Сергей Маслобоев : СОЛДАТСКИЕ ПРИКОЛЫ или мемуары старшего сержанта войск ПВО Часть 9

29.ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ, ЛЕГКО В БОЮ.
Когда действительно устали, боевой расчёт вывели на отдых. Шагали в городок охотно. Не пугал даже зам по тылу со своим липовым ракетно-ядерным полигоном. Лесная жизнь изрядно надоела. Хотелось цивилизации.
За два срока, которые просидели мы на станции, в городке изменилось многое. Дембеля разъехались по домам. Распустили очередной карантин, и в подразделение прибыло новое пополнение. Когда мы ввалились с криками, они как раз шуршали тряпками, натирая кафельный пол. Казарма ходила ходуном.
-Что там происходит?-
спросил я у Куска, сдавая карабин.
-Порнуху по телику смотрят, черти,-
улыбнулся он. Пробиться в первые ряды было непросто. Со всех сторон сыпались двусмысленные комментарии. Наконец, поднявшись на носки, удалось хоть что-то разглядеть.
-Тьфу ты, мать вашу,-
показывали фигурное катание. Я плюнул и вышел на улицу. В курилке никого не было.
Но остаться одному не получилось.
-Товарищ сержант, разрешите обратиться?-
передо мной стоял худенький, наголо остриженный солдатик. Как и всех лысых, его оттопыренные уши торчали в разные стороны. Шея была такой тонкой, что неумело подшитый подворотничок её почти не касался.
-Чего тебе?-
папироса никак не хотела прикуриваться.
-Рядовой Гибас. Меня в пятую группу назначили. Капитан Зеленин приказал к вам подойти,-
вытянулся он.
-Ясно. Садись,-
я подвинулся на скамейке:
-Зовут тебя как?
-Валдас,-
как-то неуверенно присел он рядом.
-Сам-то откуда?
-Из Литвы.
-Ну что, Валдас Гибас,-
мой сапог раздавил окурок:
-Пошли службу править.
Вытащив из тумбочки потрёпанный учебник, который мне когда-то подарил Рязанкин, я усадил Гибаса в ленинской комнате.
-Валя,-
окликнул Я Чулкова.
-Чего тебе?-
остановился тот.
-Там в ленинской комнате боец науку грызёт. Не трогай его пока.
-Ладно. А ты собирайся. Завтра пойдёшь в караул со мной разводящим. На лесоповал тебя посылать нельзя. Кусок говорит, что у зам по тылу от твоей рожи аллергия.
-В караул, так в караул. Есть, товарищ старший сержант,-
мы оба расхохотались.
Андрюха с Мишей проявляли чудеса трудового героизма под руководством толстого майора. Я же честно сторожил вверенные мне объекты. По ночам Чулков сам разводил караульных на посты, так что можно было даже поспать. Ну а день пролетал быстро.
Через две недели мои друзья вернулись, и мы опять были вместе. Но пожить размеренной жизнью военного городка, как всегда не удалось.
-Подразделение подъём! Тревога!-
вбежал утром в казарму дневальный. За окнами противно выла сирена. Двери оружейки уже были распахнуты. Солдаты разбирали карабины, хватали каски и выбегали на улицу.
-Маслов! Ко мне!-
окрик заставил меня обернуться. У крыльца стоял Татеев.
-Товарищ майор! Сержант Маслов по вашему приказанию прибыл,-
подбежал я к нему.
-Тревога учебная. Народу на станции достаточно. Не суетись. Займись-ка лучше пополнением.
-Есть,-
закинул я карабин на плечо и пошёл назад.
-Подразделение! Бегом марш!
Солдаты рванули с места, затопав сапогами. Возле казармы, бестолково толпясь, хлопая испуганными глазами и пытаясь построиться, осталась молодёжь.
-Становись!-
необходимо было помочь им придти в себя. Они разобрались по своим местам.
-Равняйсь! Смирно! Вольно,-
я встал перед строем:
-Совершаем марш бросок. Четыре километра. Ваша задача – не отставать от меня более чем на сто метров. Кто удержится, будем служить. Для остальных обещаю весёлую жизнь. Вопросы есть?
