Paul : Золото партии

ЗОЛОТО ПАРТИИ
Резкий звук дверного звонка клешнями вырвал Андрея из интернета.
Каждую осень история повторялась. Не то, чтобы это было совсем уж невыносимо, -нет, Андрей спокойно справлялся с эмоциями, которые это событие неизменно вызывало, и иногда во всем этом высвечивались даже какие-то комичные элементы, но все-таки оно, событие это, не относилось к тем, что ждут с нетерпением. Мало того, что время года формировало безрадостное, выдохшееся какое-то настроение, -сама персона Сергея Ивановича, дух, который он источал, и характер его появления никак не делали реальность ярче.
Никто уже и не помнил, когда он впервые появился в их квартире. Кажется, он достался им в наследство от живых и здоровых родителей Андрея. Он страховал мамину дачу, ту самую, на которую она теперь ездила эпизодически, но продавать её не хотела, и поэтому проблема открытия и закрытия огурцов с цветами по окончании сезона повисла на сыне, как Хома Брут на ведьме. Несмотря на все логичные доводы, с приложением расчетов на бумажном носителе, убедительно демонстрирующие, что никакой выгоды самостоятельное выращивание овощей в условиях развитого потребительского рынка принести не может, Нина Алексеевна приводила маловразумительные контраргументы -дескать, на даче она отдыхает (таская пудовые ведра с навозом), дышит чистым воздухом (в пяти минутах от дачи, прямо за лесополосой, в две смены работал завод пластмасс), и к тому же, ее овощи- свои, без химикатов (удобрения она покупала ровно там же, где и все сельхозпредприятия региона, только по розничной цене).
В конце концов, Андрей понял, что проиграл переговоры, и согласился взять на себя часть приусадебных забот, наняв для этих целей деклассированные элементы, вечно ошивавшиеся у ГСК, в котором был гараж у отца. Всех все устраивало: Андрей на приусадебном хозяйстве не делал ничего, время от времени рапортуя Нине Алексеевне, что все, мол, вскопано, и они с Настей надышались прекрасным воздухом, обитатели гаражей отлично справлялись, и были благодарны ему за полтинники и выпивку, а мама приезжала к открытию или закрытию сезона одухотворенной. И единственным напоминанием о существовании маразматического садового участка оставался Сергей Иванович. Как и гаража, который подарил Андрею возможность бюджетного аутсорсингового решения.
Сергей Иванович работал страховым агентом, и страховал мамину дачу, равно как и отцовский гараж, тоже никому не нужный, поскольку переться в промзону посреди ночи, чтобы запереть на замок застрахованную от всех бед машину, Андрею не пришло бы в голову ни под одним стимулятором. Кроме того, в список его забот попала и квартира, которую они с Настей с горем и ипотекой пополам купили сами, но оказалась она в ведении Сергея Иваныча тоже мамиными стараниями, -уж очень она ему отчего-то доверяла, и Андрей на сей счет не сильно противился, во-первых, потому, что в страховании квартиры был хоть какой-то резон, а во-вторых, он уже знал, чем заканчиваются дискуссии с мамой.
Страховой агент приходил всегда либо к концу октября, либо в самом начале ноября, когда жить уже и без него становилось противно. Что бы ни случилось, даже в те периоды, когда все кругом начинали наперегонки заболевать гриппом, никогда не было такого, чтоб Сергей Иваныч не появился со всей свойственной ему нудностью выполнить служебный долг. Он, конечно же, был немолод, но не в том еще возрасте, когда умирают от естественных причин, и Андрей понимал, что и в этом году агент про них вряд ли позабудет. Более того, по приобретенному к своему возрасту опыту общения он уже изучил типаж, к которому относился Сергей Иваныч, и четко знал, что уж этот-то проживет побольше всех остальных.
- Ну ты откроешь, или мне отсюда вылезать?- донесся из ванной раздраженный Настин голос.
- Да все, иду уже, — Андрей нехотя свернул окно Фейсбука, и выдвинулся в коридор. По пути к двери он в который раз подумал о том, что вот эти нотки раздражительности, возмущения, а иногда- и просто слабо скрываемой неприязни проклевываются в Настиных интонациях все чаще, хотя голос оставался абсолютно тем же, и теперь уже трудно было поверить, что именно им она произносила все те нежные, бесценные слова, когда-то раздиравшие изнутри грудь счастьем, и сподвигшие его на ипотеку и прозябание в промозглой, богом забытой дыре вместо бегства в «нерезиновую», в котором нашло спасение большинство его потока.
На пороге стоял Сергей Иваныч, хотя Андрей и так знал, кого он увидит за дверью.
Страховой агент в деталях повторял прошлогодний вариант самого себя, впрочем, в предыдущие годы он выглядел точно так же. Он был одет в серое драповое пальтишко, однобортное и коротенькое, какое на старых фотографиях носили партийные бонзы. Шея была заботливо укутана в мохеровый шарф, который, если отматывать ленту памяти к тем же временам, доставался только «по блату», и был чрезвычайно мягким и пестрым, его еще называли «французским шарфом», хотя страна происхождения и не была гарантирована. Винтажную коллекцию гармонично завершали тщательно надраенные сапоги на молниях и меховая шапка с навечно спаянными ушами.
-Добрый вечер! -поприветствовал Сергей Иваныч. У него были едва заметные дефекты произношения, которые можно было бы назвать забавными, будь он другого пола и лет на сорок помоложе, но, так как случай был не тот, Андрей отмечал их с легким раздражением. В частности, агент слегка не выговаривал «р», и выходило у него что-то вроде: «Добдый вечет». Коме того, гласные у него получались какими-то безнадежно-тягучими, исполненными ненатуральным умиротворением и жизненной усталостью.
Андрей привычно приволок стул, — Сергей Иваныч никогда не проходил в комнату, заполняя все бланки в коридоре, и даже свое меховое ископаемое не всегда снимал с головы.
-Ну как у вас тут дела? — осведомился он, приземлившись на стул, и вытряхивая бумаги из своего портфельчика, такого же жалкого и трогательно сбереженного, как и весь его остальной гардероб.
- Да все нормально, Сергей Иваныч, — дежурно ответил Андрей, не желая вступать в более содержательную беседу. Агент был словоохотлив, и Андрей это хорошо знал.
