mao-11 : Не начатый роман, или реальная жизнь такая реальная

… – Ничего не бойся, смело иди вперёд! — четкий и громкий голос раздался в голове внезапно, немного испугав Алёшу. Хотя ни немного — парень от неожиданности даже присел, и, остановившись, оглянулся по сторонам. Но рядом никого не было. Не считая той шумной черной компании, ржущей и гремящей бутылками.

– Да не бойся! Это я — твой внутренний голос. Не боишься?

Ага, конечно, не испугаешься тут! В голове появился какой-то голос, заставлявший идти вперёд, и он же говорит тебе не бояться. Тут попахивает шизофренией, или как минимум галлюцинациями. Хотя с чего бы им возникнуть — Алёша никогда не был замечен в употреблении запрещённых препаратов, да и с головой у него вроде бы всё было нормально.

Приехали.

– Здоров ты, Алёша, здоров, и с головой у тебя порядок — любой психиатр подтвердит! – голос слышал мысли Алёши, и это пугало даже ещё больше, чем сам голос.

– А-а-а… А ты кто?
– Экий ты, Алёшка, непонятливый! Говорю же тебе, я — твой внутренний голос, и я с этого момента буду вести тебя по жизни. Станешь крутым вообще, таким, что даже я тебе завидую!

Голос в голове нёс какую-то околесицу. Да что там околесицу — голос нёс хрень. Всё, теперь точно можно не сомневаться в своём психическом здоровье. Точнее — нездоровье.

– Алёшка, ты тут всякую ерунду мне не думай, я же всё слышу. А вон те добрые парни с приятными облобанными мордах всё видят, и что-то ты им не нравишься. Поэтому иди, и ничего не бойся, всё будет гуд.

– Ага, конечно! С чего бы это всё будет гуд?! Не-е-ет, сам иди, а я пошёл отсюда.
– Эх, Алёшка, вынуждаешь ты меня раскрыть все карты. Ладно, слушай сюда. С тобой ещё как минимум долго ничего не случится, наоборот — ты станешь очень, очень крутым, повоюешь, влюбишь в себя девчонку, откроешь пару-тройку тайн, узнаешь про инопланетян и вселенский заговор, и, наконец, спасёшь мир от заразы...

Хрень.

– Ничего не хрень. Просто ты — главный герой этого романа, и с тобой по определению ничего не может случиться в ближайшие две-три сотни страниц.

Всё, вот это точно шизофрения. Пора валить.

– Ты что несёшь?! Не-е-ет, я точно сбрендил. А жаль-то как! Ведь и не пожил на свете, а уже в дурку пора...

– Да здоров ты, здоров! И роман этот будет интересным, со счастливым концом.

– Какой роман?! Ты о чём вообще?!

– А такой роман, который сейчас с ухмылкой и позывами к троллингу читает какой-нибудь мудила в трико, или симпатичная девушка с большими сиськами, решившая немного поразвлечься. Или такой же тупой чудила, как ты, Алёшка! Это всё правда, верь мне!

Да, дела… А вдруг и вправду голос не врёт?

– Правда, правда. Я уже устал тебе объяснять. Короче, хочешь быть крутым?
– А кто не хочет-то?
– Тогда слушай меня и делай всё, как я говорю. И всё будет отлично!
– Ну-у-у… Ладно, будем считать, что я поверил. Что делать-то?
– Да я же сто раз тебе сказал — иди вперед и ничего не бойся. А там я тебе уже скажу.

Алёша нерешительно зашагал к компании быков, распивавших пиво в подворотне. Страшно, чёрт возьми!

– Крикни им, что они мудаки, и позови к себе. Только громко!
– Чтобы они убили меня?! Не-е-е, я не буду!
– Да не ссы ты! Давай!

– Эй, мудаки… – в горле пересохло, поэтому голос сразу сорвался на хрип, и крикнуть не получилось.

– Эй, мудаки, идите сюда! – голос Алёши раздался неожиданно громко, эхом отразившись от светящихся тусклыми окнами стен домов. Во дворе повисла тишина, которую нарушала лишь тонкая струйка воды, вытекавшая из водосточной трубы.

– Чё ты сказал? – один из быков, оправившись от шока, подал голос. – Охуел, что ли? Ну-ка, вали сюда, блядь.

Алёша не мог ни слова сказать, ни телом пошевелить. Его будто пригвоздило к асфальту, а какая-то сила сковала руки и ноги.

– Оглох, бля?! Иди сюда, мудила ёбаная!

– Иди-иди, сейчас начинается самое интересное, читатель будет в восторге! — голос в голове был ободряющим, внушающим уверенность. Алёша, превозмогая обездвижевший его страх, медленно пошагал к притихшей, но от этого не казавшейся менее страшной компании.

– Что делать, голос? – Алёша, стоя лицом к лицу с быками в кожаных куртках и кепках, со шрамами на лицах, и с бутылками в руках, ждал каких-то действий, но ничего не происходило.

Голос молчал. В голове было совершенно пусто, а острая, резкая боль, неожиданно возникшая в правом боку, шатнула, закружила мир, погрузив его во мглу. Невыносимая боль кольнула левый бок, спину, грудь, начала растекаться по всему телу, но Алёша, провалившись в темноту, уже не замечал её...



***

Тело Алёшки удалось опознать не сразу — его обезображенное лицо не было лицом того Алёшки, которого знали близкие. Длинных кудрявы волос тоже не было — их остатки слиплись из-за грязи и запекшейся крови, бурой рваной коркой покрывавшей голову. На теле, превратившемся в сплошную гематому со страшными кровоподтеками, обнаружили шестнадцать ножевых ранений, не дававших ни единого шанса на спасение.

А убитой горем матери пришлось не только оплакивать и хоронить сына, но еще и немало побегать за всякими справками. И только через месяц Алёшку удалось снять с учёта в психдиспансере. Бюрократия, чёрт её подери…