Строй молчал, продолжая испуганно хлопать глазами.
-Разойдись!-
я неторопливо уселся на крыльцо, снял сапоги и потуже перемотал портянки. Ослабив ремень карабина, повесил его поперёк груди. Противогазную сумку закинул за спину. Некоторые стали делать то же самое. Другие просто продолжали бестолково стоять. Подождав пока закончится возня, я махнул рукой:
-За мной бегом марш.
Погода стояла сухая. Тропинка хорошо утоптана. Только что пролетевшее тут подразделение своими локтями и коленями посбивало росу с кустов. Бежать было легко и приятно.
Через три километра, выскочив на бетонку, я походил немного, восстановив дыхание, и стал ждать своих воинов.
Через минуту из леса вырулил первый. Проскурин, кажется, фамилия этого паренька.
Весь истерзанный, как будто его пропустили через мясорубку, он, всхлипывая, тяжело дышал, вытирая кровь со щеки. Очевидно, хлестнуло веткой в лесу.
-Не садиться! Вперёд шагом марш!-
присёк я его попытку повалиться прямо на обочине. Глаза зло сверкнули, но команду он выполнил, неуклюже засеменив вокруг.
Начали подтягиваться остальные. О господи! Складывалось впечатление, что армия только что вышла из-под тотальной бомбёжки. Сбившиеся на бок каски. Страдальческие
лица. Текущие сопли и слюни. У меня заболело горло от крика, пока предупреждая попытки усесться прямо на бетонку, удалось хоть немного привести в порядок и построить войска. Одного не было.
-Рядовой Проскурин! Ведите подразделение. У КПП меня подождать,-
я опять шагнул в лес.
-Есть,-
откликнулся уже отдышавшийся голос. За ближайшим поворотом на поваленном буреломом дереве рядом с тропинкой в диком кашле дёргалось распростёртое тело.
Ко мне поверну3лось лицо с безумно блуждающими глазами.
-Гибас! Родной! А ты неплохо здесь устроился,-
поприветствовал я его:
-А где твоё оружие?
Глаза попытались принять осмысленное выражение, но у них ничего не получилось.
Я прошёл ещё немного вперёд, поднял лежащий на тропинке карабин и вернулся.
-Встать!-
мне очень хотелось приободрить ослабшего товарища по оружию.
-Не могу больше! Лучше убейте, товарищ сержант,-
голова опять безжизненно упала щекой на бревно.
-Отчего же не помочь хорошему человеку,-
я передёрнул затвор и вскинул карабин. Гибас испуганно вскочил и ошарашено уставился на направленный прямо ему в лицо ствол.
-Вперёд! Бегом марш!-
мне всё же очень хотелось поднять настроение бойцу.
Он заплетающимися ногами засеменил по тропинке. Но уже через минуту, сообразив, что патронов-то в карабине нет, попытался опять упасть. Пришлось долго объяснять ему, что этого делать нельзя. От уговоров у меня даже портянка в сапоге размоталась.
Так, дружески общаясь. Мы выползли на бетонку.
-Товарищ сержант! По вашему приказанию подразделение построено,-
встретил нас у КПП Проскурин.
-Держи воин. Вставай в строй,-
протянул я карабин Гибасу.
-Товарищ майор! Усиление прибыло на объект. Сержант Маслов,-
доложил я Татееву уже на станции.
-Ну, как пополнение?-
заинтересованно осмотрел он бойцов.
-Орлы! Хоть сейчас на олимпийские игры,-
меня распирала гордость за свои войска.
-Вижу,-
понимающе улыбнулся командир подразделения.
С техникой дело обстояло т того хуже. Не было на свете более старательного ученика, чем рядовой Гибас. Объяснения он слушал всегда внимательно и с величайшим почтением к преподавателю. Но стоило попросить его повторить только что рассказанное, молчал, как партизан на допросе. Любимым занятием молодого воина было засыпать при первой возможности, уткнувшись носом в рязанкинский учебник. Который я ему подарил.
Меня уже начинало охватывать отчаяние.