- Ну… Что ж...-неопределенно резюмировал Сергей Иваныч. -Это прекрасно. Давайте сейчас оформим все побыстрее, да я и пойду, а то, знаете, мы на дачу собирались, розы закрывать, а автобус в половине седьмого уже отходит.
Андрей утвердительно кивнул, — ему и самому не терпелось поскорее избавиться от агента, тем более что он уже приобрел негативный опыт задушевного общения в те его визиты, когда тот никуда не торопился. Тогда, не желая казаться невоспитанным, Андрей вынужден был делать вид, что ему интересны ностальгические нюни старикашки, и покорно выслушивал длинные нравоучительные истории из тех времен, когда пальто Сергея Иваныча было еще новым, время от времени вставляя какие-нибудь междометия, имитирующие фидбэк. А порассказать Сергею Иванычу было чего.
Дело в том, что во времена развитого социализма он был какой-то шишкой в Обкоме партии. Андрей точно не знал, как его должность называлась, но по рассказам, был тогда Сергей Иваныч функционером весомым и принципиальным, дослужился он до того завидного кресла, пройдя все скользкие ступени партийной карьеры, начиная с должности комсомольского инструктора. В общем, это и было хорошо заметно в его облике, да и некоторые жесты в общей массе суетливых и виноватых, выделялись руководительским пафосом. К примеру, заполнял бланки Сергей Иваныч, торопясь, неуклюже, словно бы оправдываясь за свое присутствие здесь, а вот подпись на них ставил роскошную, породистую, сидя с прямой спиной, поджатыми губами, и с общим выражением того, что вот сейчас сдвинутся какие-то очень важные механизмы в циклопической махине власти.
-Ну что, Андрей Николаевич, как обычно?- уточнил бывший функционер. — Дачу, гараж и квартиру, да? Вы уж не отказывайтесь ни от чего, время сейчас сами знаете какое, да и потом я, чтоб на автобус успеть, все уже и заполнил, — он виновато улыбнулся, и помахал плотной пачкой страховых полисов на манер павлиньего пера.
- Да, да. давайте так, — отмахнулся Андрей. Голова у него была забита совсем другими проблемами. В предпоследний месяц старого года он, судя по всему, оставался без бонусов, продажи просели вообще на пустом месте, хотя пока что не настолько, чтобы кресло под ним начало покачиваться. На всякий случай Андрей подкладывал шефу через секретаршу аналитические статьи из рбк.ру о том, что он в падении продаж вроде как и не виноват, это сейчас везде так. Да сам бы он это легко пережил, но все упиралось в Настю. Все выглядело так, что кризис развивался не только в оптовом секторе.
История была долгая, но если представить ее в виде дайджеста, то они с Настей были женаты уже четвертый год, и, если все начиналось с коммунальной идиллии, то теперь ситуация все больше походила на экономически мотивированное существование под одной крышей; Настя преподавала социальную психологию в каком-то там Колледже Прав человека, и ее доходы с трудом перекрывали затраты на косметику. Андрей старался, как мог, и, надо сказать, по сравнению со многими своими однокашниками, из которых каждый в силу своего персонального горя остался тут, у него что-то, да получалось. Пару раз в год они летали во всякие там турецко-египетские здравницы, этой весной замахнулись даже на Будапешт, словом, хватало не только на самое необходимое, но и на целый перечень мелкобуржуазных радостей.
Сперва жена не позволяла себе ни одного слова сомнения в том, что для семейного очага Андрей -достойный охотник. Она и теперь, когда невидимые границы взаимного обожания были нарушены, делала это нечасто, но, что хуже всего, он понимал -дело не в доходах, они- только одна из переменных в заумном уравнении Настиного восприятия. Догадка, которую он отгонял от себя, как аллигатора в плохом сне про Флориду, терроризировала его: он больше не интересен Насте как человек, как ее мужчина, как Андрей, кроме которого она не замечала вообще ничего вокруг еще пару лет назад. И можно ли развернуть этот процесс вспять, он не знал.
Разумеется, он и сам был небезгрешен. Он позволял себе участие в традиционных мужских посиделках, — пивбарах, банях, тесных квартирах друзей, и время от времени,- незапланированно, само по себе, -мероприятия случались сексуально наполненными, зачастую очень аппетитно, друзья Андрея, все сплошь семейные, знали толк в том, как это обустроить. Андрей в этих случаях особо не боролся со своей совестью, успокаивая себя тем, что, дескать, вместе живущие люди со временем приедаются друг другу, и такие разрядки им только на пользу. А главное- он продолжал любить Настю, почти так же, как в их первый год, но ощущение того, что они продолжают дрейфовать в разные стороны, не покидало его.
Маленькие симпатичные детали жизни, -улыбчивый утренний поцелуй перед работой, пересыпанный шутками, согретый взаимным теплом ужин, желанный вечерний секс, мысль о котором целый день не позволяла впадать в отчаяние, — все это холодело, блекло, или уходило совсем.
И вот теперь, когда он надеялся хоть как-то залатать трещинки соединяющего их моста во время поездки в Бангкок, его оставляют без бонусов, необычный Новый год рушится, и тянет за собой к чертовой матери все остальное. Ему было о чем подумать сейчас, и страховой агент с его занудством в эти размышления никак не вписывался.
— Добрый вечер, Сергей Иваныч, -нарочито вежливо поприветствовала агента Настя по пути из ванной. Она была обернута большим банным полотенцем, оставлявшим видимым все, что выше плеч и ниже бедер, и на голове у нее тоже было полотенце, свернутое тюрбаном. Андрей привычно полюбовался ее ладными, аккуратными ножками, -все-таки она была нахально, вызывающе хороша. Обидно, что к этому тоже привыкают.
-Здравствуйте, Настя! -с ней старый пень обходился без отчества, и, как сейчас показалось Андрею, гораздо теплее, чем обычно. -Как у вас дела? Все ходошо, как я посмотдю?
Настя, собиравшаяся по-быстрому пробежать коридор, чтобы поскорее одеться, замедлила шаг и повернулась к агенту.
- Да как Вам сказать, Сергей Иваныч… Не то, чтобы все… и не то, чтобы очень...
Сергей Иваныч оторвался от бумаг, и внимательно оглядел ее.
-Что такое, Настя? Что вы такое говорите? Случилось что-нибудь?
