Миша Розовский : Bечер из жизни бывшей учительницы

Ольга Владимировна Ногиврот возвращалась из магазина, куда она была вынуждена выползти для пополнения прод. запаса. Женщина прошла под аркой и остановилась. Обвела подозрительным взглядом двор. Дворник(среднеазиат) широкими взмахами метлы подметал пыльный прямоугольный шихтоплац, засаженный чахлыми деревцами с песочницей по середине. Песочница находилась уже в периоде полураспада. В ней, несколькими малышами велись раскопки. Ольга Владимировна присмотрелась: детки как на подбор были светленькими, мама и две бабушки на скамейках тоже казались своими, славянскими. Ольга Владимировна убедилась в безопасности — в отсутствии жидов, и короткими зигзагами, дабы собаки(если их пустят по пятам враги) не сразу взяли след, устремилась к подъезду.

Ольга Владимировна, бывшая учительница английского языка, несправедливо отправленная в запас по состоянию здоровья, прислушиваясь, поднималась к себе на четвёртый. Лифтом она перестала пользоваться ещё в конце девяностых. Сразу как в дом к ним въехал некий Раппопорт с семьёй. И то дело — мелкий Раппопорт, сынок их, запросто мог напортачить с подъёмным механизмом. Ольга Владимировна стопроцентно была уверена, что Раппопорт всех их водит за нос. Усыпляет бдительность. Пусть его. Ногиврот зорко стояла на страже. Родина могла спать спокойно.

Ольга Владимировна остановилась у своей квартиры. Прислушалась. Внутри вроде бы никого не было, но пытливые уши учительницы, натренированные в положении «спиной к классу — лицом к доске» продолжали сканировать эфир за дверью. Убедившись — засады нет, Ногиврот достала ключ и юркнула в свою крепость. Прислонилось спиной к косяку и глубоко вздохнула. Она чувствовала, что появляться на улице становиться опасно. Жиды не дремлют. Сердце её билось с нездоровой частотой. Недавно её нижняя соседка, интеллигентнейшая Клавдия Андреевна попала в больницу с воспалением лёгких. И пускай все недальновидные и доверчивые россияне винят промозглую осень, пускай! Ногиврот твёрдо знала кто стоит за всеми бедами, а за болезнями русского народа в частности.

Не надо принимать нашу героиню за выжившую из ума старуху. Язык не повернётся назвать гладкую женщину с убедительным фюзеляжем старухой. И если бы не тёмная водица, плескавшаяся в её суровых, выискивающих врага глазах, то вполне возможно не стояла бы она сейчас одинокой тёткой в неприбранной прихожей. Ведь совсем-совсем недавно жила-была двадцатисемилетняя Оленька Ногиврот, аспирантка кафедры иностранных языков Саратовского института. Жила и не ожидала такой подлянки со строны судьбы, как политические перемены. Дородный и холёный Друг Семьи уже было пообещал ей похлопотать о переводе в МИД. Карьера только-только взяла серьёзный разбег, как раз! — и революция.
Здравствуй, жопа, Новый Год!
Друг Семьи нырнул в водоворот рыночной экономики. Bсплыл он правда уже совсем в другом виде, отнюдь не холёном — раздутый и синий. С мешком на голове и связанными сзади руками. Следствие, правда, установило суицид и дело закрыли. Коммунистическую Партию, куда Оленька уже числилась кандидатом упразднили. Зарплату платить перестали.

Ольга Владимировна постояла в прихожей, послушала тишину. Затем прошла на кухню и начала выкладывать на стол съестное. Хлеб, несколько картофелин, пучок петрушки, бутылку масла, мешочек фасоли, макароны, морковку… Морковь задержалась в руке. Изгиб корнеплода неприятно напоминал изогнутый еврейский нос. Ольга Владимировна с отвращением отбросила от себя гадость и непроизвольно вытерла руку об юбку. Лезут, сволочи, везде лезут! Молочные продукты и консервы Ольга Владимировна покупать не решалась — всем известно, что мясо-молочная промышленность куплена на корню жидами, а в консервы последние добавляют микробов ботулизма. Эх, не осталось натуральных продуктов, грустно покачала головой женщина и с любовью посмотрела на подоконник. Там у неё рос лук. Свой, настоящий, русским духом проникнутый. Чистый продукт.

