимой Шурик задумал склеить модель дома. Он увидел в журнале «Вокруг света» фотографию то ли немецкой, то ли голландской деревушки и очень захотел, чтобы у него тоже был домик с белыми стенами и перекрещенными коричневыми балками. Ирину Сергеевну упрашивать не пришлось, ей и самой понравилась идея. Внутри было решено вклеить ребра жесткости, чтобы картонные стены не теряли прямолинейности, в окна вместо стекла — целлофан и картонные же рамы. Ставни должны были открываться и закрываться. Балки планировалось покрыть лаком, для контраста. Спор вышел только из-за крыши. Ирина Сергеевна говорила, что стоит немного покорпеть и изобразить черепицу. А вот Шурику казалось, что крышу надо сделать плоской и покрасить железным суриком. «Это будет гармонично!», — почти кричал он. На том и порешили.

К середине марта домик был готов. Два или три последних занятия Шурик приходил в кружок, садился в самом дальнем углу и старался никому не показывать, что же у него выходит. А потом подошел к Ирине Сергеевне и сказал: «Готово». Шурик смотрел на нее исподлобья и ждал, Ирина Сергеевна разглядывала домик и долгие две минуты молчала, потом негромко сказала: «Шурик, это здорово. Ты, наверно, и сам не понимаешь, как это здорово».

Домик было разрешено взять домой, чтобы показать родителям. Родители отнеслись равнодушно. Дежурное: «Молодец, сын». И все. А на следующий день Ирина Сергеевна попала под машину.

Водитель, сбивший ее, был не виноват – она обходила автобус спереди. Он даже почти остановился, несмотря на гололед. Происшествие было, по сути, пустяковым, Ирину Сергеевну с переломом ноги – правда, перелом был со смещением – положили в травматологию. Наверно, все бы этим и закончилось. Но, видимо, из-за удара и падения у нее оторвался тромб. Ночью она умерла.

Кружок закрылся, домик остался у Шурика. Домик – взамен кружка и Ирины Сергеевны.

-- 2 --

Домик был поставлен на подоконник, лак на балках матово светился лунными ночами. Он не был живым, конечно, но было впечатление, что он обитаем. Казалось, хозяева просто ушли в гости. А когда они вернутся – в окнах загорится свет. Шурик одно время намеревался прорезать в полу домика дырку и вставить туда лампочку. И вертушку с бумажками, чтобы имитировать движущиеся тени. Можно было бы тогда внезапно выключать свет и представлять, как жильцы ругаются и начинают звонить в ЖЭК. Но вставлять лампочку почему-то не захотелось.

Чуть позже у домика обнаружилась странность с дверью. Дверь не хотела открывать наружу, как было задумано, она лишь чуточку приоткрывалась внутрь. А наружу — никак. Шурик прикидывал: сделать из домика копилку? Или взять нож и открыть дверь силой? Или прорезать еще одну дверь?

Примерно через год после смерти Ирины Сергеевны умер пятилетний мальчик, живший этажом ниже. Что с ним случилось, Шурик не выяснял, зато услышал приглушенное причитание соседки: «Бог дал, Бог взял». Кто такой Бог и зачем ему понадобился пятилетний ребенок, не было понятно. Но зато стало ясно, что Ирину Сергеевну, видимо, тоже забрал Бог. И дал Шурику домик? Типа, баш-на-баш? Это было жутковатое открытие. Сразу возник вопрос – а домик Бог тоже заберет, когда захочет? Домика было жалко. Он ведь не просто откуда-то взялся, Шурик его сам сделал: клеил сам, раскрашивал сам. А вот откуда взялись такая точность и аккуратность? Бог дал! Дать-то дал, но ведь, не просто так. Отдал одно, взял взамен другое. Или наоборот – сначала взял, потом дал? Да, по всему выходило, что домик Шурику достался не даром. Домик — Шурику, Ирину Сергеевну — Богу. А если завтра домик понадобится Богу? Мысль шла по кругу, от напряжения заболела голова.

На следующий день Шурик пошел в библиотеку:
- Мне что-нибудь про Бога надо. Ну, про Бога, в общем, – промямлил он в ответ на вопрос библиотекарши. Та задумалась.
- А что ты хочешь про него узнать?
- Мне с ним поговорить надо, – с детской непосредственностью объяснил Шурик. – Короче, надо сделать, чтобы он у меня не забрал это… ну, штуку одну.
- Ладно, я поняла.

Библиотекарша выдала книжку. Про богов древних греков. Книжка была интересная, но в ней было много богов, с кем из них надо разговаривать? Да и слово «древние» как-то настораживало.
- Мне эта книжка не подходит. Не, она интересная, но это не то.
- Что конкретно не то?
- Я так и не понял, как с ними разговаривать. Надо на Олимп, что ли ехать?
- Вообще-то, богам молились и жертвы приносили, чтобы они желания выполняли. То есть просили у них и давали им что-нибудь за это.
- Вот! Это мне и нужно!