-Да нет, нет, Сергей Иваныч, -поспешила она успокоить его. — Трагедии никакой, все, вроде, как обычно… Но...
Сказав это, она неопределенно махнула рукой, и ушла в комнату.
Андрей не верил своим ушам. Нет, конечно, между супругами все возможно, но чтобы выносить сор из избы в присутствии ни с какой стороны не близкого человека — это было уже слишком. Уж не собирается ли она посвятить эту облезлую комсомольскую крысу в их глубоко личные проблемы отношений, в болезненную тематику их спадов и охлаждений? Да с какой радости она вообще решила вступить с ним в диалог?
-Не в настроении сегодня супруга ваша, я так замечаю? -заискивающе спросил Сергей Иваныч, мелко, дробно посмеялся, и вновь углубился в формуляры.
- Да она давно уже не в настроении, -огрызнулся Андрей, для самого себя неожиданно, вслух.
Сергей Иваныч опять оторвался от бумаг, и пристально взглянул на Андрея.
-Как-то это все звучит, знаете ли, тревожно, — начал он. — Я вот Нину Алексеевну не один год знаю, так, уважаю ее как женщину с активной позицией, так, и...
-Сергей Иваныч! — оборвал его Андрей. -Вы, кажется, на автобус опаздывали, клубнику засыпать? Вы поторопитесь, а то ведь реально не успеете!
-Да-да, пожалуй, — пробормотал агент, и обиженно склонился над бумагами.
-Андрей! -донесся из спальни голос Насти. -Ну почему ты так невежливо себя ведешь? Ведь Сергей Иваныч не из дурных побуждений спросил, он Нину Алексеевну знает, переживает за тебя, может, а ты?! Сергей Иваныч, — она уже обращалась к агенту; — а вы чайку с нами не выпьете? Хороший, «Дикая вишня», только что заварила, и конфитюр у меня чудесный!
- Да что Вы, спасибо, Настенька! -начал было отнекиваться тот. — У меня автобус уж совсем скоро, если сегодня розы не накроем- беда, а я в ближайшие дни не смогу, очень много дооформить надо.
- Да успеете Вы на свой автобус, — убалтывая его, Настя солнечно заулыбалась. — И потом- на улице холодно сейчас, вы же замерзнете там, на даче, так хоть чаю горячего попьете перед уходом! Соглашайтесь!
Страховой агент засучил левый манжет, и посмотрел на какую -то доисторическую рухлядь, «Слава» или «Полет» на широком кожаном ремне, с застежкой, как у детского сандалика, -Андрей не успел разглядеть.
- Вы знаете, Настя… Я, пожалуй, успею на автобус, -объявил он.
-Ну вот и прекрасно. Проходите на кухню.
Впервые за всю совместную историю страхования Сергей Иваныч расстегнул «молнии» на своих бахилах, и разулся. Андрей отметил, что носки у него были серые и очень плотные, хотя до серьезных морозов было еще порядком.
И в тот момент, когда Настя, пододвинув каждому чашку и блюдечко с клубничным конфитюром, очень по-домашнему разлила душистый бордовый чай, Андрей все понял; и про ее диалог с агентом, и про приглашение на чаепитие, и почему все это вообще происходит. Жена попросту мстила ему, играла на его нервах. Зная, что страховщик вызывает у него легкое раздражение, она не только продемонстрировала, что готова в какой-то мере вытащить на свет их, и только их, сложности, но и позволила себе зазвать его на сугубо семейный вечер, зная наверняка, что все, о чем мечтает муж -это чтоб агент побыстрее ушел.
Что ж, это была война. Неожиданно объявленная. Но он не собирался проигрывать. Он сейчас посидит как ни в чем не бывало, прихлебывая ароматизированное варево, и посмотрит, что же она предпримет дальше, и зачем она вообще устроила чаепитие для старого бюрократа.
Сергей Иваныч держал чашку в двух ладонях, как пиалу, словно бы боялся, что ее у него в любую минуту отнимут, и пошлют догонять автобус. Конфитюр он намазывал на крекер тоже как-то неуверенно, украдкой. Но чай ему очень нравился, это было очевидно, как и то, что он начинал осваиваться в обстановке, и понемногу смелеть.
-Уютно у вас, хорошо, — заулыбался агент, отдуваясь, и осматриваясь по сторонам.
-Да, мы старались, -ответила Настя. — Дизайнера приглашали, и мы ему еще объясняли детально, что от него хотим. Так что именно в плане решения пространства мы уюта добились.
-Ну, это тоже немало, -заключил Сергей Иваныч.
-Да, -согласилась Настя. -Немало. Вот только душевного комфорта нам, похоже, так создать и не удалось.
Андрей внутренне напрягся вслед за этой фразой. Похоже, нападение продолжалось, и пооткровенничать с бывшим функционером жена собиралась всерьез.
-Что такое? — казенно изумился Сергей Иваныч, обильно набирая конфитюр крекером, как лопатой.
Настя неторопливо отхлебнула чай, и, вернув чашку на блюдце, задумчиво выдохнула.
- Не получаются у нас полноценные отношения. Нормальная семья не выходит. Как-то так.
Андрей сидел молча, и не собирался открывать рот. Отчасти потому, что беседа выходила все более интригующей, а отчасти- оттого, что и нечего было сказать. Выжидать -вот была единственная позиция, остававшаяся ему в этой странной битве.
- Что Вы говорите? -поднял брови агент.
-Да, -горько согласилась Настя. -К сожалению, похоже, что это- так.
-М-ммм..., -разочаровано промычал Сергей Иваныч, прожевывая печенье. — это нехорошо. Семья-это, знаете, для человека -все. Как же вы так, а? Молодые ж совсем… Андрей, что ж Вы так?
-Я?? -раздраженно переспросил он. -А как это я- так? Что я не так делаю?
- Ну как же, -убежденно сказал агент. — Жена твоя, женушка… это ж родной человек.
-Да я и не говорю, что она мне не родной. Я не знаю, зачем она Вас во все это впутать решила.
-Да я ничего, ничего, -замахал лапами Сергей Иваныч. — Я ж вас сколько знаю уже, свой, почитай, вы меня не смущайтесь. Вы просто молодые пока еще совсем, не цените этого… Я вот так скажу: пока с женой один кусок хлеба долго не зарабатывал, не делил его -не научишься, не поймешь, нет.