-Иди, покури. Я сам ему всё объясню,-
подошёл как-то ко мне Миша.
-Ты что? Если он через два месяца не сдаст на самостоятельное несение дежурства, командир группы с меня голову снимет,-
возмутился я.
-Иди, иди!-
вытолкал меня Миша из дизельной.
В курилке напротив казармы сидел Андрюха.
-Дай папиросу,-
попросил он.
-Ты чего такой нервный?-
я открыл пачку Беломора.
-Будешь тут нервным, когда до допуска времени совсем ничего, а в группе полный абзац,-
раздражённо прикурил он. Дальше мы дымили молча.
-А вы чего здесь расселись?-
остановился напротив нас командир моей группы.
-Товарищ капитан, воздухом вышли подышать.
-Вот объявят перерыв и подышите. Ну-ка бегом на станцию.
Мы с Андрюхой затушили окурки.
Когда я вернулся, в дизельной висела непривычная тишина. Миши не было. За столом сидел Гибас и, обхватив голову руками, усиленно штудировал рязанкинский учебник. На лбу у него светился огромный фиолетовый синяк.
-Ты что, ему штрехи отгружал?-
повернулся я к вошедшему Мише.
-Немного, только для профилактики,-
отмахнулся он.
Да! Ничего себе немного. Пальцы-то у каратиста Курбанова были железными. Мне ещё в карантине удалось это прочувствовать на собственной шкуре.
Но как бы там ни было, а масло съели, день прошёл. Служба правилась. Через два месяца рядовой Гибас, успешно сдав экзамены по допуску, самостоятельно заступил в дежурную смену РТЦН.

30.КОГДА СУРОВЫЙ ЧАС ВОЙНЫ НАСТАНЕТ, И НАС В АТАКУ РОДИНА
ПОШЛЁТ.
-Миша! Я ещё утром просил связистов позвать. Опять трансляция барахлит,-
завтра нас должны были вывести из расчёта, а технику к сдаче подготовить не успели.
-Чего орёшь? Сейчас схожу,-
вылез из-за дизеля Курбанов, вытирая руки ветошью:
-А сам куда собрался?
-В трансформаторную будку. Командир группы приказал предохранители проверить,-
я стал застёгивать хэбешку.
-Валдас! Дай лопату,-
повернулся Миша к Гибасу. Тот подал ему сапёрную лопатку. Курбанов вставил её в чехол, продел сквозь мой ремень, лежавший на столе, и протянул мне.
-На. Надень. Будет чем от крыс отмахиваться. А то сожрут. Как же мы без начальства останемся,-
засмеялся он. Я надел ремень и шагнул к выходу, но тут загудело.
-По местам!-
мои руки уже бегали по выключателям главного распределительного щита. Миша бросился к своим дизелям. Гибас встал ко мне вторым номером.
Потекли томительные секунды ожидания, а команды всё не было. Прошла минута. Стих топот в коридоре. Это те из боевого расчёта, кто находился наверху в казарме, уже заняли свои места. А трансляция всё молчала. Мы переглядывались, ничего не понимая.
Неопределённость становилась невыносимой.
И тут громкоговоритель выдал приказ. Только какой-то странный. Ничего подобного никогда раньше не случалось.
-Дежурная смена на месте! Остальным личное оружие с собой! Все наверх! Занять круговую оборону!-
голос Татеева показался взволнованным. Мы с Мишей расхватали карабины, каски
и бросились к выходу.
-Гибас! Смотри у меня тут!-
крикнул я, задраивая за собой дверь.
Центральный коридор гудел от топота бегущих солдат. После полумрака подвалов ударившее в глаза яркое солнце ослепило.
-Ох! Ёлки – моталки!-
всё небо было в куполах парашютов. На нас бросили десант.
Порывистый ветер сносил парашютистов за лес. Приземлялись они далеко у колючей проволоки. Но некоторых, вероятно, выбросили раньше. Небольшая группа их бежала через антенное поле к станции. Их было немного, но они были уже близко.
-Отставить круговую оборону!-
у выхода появился офицер пуска старший лейтенант Козлов.