Процедура общения становилась понятной. Причем, становилось понятным главное: как начать разговор самому. В книжке было написано про молитвы, просто Шурик до конца не понял – торопился очень. После объяснений библиотекарши стало ясно, что молитва – это что-то вроде просьбы. Уж попросить-то он сумеет! К тому же, просьба, подкрепленная чем-то материальным, явно имела больше шансов на успех.

Прочитанное в книжке Шурик решил обсудить с другом Лехой.
- Для жертв алтарь нужен, – авторитетно сказал Леха, – без алтаря нельзя. Алтарь – это такое место особое. Специально для жертв. Про него Бог знать должен. Чтобы порядок был, чтобы жертвы в одно место складывали, а не бросали, где ни попадя.
- А этот самый алтарь как выбирают?
- Не знаю. Наверно, его Бог указывает как-то. Или просто от балды, где место хорошее, там и алтарь. А тебе зачем?
- Да просто интересно. В книжке не написано про алтарь.
Помолчали.
- Говорят, Бога нет, – Леха смотрел с сомнением, – хотя, бабушка говорит, что есть. Она в церковь ходит. Спроси у нее.
Обсуждать с Лехиной бабушкой проблему алтаря не было нужды, все уже и так стало понятно: домик и есть алтарь. Что тут непонятного?

-- 3 --

То, что в жертву годится далеко не все, Шурик понял очень быстро. Например, деньги не принимались, ни в каком виде. Монеты вываливались из домика, а бумажный рубль просунуть в приоткрытую дверь так и не удалось. Для принесения жертвы нужно было что-то особенное. И тут Шурик вспомнил про марку.

Марка была куплена на деньги, которые он стащил. То есть украл. Марка-то была так себе, ничего выдающегося. И куплена она была лишь потому, что краденые деньги жгли руки. Обменять ее не удавалось – никто не хотел ее брать, а выкинуть… Была как-то попытка выкинуть марку. Вместе с изрисованными бумажками она отправилась в мусорное ведро. Но, видимо, лежала сверху и мать, подумав, что это он по ошибке, достала марку и положила Шурику на стол. Потом удалось-таки отдать марку в нагрузку при обмене. Но через два дня марку Шурику вернули. «У меня уже есть такая, – сказал мальчик из соседнего подъезда, – зачем мне вторая?"

Если случай с матерью еще можно было назвать случайностью, то после второго стало ясно, что избавиться от марки не получается. Шурик испугался, марка осталась жить в альбоме. Натыкаясь на нее взглядом, Шурик испытывал болезненные приступы стыда.

Марка не была ценной вещью, она была вещью неудобной. Избавиться от нее хотелось невыносимо. Марка исчезла в глубинах домика навсегда. Показалось даже, что домик после марки сыто зажмурился. Или хитро прищурился, поощряя эту маленькую операцию на совести?

«Наверно, надо было что-то попросить», – досадовал Шурик после свершившегося жертвоприношения. По дворовым понятиям выпрашивать что-то было «западло», но он же не просто так, он же жертву принес. Конечно, просить надо было сразу, вернее даже – до того, ведь после драки кулаками не машут. Получалось, что первая жертва стала напрасной?

Почти через месяц, засыпая, Шурик вскинулся от неожиданной мысли: жертва не была напрасной, взамен жертвы пришла уверенность в том, что домик – это точно алтарь, его личный алтарь, для его личного, персонального общения с Богом. Как телефон без блокиратора. Его заметили и дали понять, что он замечен!

(Много позже, в конце восьмидесятых, перед армией, Шурик вздрогнул, услышав песенку со словами «… Your own Personal Jesus». И, вспомнив ту самую ночь прозрения, улыбнулся: у него-то «Personal Jesus» появился почти на десять лет раньше!)

-- 4 --

Необходимости что-то просить у домика не возникало долго, до седьмого класса. Временами Шурик рассказывал ему про свою жизнь, говорил про все, ничего не утаивая. Пробовал приносить мелкие жертвы. Кое-что было принято.

Однажды осенью во дворе возник спор про вино. Из разряда кто, где и сколько пил. Шурик ни разу не пробовал алкоголь и отмалчивался. Больше всех говорил Витек. Он временами ошивался около старших пацанов и, по его словам, пил, чуть ли не каждый день. «Разок бутылку портвейна усосал, — говорил Витек, — цепануло, конечно, но не в зюзю». Шурик вслух выразил недоверие. Он видел, что делает с его отцом бутылка водки. Водка, конечно, не вино, но ведь винная бутылка побольше водочной.
- Ты, Витек, что-то не то говоришь, – дипломатично начал Шурик, – с пузыря и помереть можно.
- Что, не веришь? – Витек распалился не на шутку.
- Не верю. Докажи!
- Неси вино, докажу. Хотя, откуда у тебя вино… – Витек презрительно скривился.
- Принесу. На что спорим? – Шурик чувствовал, что сказал лишнего, но слово – не воробей.
- На трояк, – по-взрослому ответил Витек.
- Забились!
Вино Шурик должен был принести завтра. Или трояк, если вина не будет.