Произнеся это, он снова присосался к чашке.
- Да мы как бы зарабатываем, -парировал Андрей, с туманным ощущением того, что на самом деле он оправдывается. — Вместе. Правда, складывается наш кусок хлеба несколько непропорционально, если Вы уж решили об этом заговорить, и супруга моя, насколько я понимаю, эту тему поддерживает. И не самый черствый хлеб ей достается, я бы сказал, правда, Настя? -тут он обратился уже к жене, и по недовольной гримаске понял, что мяч теперь на его стороне, хотела пооткровенничать с посторонним бумагомаракой, -что ж, извольте. — И отдыхаем мы не в самых дешевых местах, отметьте, в какой-нибудь там санаторий на Волге уже не ездим, запросы другие, в звездах отелей разбираемся… Гардеробы обновляем.
Сергей Иваныч поставил чашку на стол, и внимательно посмотрел на Андрея.
-Ну это ж все хорошо, конечно… Я такого, знаете, и не нюхал, -начал он.
-Нет, Вы подождите! -Андрей уже разошелся, ему казалось, что аргументы у него выходили увесистыми, и загонял он их в конструкцию разговора, как гвозди, — сразу и глубоко.
- Жизнь -то у Анастасии Алексанны не такая уж и беспросветная, если посудить. По вечерам, нет-нет, да и выходит она в свет, с дорогими подругами, в такие места, где счет приносят, как будто девушки где-нибудь в Ковент-Гардене посидели! (он никогда не был в Лондоне и не видел Ковент-Гардена, но название казалось ему очень фешенебельным). -И на все это я, хочешь- не хочешь, как-то зарабатываю, чтоб обеспечить дорогой моей супруге стиль жизни, который бы ее радовал, ну или хотя бы не был невыносимым. Вот так, Сергей Иваныч. А Вы говорите- кусок хлеба, вместе? С этим я пока один справляюсь. Ценить, говорите, научусь? Вам теперь не кажется, что уж ценить-то я более-менее научился?
Андрей перевел дух, вспомнив про свой чай.
- Так я что сказать хотел, -продолжил Сергей Иваныч. -Все это- прекрасно, и Вы- большой молодец. Мне о таком в свое время и мечтать не приходилось. Тогда, знаете, времена были… Нам только и показали, что Белград с Варшавой, да и то- из окна автобуса. Вам-то сейчас вон что можно, хоть, я считаю, и зря. Жили мы по средствам, пусть у меня лично и были какие-то привилегии… Но там тоже тогда было, знаете- не разгуляешься, в лупу за всем смотрели. Дачу как построил, так? -и то в «Правду» писали, мол, на какие шиши, чуть было не сняли, едва отвертелся тогда… Да, так о чем я говорил?- страховой агент наморщил лоб, загоняя в угол расшалившуюся мыслишку. — Вот я о том, что все эти блага, по мне- так не совсем и заработанные, ну бог с ними, -не самое главное. А что главное- это то, как вы друг друга понимаете, поддерживаете, когда трудно, да вот хотя бы как я тогда с этой дачей. Мы с Натальей Андреевной уже тридцать пять лет как вместе, так?-тут он указал пальцем в потолок, — и, конечно, всякое бывало, но так, чтобы о разводе хотя бы заговорить -не было такого. Потому что мы все это время вместе, бок о бок эти годы отшагали, хлеб делили, радости, печали, все! И теперь -куда уж мы друг без друга! Вы ж еще не понимаете пока, да и страны той теперь уже нет, вам совсем другие ценности навязывают, а я о них другое думаю, но это уже-так...
Сергей Иваныч вздохнул, безнадежно махнул рукой, и уставился в свою пустую чашку. Настя, перехватив его взгляд, моментально наполнила ее чаем.
-Да я тоже считаю, что дело не в одних лишь потребительских радостях, Сергей Иваныч, -согласилась Настя, опустив заварник на стол. -Не этого нам не хватает. Что-то очень важное и страшное происходит между нами, понимаете?
Сергей Иваныч продолжал понимающе кивать головой, потягивая чай. Андрей уже не знал, чему больше удивляться,- тому, что жена в одностороннем порядке назначила этого никчемного клерка их семейным психологом, или тому, что у самого старикашки никак не зародится ощущение неадекватности ситуации, или просто недостает воспитания встать и откланяться, сославшись на уходящий автобус. Но и встрять в разговор ему пока было не с чем.
-Мы становимся все более чужими друг для друга, -продолжала тем временем Настя. -Все менее близкими людьми. Тепло, которое мы раньше делили, дарили друг другу- от него почти ничего и не осталось… Простые, ничего не стоящие нежности- и те стали исчезать из нашей жизни. И я не знаю, что с этим делать. Я знаю только одно- я становлюсь ему неинтересна, не нужна.
-Настя! -взорвался Андрей. -Ну как ты это можешь произносить вслух! С чего ты это все взяла! Ведь это ты все больше дистанцируешься, ты сама становишься холодной и раздражительной! И потом- почему ты считаешь, что все это необходимо знать Сергею Иванычу, тем более, что он, кажется, торопился на автобус?
-Да это ничего, Андрей, ничего, -виноватой скороговоркой пробормотал агент, пропустив месседж про автобус мимо ушей. Она важное говорит, между прочим. Вы вот нервничаете, так, а Вы не переживайте так, мы во всем сейчас разберемся, по порядку, не спеша. Настя, Вы уж расскажите, в чем это все проявляется, так, а мы и посмотрим.
- Да много в чем. Вот раньше он, например, сам завтрак делал. Я вставала, а с кухни уже кофе пахло, вареееным! А теперь? Я каждое утро все, абсолютно все готовлю сама, и он к этому времени даже не просыпается, кофе сделает раз в сто лет, да и то- растворимый, а это сами знаете какая гадость!
- И все на этом? — осведомился Сергей Иваныч. -Милочка, ну здесь, я Вам так скажу, прямо, как всегда,- Ваши запросы во многом, понимаешь, раздуты. Мы вот с Наталь Андревной который год уж вместе, так я вообще не припомню такого, чтоб с утра чего-то делал. Я ж, знаете, в те времена должность кое-какую занимал, так? — да и вообще, жена ж, она за домом смотреть больше должна, хотя такого, чтоб она, не дай бог, не работала еще, я не говорил. Вы б тут, Настя, сами инициативу какую проявили, а уж наверху ее б рассмотрели и одобрили, -закончил он штампованной шуткой.