-За мной!-
он бросился навстречу десантникам. Мы рванули за ним.
Сошлись как раз у нашей линии обороны, которую копали каждый год. Они стремились сходу проскочить сквозь нас, чтобы прорваться к антеннам. Но не получилось. Сшиблись с жутким воем и, сцепившись, покатились кто в окопы, кто на ту сторону, кто на эту.
Держа карабин двумя руками поперёк груди, я с разбега воткнулся в коренастого десантника и полетел вместе с ним в траншею. Упали на дно окопа мы одновременно, но я оказался сверху. Влепив ему прикладом прямо в лоб, вскочил и рванулся вперёд.
Но с бруствера навстречу спрыгнул ещё один. Я на ходу щелчком примкнул штык и бросился на него. Он как-то спокойно слишком уж замысловатым приёмом ногой выбил карабин из моих рук и, неожиданно подпрыгнув, другой ногой резко стукну меня в грудь.
Я отлетел назад, больно ударившись спиной о стенку траншеи.
Это был офицер. Погоны закрывал комбинезон, но по всему виду, портупее, шнурованным ботинкам вместо сапог, это был офицер.
Он улыбнулся, поднял мой карабин, взяв его одной рукой, как копьё, и размахнулся.
А я, прижавшись спиной к холодной земле, тащил из-за ремня сапёрную лопатку, которую мне дали ребята в дизельной. Она зацепилась за чехол, а я всё тащил и тащил, глядя ему прямо в глаза. Наконец пальцы сжали черенок. Штык со звоном воткнулся мне в каску и, срикошетив, прошёл мимо. Непроизвольно присев, взмахом левой руки я попытался отбить его. Но удар был такой сильный, что карабин, мушкой разорвав мне рукав, воткнулся штыком в стенку окопа. Десантник, потеряв равновесие, навалился на меня, стараясь расставленными в стороны руками зацепиться за что-нибудь и удержаться
на ногах. Я со всей силы снизу влепил ему лопаткой плашмя прямо в лицо. Он отскочил, зло сплёвывая и вытирая выступившую на щеке кровь. Глаза его сузились, и он резко развернулся в какую-то бойцовскую стойку.
Но тут сверху посыпалась земля, и между нами встал, спрыгнувший с бруствера Курбанов. Дико закричав, Миша провернулся, как волок, и гулко влепил ему сапогом в голову. Потом ещё, ещё и ещё раз. Десантник, по-боксёрски закрыв кулаками лицо, извивался, пытаясь увернуться. Но у него плохо получалось. Миша просто размазывал его по стенке окопа. Мне уже показалось, что всё кончено, но в какой-то момент, как-то неудачно провернувшись, мой друг зацепился ногой, обрушив на себя лавину осыпающейся земли, и упал. Десантник тут же, как кошка, бросился на него. Но добраться до Курбанова он не успел. Я со всей силы саданул лопатой его по затылку. Он обмяк и,
как мешок повалился прямо на Мишу.
Даже не было времени помочь другу выбраться. Кругом мелькали комбинезоны вперемешку с касками и чёрными погонами наших. Я, сжав зубы, рубил лопаткой налево и направо, теперь уже не особо задумываясь о том, что бью плашмя или ребром.
Как в замедленном кино, взгляд выхватил из общей кутерьмы озабоченные лица двух десантников, вытаскивающих из окопа своего офицера. В какой-то момент показалось, что касок и чёрных погон стало много. И вдруг, всё стихло. Десантники отступили.
-Ты как?-
рядом тяжело дышал Курбанов, протягивая мне мой карабин.
-Нормально,-
я осмотрел разорванный рукав. Он был в крови.
-Сержанты к командиру!-
пронеслась команда.
Кругом было полно солдат из батарей. Это они, успев на выручку, помогли нам отбить нападение. Я пробирался по траншее, опираясь на спины и каски отряхивающихся и осматривающих себя после потасовки бойцов. За поворотом в пулемётном гнезде уже собрались все батарейские сержанты. Шмыгая разбитым носом, с другой стороны вылез Андрюха. На земле стояла полевая радиостанция, около которой хлопотал Булавчик, прижимая ладонями к ушам лопухи наушников. Рядом с ним стоял наш старший лейтенант. На ящике посреди ячейки окопа сидел замполит дивизиона.
