Миша Розовский : В. И. Ленин как П. П. П

Очередь, несмотря на необычно душное апрельское солнце, растянулась почти до гостиницы «Москва». Старушки, провинциальные отцы семейств с детьми на буксире, пионеры, а так же откомандированные с заводов пролетарии терпеливо стояли на Красной Площади. Цель их была свята — отдать дань вождю мировой революции Владимиру Ильичу Ленину и посетить Мавзолей.

Некоторые сжимали тощие букеты, кто-то читал передовицу или тихо разговаривал. Вся площадь алела флагами, развевалась знамёнами и настоятельно напоминала: сегодня праздник — День Рождения вождя, лидера, вечно живого и великого… От ГУМа доносилось нечто бравурное по типу "… а Ленин такой молодой/ и юный Октябрь впереди..."

Под неусыпным и всевидящим оком Антонины Сергеевны Семикоз, заслуженного работника школы — статной дамы лет пятидесяти с признаками явной сученности в лице, чинно кучковались лучшие представители 4-А, Б, В классов девятнадцатой школы города Пушкино в количестве двадцати человек. Вторым вертухаем, охряняющим порядок, маячила длинная и прыщавая десятиклассница Оля, надсмотрщица по линии Комсомола.

Ярко, очень ярко и красиво ждали дети встречи с дедушкой Лениным. Красные галстуки, белые сияющие фартучки, позолоченные пуговицы пионерских рубашек. А так же пилотки, цветы, купленные накануне родителями — полный набор школьного политического выхода «в свет» середины семидесятых. Дети потели и гадали действительно ли Ленин живой или это всё выдумки.

-- Так! Не толпиться, не толкаться… аккуратно входим парами, — убедительным громким шёпотом Антонина Сергеевна выплёвывала в лица детей команды, — спускаемся спокойно. МОЛЧА! Проходим мимо и выходим… всем всё ясно? — училка обвела взглядом подавленных ответственностью подопечных и качнула кукишем волос на голове. Несогласных и непонявших не обнаружилось.

-- Подтянитесь, подтянитесь, — с другого конца группы вторила комсомолка Оля, — Серпухова не отставай, Николаенко поправь галстук, Черемушкин и Петрушев...

Андрей Черёмушкин и Максим Петрушев были готовы к путешествию в Мавзолей уже давно. Андрей сделал все приготовления необходимые для предстоящей операции, а Максимка обеспечил всё связанное с документальным отчётом. Они переглянулись и взялись за руки.

-- Не дрейфь, — Андрюха слегка пожал руку товарища, — это быстро, я точно знаю как, ты просто делай то же самое, что и я… главное сработать чётко.
-- Сам ты дрейфишь, — шёпотом же огрызнулся Максим, — да я, если хочешь знать, всю процедуру назубок...
-- Назубок не назубок, но я тренировался, — убедительно втолковывал Андрей.
-- Ладно, ладно, ты главный… — согласился Максимка и тут их и прервала надсмотрщица.

Ученики потянулись в монументальное строение, вход в которое в напоминал вход в метро. После дневного света, ведущие вниз ступени были плохо видны. Лишь революционного цвета прыщи с лица комсомолки Оли слегка рассеивали полумрак подземелья.

Группа, ведомая Антониной Сергеевной(украдкой, но чтобы все видели, смахнувшей слезу), завернула направо и вползла в маленький зал со столом посередине. На столе стоял гроб — не гроб, ящик — не ящик, а, для простоты картины, скажем пенал в котором идиллически лежала небольшая Его фигурка.

Максимка затаил дыхание
-- Слушай ты уверен что сработает? — одними губами прошелестел он на ухо Андрейке, — а вдруг не заведётся…
-- Да не дрейфь, ты, размазня, — если не получится, то следуем плану «Б»! Готов? — и, получив утвердительный полукивок друга, Андрей вскрикнул во весь голос, — Давай !!!

Тут произошло что-то абсолютно не запланированное и тяжело поддающееся описанию. Оставшиеся свидетили давали противоречивые показания.

Андрей Черёмушкин неуловимо быстрым движением дёрнул вверх кожу на подбородке и сорвал с себя лицо. Да, да, именно сорвал с себя лицо. Под кожей у него обнаружилась круглая зелёная голова, усеянная маленькими выпуклостями, шевелившимися независимо друг от друга. Посреди этой маленькой вертлявой головки сияли четыре паучьих глаза под которыми истекал слизью широкий раструб-хоботок.

То же самое проделал с собой и Максим. Затем дети выскочили из школьной формы, рубашек, обуви и трусиков. Просто, как и со школьной формой, разделались со своим кожным покровом. Перед впавшими в ступор учителями, ребятами и охранниками скакали маленькие юркие зелёные человечки и обменивались резкими отрывистыми репликами. Общались они высокими тонкими голосами.

Быстрее всех среагировал капитан Клименко. Он выхватил табельное оружие и, несмотря на окружавших его детей, открыл огонь на поражение. К сожалению на траектории девятимиллиметровой пули оказалась голова коммунистки Антонины Семикоз. Голова взорвалась праздничным салютом и обдала близстоящих горячей партийной кровью. Если бы товарищ Семикоз смогла адекватно осмыслить происходящее, то наверняка возгордилась возможностью погибнуть рядом с Ильичём.

В это время немыслимо юркие зелёные человечки — бывшие Андрейка и Максим, перекликаясь, в одно мгновение оказались у ложа Ленина. В четыре жилистых лапки они перевернули тщедушную тушку и оседлали её. Существо, сидящее первым глумливо вскрикнуло по-русски — «Внимание! От винта !» и как-то по особенному дёрнуло голову вождя и схватилось за его уши. Неподвижное до сего момента тело вдруг сумасшедши лихо развернулось и, с двумя седоками на спине, вылетело из Мавзолея.

Стоявшие на улице увидели как пара маленьких нечеловечков, сидя и крепко сжимая коленями Владимира Ильича, устремилась прямо в небо. С торца Ильича вырывалась тугая струя ракетного газа, а лысина, служившая на самом деле пространственным отражателем, ослепительно сверкала.

Через короткое время ППП (портативный-пространственный-переместитель) «Ильич — 1» пристыковался к главному модулю корабля ударной разведывательной группы. Образцы микрофлоры наконец прибыли по назначению.

Миссия была успешно завершена.