Андрей, прихлебывая чай, победно взглянул поверх чашки на жену.
- Да нет, конечно же, не только в этом дело! -поспешила реабилитироваться Настя. -Очень много маленьких, знаете, симпатичных таких и теплых деталей, которые мы с ним теряем. Он больше не треплет меня за щечку, не целует перед уходом на работу, -а раньше всегда это делал, — да и по попке, уж если на то пошло, давно не шлепает… А я так ко всему этому привыкла, мне так не хватает этих добрых мелочей...
Страховой агент укоризненно покачал седеющей головой.
-Это вот, знаете ли, совсем нехорошо. Что же теперь делать? Андрей, да что же Вы...
-Я? — вызывающе переспросил Андрей. — А при чем тут я? Точнее- почему -я? Настасья Алексанна, я так вижу, Вам тут душу изливает, рассчитывает на психологическую помощь, Сергей Иваныч. А вы вот видите проблему, и чуть что -сразу: «Андрей, ну что же нам делать»?? Понятия не имею. Она увидела в Вас семейного специалиста- вот вы и подсказывайте ей, как ей дальше быть. Мне- не надо.
Сергей Иваныч поник.
-Да что же я, я ж сами видите что… я один- никак. Да я и ничего, не лезу ж глубоко, так, без вас-то -как же… Давайте уж вместе...
Настя через стол сверлила мужа взглядом, но он его выдержал, и свел в ответ брови, мимически выражая, что, мол, ты сама все это затеяла, и как тебе теперь?
- Ну… Вы глубоко не лезете, -начала Настя неуверенно.
-Да! А Вы залезьте!- воскликнул Андрей, теперь уже резвясь. -Не смущайтесь, вы же нам, считай, родной, да и с Вашим-то жизненным опытом!
Сергей Иваныч вздохнул, и вопросительно взглянул на Настю.
-Вы знаете, Сергей Иваныч… Наверно, я не должна такого говорить, но Вы оказались единственным, кому небезразличны наши трудности, — смущенно заговорила она после короткой паузы. — Мы и в сексе стали друг другу во многом чужими… Я как бы чувствую, что он меня не хочет больше
-Ну ты жжошь, Настасья! -выкрикнул Андрей, уже не вполне удерживая удар. — Как откровенно- давно пора, кому как не нашему страховому агенту это рассказать!
-Да это я теперь- агент, — успел вставить тот. -А раньше-то я, знаете, ого-го кем был!
-Знаю я, кем Вы были! Расскажите еще, как Вы с Натальей Андревной такие вот сложности переживали!
-Сергей Иваныч, да не слушайте Вы его! Андрей, тебе не стыдно?
-Да а что ж… что ж тут такого-то, -вновь забормотал Сергей Иваныч. -Дело-то молодое… Меня Вам что смущаться, я и с Ниной Алексеевной уж много лет как знаком, дружим… А мы-да, мы переживали. Но тут же ведь что главное- то, как мужчина себя поведет. Вот в наше время разводиться было не то чтоб нельзя- можно, так?- да вот только общественное порицание было неизбежным. В партком вызывали, пропесочивали, мол, советская семья, распадается, нельзя допустить, вы обязаны сохранить, да и во многом правильно, я считаю. Вот и у нас с Натальей Андреевной было как-то. Но тут… был у меня наставник, первым секретарем тогда- Георгий Васильевич, царствие ему небесное. Так вот вызвал он меня к себе, и говорит: «Ты, блядь, сам себя под монастырь подвести хочешь? Мужик -он не только в том заключается, чтоб на конференциях горланить, понял? Иди работай!» Вот я и пошел тогда, взял, как говориться, инициативу в свои руки. Я ж понимал уже тогда, что дело-то было не в достатке или еще чего-то там, тогда, знаете, это напоказ не выставляли, да и не сильно мы нуждались в чем. Нелегко было, уставал, бывало, а там еще к съезду готовились, нервишки и без того шалили, но все ж я собрался, и через какое-то время, скоро совсем, стали мы с Натальей Андревной опять душа в душу жить. Вот и до сих пор -сколько годков -то уже отщелкало, памяти не хватит!-а мы все вместе. Вот, так сказать, наставление вам мое.
Когда Сергей Иваныч закончил вытаскивать на свет свою пронафталиненную историю, Настя посмотрела на него с нескрываемым восхищением.
-Вы-молодец, Сергей Иваныч! -резюмировала она. -Мужчина, ничего больше не могу сказать. Вот бы Вы и Андрею могли внушить все это, объяснить, как должен вести себя мужчина! Да если б этому можно было научить… — и она печально вздохнула.
Это был предел. Андрей сжал в неконтролируемой злобе челюсти до легкого шума в ушах. Все границы приличий были стерты, все негласные договоренности -растоптаны., и он не был теперь обязан себя сдерживать. Впрочем, он досчитал до шести, чтобы голос не так заметно дрожал.
- Мне не нужно объяснять, — проговорил он негромким, натянутым голосом. -И учить меня ничему не надо. Я считаю, что все умею. А если что-то не так, то пусть Сергей Иваныч тебя и научит. Он -мужчина, чего еще сказать, и к тому же- у тебя к нему вон какое доверие! Пусть он тебе и покажет, как надо.
Настя покраснела.
-Андрей, да что ж ты такое говоришь!!! Сергей Иваныч, он же не член семьи все-таки! Да он вообще, кстати сказать, не обязан тут время терять и выслушивать все эти наши разборки. Ему, вон, на дачу надо успеть.
-Да я что...-вдруг заговорил агент, отставив от себя чашку. -Я-то против ничего, так сказать, не имею. Да и не такой я уж вам чужой, уж если по существу-то. Сколько лет уже… каждый год прихожу, и Нина Алексеевна вот тоже… подтвердит, если что. Так что вы пожалуйста.
-Ну вот и чудненько! -в порыве мстительной радости воскликнул Андрей. -Вот и покажите ей тогда, как мужчина должен семью укреплять, спасать ее от развала!
-Андрей, это уже… ты что? Как это?- жена округлила глаза.