Придя, домой, Шурик задумался. Вопрос надо было как-то решать. Денег не было ни на вино, ни на отдачу Витьку. Да и с вином было все не просто – его же еще купить надо. Просить мужиков около магазина было страшновато, к тому же там постоянно бродил участковый. А старшие пацаны за покупку вина брали рубль. Оставалось одно – обратиться с просьбой к домику. А жертва? Жертва тоже нашлась.

Как раз в это время стали появляться одноразовые шариковые ручки BIC. Обладать такой ручкой считалось круто. Это была статусная вещь, не для каждодневного использования. Состояла ручка из прозрачной ограненной трубочки и стержня с особым наконечником, который вставлялся в трубочку. Если стержень кончался, то ручку можно было выбрасывать. Правда, из трубочки получалась отличная «фыркалка» для стрельбы жеваной бумагой, но, то – трубка для плевания, а то – ручка!

У Шурика была такая ручка. И терять ее было жаль, очень жаль! Но ведь, чем ценнее предмет, тем ценнее жертва! Не дожидаясь, пока приступ храбрости пройдет, Шурик вынул стержень и аккуратно затолкал его в домик. Стержень вошел без проблем. И тогда была озвучена просьба: помочь в решении проблемы с вином. Спохватившись, Шурик добавил: «Мне вино завтра уже нужно… вечером». Несмотря на все волнения, сон пришел сразу.

Днем, возвращаясь из школы, Шурик зашел в кусты, по-малому. Расстегивая ширинку, он увидел лежащую на земле бутылку вина. Это была ожидаемая неожиданность. Жизнь стала легкой и цветной. Вино, конечно, было перепрятано. Оставалось дождаться вечера.

Вечером пацанов собралось больше, чем обычно – видимо, кто-то разболтал про спор. Витек, похоже, готовился получить трояк и показушно протирал носовым платком граненый стакан, приговаривая: «Не выпить, так хоть стакан протереть». Шурик без разговоров достал из-за пазухи бутылку и сказал Витьку: «Вот вино. С тебя – трояк!» Пацаны притихли.

Витек просил на отдачу долга неделю, Шурик великодушно дал ему три дня: «Если не отдашь за три дня, будешь моим рабом, пока не расплатишься». По итогам, рабство Витька растянулось на две недели.

Большинство зрителей сразу разбежались, из оставшихся пить согласились только Шурик, Витек и Леха. Леха сделал два глотка и сказал: «Хватит, а то похмелье завтра будет». Витек с Шуриком выпили по стакану. Новое ощущение понравилось Шурику. Про закуску никто не подумал, Витька сразу развезло, и он ушел в свой мир, где горестно оплакивал проигранный трояк. Шурик допивал вино и болтал без остановки. Из подробностей окончания вечера он помнил только то, что стоял, покачиваясь около картонного домика в своей комнате, и бормотал: «А ты нормальный чувак! Дай пять!»

Утром было плохо. Голова от затылка к правому уху налилась свинцом, мутило, двигаться было сложно. Отец, неожиданно не ушедший на работу, учуял запах перегара и отвесил Шурику полноценную пощечину со словами: «Еще раз унюхаю – выгоню на улицу». Щека припухла, голова начала разваливаться на куски. Домик не прощал фамильярности…

Сидеть в школе было невыносимо. Весть о выигранном споре уже разнеслась, несколько человек подошли пожать руку. После второго урока Шурик ушел домой и проспал до прихода матери. Домик присматривал за Шуриком своими целлофановыми окнами.

Через пару дней Леха плотно насел с вопросом: откуда вино? И почему он, Леха, лучший друг ничего не знает про это. Пришлось ему рассказать. Только о Домике (теперь это слово всегда звучало с большой буквы) не было сказано ни слова. Леха хохотнул: «Ну, ты и везунчик!» А потом добавил серьезным тоном: «Я бы дал тебе рубля полтора, если что». Шурик от души пожал лехину руку и заверил: «Я и не сомневался».

Витек отработал рабство, не пикнув, чем тоже вызвал что-то вроде уважения. Была даже мысль простить ему последние тридцать копеек, но Леха возражал. «Не вздумай, – говорил он, – этот говнюк потом скажет, что ты слабак». И оказался прав. Витек, отдав последние деньги, высказался в том смысле, что, в принципе, вопрос он мог бы решить и через старших, но Шурик ему просто симпатичен и проблем Шурику он не желает. «Точно, говнюк», – подумал Шурик, подивившись Лехиной способности понимать людей.

Так или иначе, инцидент с вином забылся, жизнь вернулась в накатанную колею. А потом появилась Лера.