Ногиврот вернулась в прихожую. Сняла косынку, аккуратно повесила на оленьи рога. Взгляд её упал на выцветший вымпел. Школа, где Ольга Владимировна преподавала английский язык победила в городской Олимпиаде. Восемь лет жизни Ольга Владимировна отдала школе. Ученики звали её «Фрау Ёбкке». Вернее сначала она была «Фрау в юбке», так как постоянно ходила в юбке. Юбка у неё была знатная, длинная… до пола. Таким нехитрым приёмом Ольга Владимировна скрывала свои конечности от нескромных еврейских взглядов, способных, как она чувствовала, её сглазить и сделать бесплодной. Но дети… детям не объяснишь. Постепенно «фрау в юбке» изменилось. И подросшая вчерашняя мелюзга, начавшая изучать английский в новом учебном году уже знала Ольгу Владимировну как «Фрау Ёбкке».

Ногиврот вздохнула и пошла в гостиную. В светлой, но неряшливой комнате было душно. Окон Ольга Владимировна не открывала. Во первых по причине того, что с крыши могут бесшумно десантироваться маленькие носатые человечки, с недавних пор постоянно терроризирующие её по ночам, а во вторых — открывшаяся за углом столовая отравляла в округе воздух, намеренно выпуская ядовитые частицы. Ногиврот точно знала кто и зачем это делает, но один-из-своих, законспирированный под врача местного диспансера не разрешил никому об этом рассказывать. А что такое государственная тайна Ольга Владимировна знала очень хорошо.

Одну стену гостиной украшал старый портрет товарища Сталина, а на другой, лицом к стене висело распятие. Ольга Владимировна считала себя православной, но с другой стороны Христос был еврей, а видеть у себя дома еврея было выше её сил. Сталин же играл в жизни женщины роль Доброго Волшебника, которого сгубили ясно-кто. С ним можно было перекинуться словом. Пожаловаться на засилье березовских, абрамовичей и гусинских(фамилия то какая — гу-син-ский. а слышится гНу-син-ский). Товарищ Сталин всегда добро щурился на Ольгу Владимировну и обнадёживающе кивал. Она своими глазами видела как он ей кивал. Могла поклясться! Но один-из-своих не разрешал об этом рассказывать. Нельзя! Завистников и врагов много.

В голове у Ольги Владимировны, как обычно в это время дня, заиграл оркестр. Это с ней случалось уже давно и ей, собственно, нравилось. Но если раньше, когда она ещё работала в школе у неё звучали стоящие и величественные вещи Вагнера и Баха, то в последнее время пошло какое то откровенное хамство. Вот и сегодня передавали балет Хачатуряна с саблями. Ольга Владимировна сплюнула. Ей представились скачущие друг на друге маленькие чернявые человечки с саблями. Почему-то всплыло давно забытое слово «пиздобратия». Который из них Хачатурян Ольга Владимировна сказать не могла.

Ногиврот обвязала голову дорогим золотистым платком с вышитыми алыми крестами. Стало полегче.
Ольга Владимировна включила телевизор. Начиналась новостная программа. На экране возник циферблат.
Ольга Владимировна уселась за невысокий столик, открыла специальную тетрадку, выданную одним-из-своих и приготовилась конспектировать. В тетрадку так же заносилось всё подозрительное. Например когда не экране бежали титры, то Ольга Владимировна внимательно вчитывалась. Конечно это ничего не значит, ОНИ маскируются, но всё таки… откровенные фамилии на -ский, -ман, и -берг брались на карандаш.

После новостей захотелось чаю. Ольга Владимировна потянулась на кухню. По дороге она завернула в ванную комнату. Проверила воду. Из зеркала на неё смотрела подозрительная тётка. Ольга Владимировна усмехнулась отражению, но тут же согнала с лица усмешку. Ибо нечего тут! Нельзя расслабляться!
Заварив себе крупную чашку чая и полив маслом кусок хлеба с солью, Ногиврот села ужинать.
Да, довели страну, думала Учительница, а вот некому за Родину заступиться, она прихлебнула из чашки. При слове Родина у Ольги Владимировны в голове создался некий образ дендроморфа — берёза-девушка. Она шелестела на фоне Сталина. Вспомнился запах навоза.
И тут из под сахарницы, прямо как матрос Железняк на Херсон, на Ольгу Владимировну вышел таракан. Жирный, рыжий, усатый гад. Он стоял и презрительно водил своими семитскими усами. Ногиврот не видела, но точно знала, что у таракана большие глаза на выкате и картавый голос. Ольга Владимировна наконец поняла под видом кого к ней подбирается проклятое племя.

Женщина хищно усмехнулась. Быстро протянув руку, она схватила проклятого иудея поперёк туловища, сунула его в рот и сомкнула челюсти. Враг был уничтожен! Ольга Владимировна рассмеялась. Впервые за последние годы. Потом она поднялась и распахнула дверцу под раковиной. Подняла коврик. Жиды не были готовы и растерялись.
Ногиврот заработала челюстями.