-А вот так! Наглядно! Не стесняйся! Сергей Иваныч, видите ту дверь? Это-спальня! Если Вам там, конечно, удобнее будет, а то, может, будучи человеком, привыкшим к условиям пленумов, Вы привыкли к иным оперативным решениям, ну тогда ванная- вон та дверь!
И Андрей с нескрываемым удовольствием уставился на супругу, понимая, что этот раунд он, похоже, выигрывает вчистую.
Образовавшееся на кухне молчание было таким густым, что его можно было резать на десерт. Первым его нарушил Сергей Иваныч, прятавший до этого глаза в чашке.
-Да я пожалуй что… лучше уж в спальне, -начал он неуверенно, поднимая градус ситуации. -Оно, конечно, на пленумах разное бывало, и Вы вот, Андрей, шутите про это, а ведь нелегко случалось, непросто, но… Я, знаете, здоровый консерватизм приветствую.
- Ну и прекрасно. -резюмировал Андрей. -Прошу!
- Андрей, перестань, слышишь?- с истерикой в голосе потребовала Настя. Она переставала что-либо понимать. — Перестань сейчас же!
- Да вот уж нет!- огрызнулся он. — За словами всегда должны следовать поступки, любое действие имеет последствие. Вперед. Сергей Иваныч, -он обернулся к агенту. -А вы чего ждете?
- Да я-ничего...-тихо отозвался тот. -Я, как говорится… готов.
И, прихлебнув еще чаю, Сергей Иваныч проследовал в спальню, то и дело постоянно оглядываясь.
Настя с Андреем остались на кухне вдвоем.
-Андрей, ты что, серьезно, ты и вправду...? — испуганно переспросила она.
-Да! -он уже чувствовал, что его несло. Ничего, ничего, пусть пожинает плоды своего доносительства совершенно чужому человеку на того единственного, для кого она -не пустое место. Пускай проглотит эту горькую пилюлю, чтобы раз и навсегда вылечиться от безразмерной своей дури, позволившей ей пустить занудного клерка в их маленький, и такой уютный до последнего времени, мирок. — Иди! — и он, указав на дверь спальни, мягко подтолкнул к ней жену.
Настя, как сомнамбула, вошла в спальню. В квартире стояла настолько безупречная тишина, что даже настина поступь по ворсу ковролина, ее неровное от шока дыхание казались резкими, да еще подбадривающее блеяние агента, -«Настенька, да что же Вы, я же ничего плохого, заходите....»- откуда-то снизу встраивалось в эту убогую звуковую палитру. Дверь спальни защелкнулась, и Андрей, все еще не в состоянии прийти в себя, и силясь собрать расползавшиеся мысли воедино, плюхнулся в кресло перед компьютером, и остекленело упулился во френдленту Фейсбука.
Ну во-первых, думал Андрей, -ничего страшного не произошло. Урок, который он попытался преподать жене, был из той же серии, когда в детстве, после ссоры с мамой, он утверждал, что уходит из дома, и, дескать, больше не вернется, и мама решительно распахивала перед ним дверь, четко понимая, что идти Андрею -некуда, и вернется он домой сразу после того, как оботрет все углы во дворе. Нечто подобное происходило и сейчас, но только в более безопасном варианте, — Настю не нужно было выпроваживать на двор, вся выдуманная драма происходила в стенах дома. А во-вторых, в полной безобидности агента с партийным прошлым он нисколько не сомневался. Более того, Сергей Иваныч, похоже, оказался мировым мужиком, пусть и слегка занудным, который без единого слова подхватил его игру, и взял на себя эту аляповатую роль в сымпровизированной Андреем пьесе, руководствуясь какой-то необъяснимой к ним привязанностью. Взбалмошная Настя сейчас вволю наплачется в его серый свитер, всхлипнет пару раз, и выйдет умиротворенной, после чего он, Андрей, поиграет в отчуждение, позволит себе несколько ехидных ремарок, и, когда она попросит прощения за свою выходку- нехотя оттает. Потом они спровадят страховщика на автобус, и все в их жизни станет как прежде.
Успокоив себя вполне стройной логикой, Андрей нацепил наушники, и занырнул в бездну интернета. Он кликнул по ссылке, которую кто-то прилепил ему на стену, и насладился новым клипом Адель, невообразимый вокал которой, как это обычно и бывает, никак не клеился с безобразной фигурой и лицом, похожим на недожаренный оладушек. Впрочем, в случае с Адель все это было не так уж и важно, — Rolling in the deep он, смакуя, прослушал дважды, и даже пощелкал по превьюшкам справа, отыскивая ее более ранние композиции, которые тоже оказались хороши безо всяких кавычек. Не отрываясь от клипов, он черкнул ответы на пару сообщений ни о чем в Скайпе, пробежал глазами откуда-то всплывшую новостную ленту, и тогда уже решил снять наушники, узнать, не собирается ли там жена прекращать свою исповедь, или же, напротив, Сергей Иваныч — проповедь.
Голосов, впрочем, слышно не было, и Андрей слегка напрягся, пытаясь различить хоть какой-то соответствующий ситуации шумовой фон, но ни единого звука ему так и не удалось уловить. Задавшись вопросом, что там можно делать в таком абсолютном безмолвии, -кто знает, может, Настя додумалась показать агенту свадебный альбом, — он уже хотел было ненавязчиво постучаться в дверь спальни, чтобы напомнить жене о рамках приличия, а Сергею Иванычу- об автобусе, — как вдруг его через все тело, как электрошоком, поразило соображение, что их свадебный альбом не печатался на бумаге, и показать его можно было только с компьютера, за которым он сам сейчас и сидел, да к тому же, и в этом случае бесшумно этого сделать тоже не удалось бы, поскольку фотограф оформил слайд-шоу, и наложил на него песню немки Лены, победительницы прошлогоднего Евровидения.