-Товарищ майор! Сержант Маслов по вашему приказанию прибыл,-
очевидно, я подошёл последним. Замполит заулыбался, глядя на мой рукав:
-Наш Маслов ни в чём меры не знает. Ни с бабами в бане, ни с десантниками в окопе.
Все кругом заржали. Я, спрятав руку за спину, хотел сначала обидеться, но потом
засмеялся вместе со всеми.
-Чего там увидел, курносый?-
повернулся майор к Векуа, который, высунув из траншеи свой орлиный нос, внимательно разглядывал опушку леса.
-Хороший у них шапка. Я такой шапка на дембиль хочу,-
не оборачиваясь, зло проговорил тот.
-Сейчас она сама к тебе прибежит,-
закивал головой майор. Кругом опять засмеялись.
-Вот что, товарищи сержанты,-
вдруг стал он серьёзным:
-Бегом по цепи. Чтобы каждый боец знал. С минуты на минуту пехота подойдёт. Немного продержаться надо.
На политзанятиях нам объясняли, что где-то рядом расположен мотострелковый полк, который должен нас защищать в таких случаях. Но где они были сейчас? Чёрт их знает.
-Товарищ майор! Товарищ майор!-
по траншее бежал ефрейтор Кавака:
-Деделу убили!
Не говоря ни слова, все разом сорвались с места и бросились вперёд. Рядовой Дедело лежал на бруствере лицом вверх, широко раскинув руки по сторонам. Глаза его были закрыты. Солдаты столпились вокруг. Подбежали офицеры. Все стояли молча.
И тут показалось, что Дедело моргнул.
-Француз! Ты чего?-
Андрюха осторожно толкнул его сапогом. Тот открыл глаза, часто-часто заморгал и вдруг захныкал:
-Ой, братцы больно! Дысантнык за ногу укусыв!
Его слова потонули во взрывах хохота.
-Надо было его в плен брать. Отпуск бы заработал,-
вытирая слёзы от смеха, пытался перекричать солдат наш офицер пуска.
-По местам!-
резкая команда оборвала общее веселье. Куполов парашютов в небе больше не было.
На опушке показались атакующие цепи.
Я, проскакав по брустверу, спрыгнул на своё место.
-Чего там?-
встретил меня в окопе Миша.
-Француз живой. Сейчас пехота на помощь подойдёт,-
выдохнул я.
Из леса всё выбегали и выбегали десантники. На этот раз их было много. Кругом стояла мёртвая тишина. Все, неотрываясь, следили за ними. Миша снял каску, зачем-то протёр её рукавом и опять надел, потуже подтянув ремешок. Нет. Страха не было.
Было только одно яростное желание. Скорее бы уже. Скорее бы вцепиться зубами
в глотку кому-нибудь из этих парашютистов!
Автоматная трескотня за спиной заставила обернуться. Всё поле колыхалось волнами алого цвета. Я даже не сразу сообразил, что происходит. А это к нам бежала пехота. Подошли на помощь мотострелки. Их красные погоны и петлицы мелькали повсюду.
Они сходу посыпались в наши окопы. Стало тесно. Устраивались по хозяйски. Видно, парни к подобному сервису были привычные.
-Здорово кореша!-
рядом со мной весь в фонтанах осыпающейся пыли приземлился сержант. Он сдвинул каску на затылок, осмотрелся вокруг и, сняв с ремня фляжку, стал жадно пить. Справа и слева прыгали к нам солдаты в красных погонах.
-На!-
протянул мне сержант фляжку. Пить хотелось очень. Вода приятно освежила горло.
-Ну, как тут у вас?-
спросил сержант, показывая на мой разорванный рукав.
-Мог бы и водкой заправить,-
вместо ответа вернул я ему фляжку. Он весело заржал, показывая белые зубы.
По траншее быстро шёл пехотный лейтенант.
-Алымов! За техникой сразу поднимайте отделение,-
хлопнул ладонью по спине сержанта.