Не успел он толком подумать об этом, как до него донесся звук, но не приглушенный шум разговора, который он надеялся услышать, нет,- то был звук, который он бы различил среди шума футбольного стадиона. Он услышал, как Настя слабо застонала. Он не был отчетливым, этот стон, скорее он был похож на переэкспонированное фото, где из обильно залитого светом пространства слабо проступают узнаваемые черты. Но за ним последовал еще один, более выраженный, затем -другой, и каждый последующий томный выдох оставлял все меньше места для сомнений относительно своего характера. Андрей ощутил удар того самого страха, который приходит в жизни лишь считанные разы -скользкий и безысходный, с молниеносной мыс лью, что теперь-то уж точно не знаешь, как выкрутиться, но скорее всего- уже никак. Андрей попытался встать. Ноги поколачивала мелкая дрожь, они стали слишком слабы, чтобы выдерживать его собственный вес. Пошатываясь, как после ночной попойки, он снова рухнул в пружинистое кресло.
Как же он такое допустил? Что теперь делать? Мысли, одна быстрее и бестолковее другой. сменяли друг друга, как скоростные поезда на перроне. Андрей несколько раз вдохнул и выдохнул «полной грудью», по технологии, которую подсмотрел на канале Discovery, и это, как ни удивительно, помогло. Сердцебиение немного успокоилось, и он постарался собраться в мыслями.
Рассуждай, сказал он себе. Думай. Вычисляй. Что теперь? Развод? Нет, конечно. Во -первых, для этого нужны серьезные основания, а он, прислушиваясь к доносящимся из спальни звукам, еще не мог со всей уверенностью заявить, что основания уже есть. И потом, он и сам не был готов к разрыву. Ситуация, конечно, выходила какая-то нестандартная, но, если уж откровенно -ведь это она, Настя, открыла идиотскую дискуссию в присутствии старика-страховщика, а уж он, в свою очередь, толкнул ее к нему в объятия, ну и что же? Они теперь- квиты, и это как раз могло бы стать неплохим шансом на то, чтобы смыть застарелые пятна недопониманий и бытовых обит, и начать все сначала. Так что развод-уж точно не вариант. К тому же, рассуждая прагматически- ну куда она пойдет? В том, что она не вернется в пропахший вечными супами родительский «хрущ», Андрей был уверен, как и в том, что у Насти, при всех шероховатостях их последнего года вместе, все-таки никого не было. Хорошо. А что дальше?
Строго говоря, в том, что все у них после этого инцидента сможет устаканиться, Андрей не сомневался. Вопрос был единственно в том, как избежать воспоминаний об этом вечере, и что важнее — как сделать так, чтобы происшедшее сегодня не стало достоянием гласности. Надо сказать, что в последние годы, которые в стране было принято называть «тучными», катализаторами таких последствий успешно становились социальные сети. Андрей и сам страдал умеренной интернет-зависимостью, убивая драгоценное время на многостраничную виртуальную перебранку с людьми, с которыми почти никогда не встречался, потому что в реальной жизни им говорить было не о чем. Настя тоже была активна в сети, и именно это и смущало его, поскольку из женских виртуальных посиделок из мертвой мухи чаще всего вырастал гигантский живой слон, и разрушительные результаты его брожений еще долго приходилось сглаживать.
Выставлять у себя на странице напоказ все, что можно разглядеть, было вполне в духе Настиного круга, но, во-первых, все-таки есть шанс, что она не додумается публиковать мемуары об этом вечере у себя в статусе, а во-вторых- наибольшей популярностью во всем этом сетевом борделе пользовались фотографии и видео, видимо, оттого, что их поколение было совсем уже мало читающим, и текст им приходилось осиливать. В том, что Настя в данный момент не снимает все происходящее на телефон, у него не было сомнений, поскольку ее телефон лежал сейчас на столе перед ним, и вероятность появления короткометражного фильма можно было исключить.
Сам же Сергей Иваныч в сложившейся ситуации вызывал меньше всего тревог, учитывая суть социальных сетей, которая и заставляет людей выставлять свою жизнь напоказ, — желание утереть нос тем же одноклассникам, разместив, к примеру, фотографию себя в обществе египетского верблюда и жены (своей), и вызвав тем самым жалящий укол зависти тех, кому не так повезло в жизни. Но, во-первых -оно и само по себе представить Сергея Иваныча перед монитором было сложно, а во-вторых- даже если его каким -то образом и занесет в киберпространство, то в смысле блестящего завершения карьеры ему особо нечем похвастаться, и до выпендрежа в «Одноклассниках» дело уж точно не дойдет.
Прервавший на этом самом месте его размышления вопль камня на камне не оставил от прочного здания его рассуждений, — да, это был именно вопль, не ужаса или боли, а страсти и похоти, рвущийся откуда-то из самых глубин тела, звук, в который превращается родной, привычный голос, как это бывает в классических хоррорах про одержимость. И этот необузданный крик Андрей, конечно же, тоже узнал.
Он уже почти позабыл про него, поскольку слышать его последний раз доводилось очень давно, может быть, в первый год брака, а потом- все реже и реже, он как бы затухал с течением времени, а после и совсем угас. Андрей не слишком забивал себе голову этим вопросом, списывая обеззвучивание их секса на естественное возрастное охлаждение, которое он, надо сказать, сам и придумал, чтобы в поисках реальных причин не залезать глубже. И вот теперь -наказание за его самообман, за его голову в песок по- страусиному, и плевать на тот же канал Дискавери, где говорили, что ни в какой песок страусы голов не прячут, -расплата пришла в виде сухопарого, голенастого страхового агента!
Надрывный стон, в котором уже не слышалось ни одной нотки разума, почти звериный, накатывал волнами, разбивался о глухую стену, но не стихал, наоборот -раскачивался, набирал силу, становился громче и необузданней. Иногда он глох, — Андрей знал наверняка, что в эти моменты Настя зарывшись лицом в подушку, впивалась в нее зубами, — но потом взрывался вновь, в клочья разнося его ладную картину мира. Этот неудержимый стон, который смешал в себе страсть, эйфорию и любовь, и который во многом и подтолкнул его к созданию семьи, подкупив своей искренностью, до сих пор принадлежал ему одному, и жизнь теперь, что ни делай, навсегда будет разделена бездонным каньоном сегодняшнего вечера.
Откуда-то извне, с другой стороны окутавшей его дымки исступления, он услышал треск разрываемой ткани, -похоже, Настя не разжала зубы на наволочке, а агент пытался оторвать ее, или поменять позицию. «Зачем?» -пронеслось у Андрея в голове, впрочем, без малейшего сожаления об изуродованной наволочке. Вопрос скорее означал -зачем с ней что-то менять? Она ведь и так зажигательна, желаема в любом положении. Хотя… похоже, его удовлетворенность уже испробованным, и неприятие смелых экспериментов и дали толчок к тому, что происходило сейчас за стеной, подумал Андрей.
Он так и продолжал полулежать в кресле перед компьютером, не в силах не то чтобы подняться, — даже переложить лежавшие на столе журналы, и, как Стивен Хоукинг, только бездумно крутил двумя пальцами колесико скроллинга на мышке.
Из спальни подал голос Сергей Иваныч. Он стонал очень солидно, несколько формально, будто бы пытаясь уложиться в рамки, заранее обозначенные для подобных событий, да и то- оттого, что настала его очередь зазвучать. По правде говоря, это даже нельзя было назвать стоном, -скорее нечто среднее между гласными «А» и «Э», произнесенными по определенным правилам. Мгновенье спустя послышались характерные пошлепывания, они становились все чаще, и в какой-то момент сошли на нет, сопровождаемые сдержанным постаныванием страховщика.
Пространство квартиры до краев заполнила тишина. Так продолжалось какое-то время, а затем белый лист безмолвия начал обрастать робкими набросками звуков. Послышалось бряцание пряжки -похоже, Сергей Иваныч одевался. Характерный шорох подбираемой с пола одежды тоже был хорошо различим. Спустя еще мгновение, замочек на двери клацнул, и Андрей услышал, как кто-то прокрался к коридор. Андрей на руках поднялся из кресла, и на ватных, непослушных ногах вышел из комнаты.
Он сразу же отметил, что агент был уже с портфелем. Он уселся на стул и снова начал доставать заполненные документы, которые показывал Андрею еще до чаепития.
- Ну… что ж...-проговорил он своим обычным тоном, нацепив очки. — У нас тут, как говориться, все в полной готовности… Только вот визы вашей недостает. Андрей, вот, где краешек, там место оставлено… подпись Ваша.
Андрей подошел к агенту, покорно и без эмоций, словно офицер из «Манчжурского кандидата», и расчеркнулся в нужном месте.
- Что ж...-повторил Сергей Иваныч. — С вас тыщу триста пятьдесят рублей, это -годовой страховой полис.
Андрей дотянулся до вешалки, достал из куртки три пятисотрублевки, и протянул их агенту.
- Один момент, — тот с видимым удовольствием принял купюры. — Сдачу сейчас отдам, сию секунду...
Сдача была выдана железной мелочью. Сергей Иваныч высыпал ее Андрею в подрагивающую руку, которую тот безучастно протянул.
- Ну, что ж… Правила страхования подробно расписаны в брошюрочке, я ее тоже положил в пакетик. А мне, как говорится, пора. Спасибо за гостеприимство.
И агент, замотав морщинистую шею своим пожилым цветастым шарфом, прихлопнул на голову шапку, и поднялся со стула.
Дверь спальни распахнулась, и из нее, покачиваясь, вывалилась Настя.
- Сергей Иваныч! -позвала она осипшим голосом. — Куда же Вы?
Страховщик замер.
- Ну я вот это… На автобус успеть бы. Он, как говориться, ждать не станет....
-На автобус? -переспросила Настя, словно не понимая смысла сказанного.
- Ну да...-подтвердил он. — Там уж Наталья Андревна теперь… на часы смотрит, поди. Пропесочит сейчас, как на парткоме, — и Сергей Иваныч дробно, смущенно посмеялся.
- Сергей Ивааныыыч! — взорвалась Настя. — Сергей Иваныч, милый, не уходите, пожалуйста, никуда не уходите!
Агент столбом встал в коридоре, на полпути к двери, не снимая шапки
- Да как же я… Настенька, — начал он подбирать слова. — Я ж ведь не успею совсем… и потом… Как же я тут. Наталья Андреевна опять же, она ж звонить будет. Давайте уж как-нибудь так, в порядке плана мероприятий, так сказать...
-Нет! — в отчаянии вскрикнула Настя. — Нет, пожалуйста, Сергей Иваныч! Тогда возьмите меня с собой! Возьмите!
- Да куда ж я, Настя...- агент стоял, как бы указывая плечом на дверь, словно демонстрируя, что уже выходит, но сдвинуться с места по прежнему не решался
- Да куда пожелаете! Я с Вами куда угодно пойду. Хотите — розы вам буду закрывать, или куда Вы там спешите? Грядку копать -пусть! Буду!
И Настя, скользя спиной по обоям, бессильно опустилась на пол, и зашлась в рыданиях.
Андрей продолжал стоять неподвижно, подпирая спиной зеркальную дверь шкафа-купе. Разворачивающаяся перед ним сцена казалась ему совершенно оторванной от его эмоционального фона, и чем-то вроде просмотра европейского артхаусного кино, которое тем и примечательно, что снято непонятно о чем, но с очень четкими деталями, и одно утешает зрителя- происходит это не с ним. Он толком не видел ни Настю, ни Сергея Иваныча -его взгляд был сфокусирован где-то между ними, на чем-то, что казалось ему более реальным.
- Жука буду обирааать… — всхлипывала Настя.
- Да жука… как… его ж рано еще. По весне если только, — вяло откликнулся Сергей Иваныч. Ну… что ж… Дай бог, чтоб все ладненько у вас было, чтоб устаканилось все. А меня, как говориться, труба зовет!
- Нет!!! -завопила Настя, но страховщик уже захлопнул за собой дверь.
Андрей еще немного постоял, уткнувшись бездумными глазами в хнычущую у плинтуса жену, и на непослушных ногах вернулся в кресло перед компьютером. Никаких узнаваемых эмоций по-прежнему не было. Скорее, присутствовало ощущение предсказуемости финала, не только сегодняшних событий -нет, финала универсального, который неизбежно прилепится к любому жизненному эпизоду.
Что же до исхода двадцатиминутной давности -то ему теперь казалось, что он всегда твердо знал -все будет именно так. От этой абсолютной ясности на годы вперед ему впервые за вечер стало ощутимо горько, и скудная, неконтролируемая слеза размазала резкий красный квадратик личного сообщения в Фейсбуке. Андрей смахнул ее -и прочел текст. Писал хороший друг, тот, что был свидетелем на их с Настей свадьбе. «Что не отвечаешь? -спрашивал тот, сдобрив любопытство смайликами. -Шпилитесь, что ли?)))»