-В каком вы виде, товарищ сержант?-
остановился он около меня.
-Виноват, товарищ лейтенант,-
попытался я спрятать руку за спину. Но он взял её, внимательно осмотрел и повернулся к стоящему рядом солдату:
-Хачитов, перевяжите его.
Тот вытащил из кармана индивидуальный пакет и, разорвав его зубами, стал бинтовать мне руку. Лейтенант пошёл дальше.
-Кто это?-
спросил я сержанта.
-Взводный наш,-
скривил тот физиономию.
За спиной нарастал рёв приближающихся БМП. Сержант поменял магазин у автомата, передёрнул затвор и закричал, закрутив головой во все стороны:
-Юноши! Дружно напряглись!
Лязг гусениц над головой заставил всех присесть. Сверху посыпалась земля. Обдало запахом выхлопных газов.
-Вперёд!-
скомандовал сержант, вылезая из окопа за прошедшей БМП. Солдаты рванулись за ним.
Очень хотелось посмотреть, как пехота будет кромсать этих парашютистов, но тут по траншее пронеслась команда:
-Боевому расчёту вернуться на станцию!
Мы с Мишей помогли друг другу выбраться на бруствер и побежали в противоположную сторону.
В дизельной нас встретил Гибас, не отрываясь, глядя на мой рукав.
-Чего вылупился? Быстро на место!-
приказал я. Не успели отдышаться, как заговорила трансляция:
-РТЦН в готовность номер один! Сеть включить! Антенны в боевой режим!
Я махнул рукой Мише, показывая, что дизеля пока не нужны, и начал на щите собирать схему. Дело привычное. Управился значительно раньше срока и схватил микрофон, чтобы доложить о готовности. Тангента залипла. Связи не было.
-Я на КП! Гиббас! Остаёшься за меня,-
закричал я, бросаясь к выходу.
-Только бы успеть!-
стучало в висках:
-Одна минута! Схему собрали раньше! Только бы успеть!-
бежал я по лабиринту коридоров.
-Товарищ майор! Пятая группа к работе готова! Связь вышла из строя!-
влетел я на командный пункт.
-Принято!-
Татеев даже не обернулся, напряжённо глядя на стеклянный планшет, с другой стороны которого в наушниках, как обезьяны, ползали планшетисты, рисуя свои самолётики. Слишком уж много в этот раз было этих самолётиков. И вдруг по внешней трансляции заговорил взволнованный голос:
-Аварийный режим! Внешнее энергоснабжение перерезано! Станцию перевести на автономное питание!
Свет стал гаснуть. Послышались возмущённые возгласы операторов наведения.
В отблесках аварийного освещения замелькали их взволнованные лица.
-У щита ведь один Гибас,-
мне стало не по себе.
Я летел назад, не разбирая дроги, вышибая сапогами бронированные двери. Последний поворот. Вот и дизельная. Дверь открылась за полсекунды.
Мишины дизеля уже ревели на полную мощность. У главного распределительного щита метался Гибас. Я, было, рванулся к нему, но в последний момент что-то меня остановило.
Худенького солдата колотило, как в лихорадке. Но он работал. Ошибался. Исправлял ошибку и опять работал. Конечно же, он понимал, что от него одного сейчас зависит боеготовность всего полка. Затихла станция, готовая взорваться лавиной приказов с КП. Огромный воздушный сектор обороны Москвы в данную секунду оставался неприкрытым. И всё зависело только от одного солдата.
Мальчишка быть может, первый раз в жизни почувствовал на своих плечах колоссальную тяжесть ответственности не только за себя, но и за сотни других людей.
У Валдаса дрожали руки, но он продолжал делать своё дело. Я видел, как ему было страшно. Но большой секундомер, вмонтированный в щит, показывал, что в нормативы он вполне укладывается. Я смотрел на его вспотевший затылок и думал, что именно сейчас, именно здесь этот мальчик из Литвы превращается в мужчину.
Он уравнял нагрузки. Ввёл генераторы в параллель и, вытащив до уровня все параметры, врубил общий пакетник. Трансляция взвыла докладами операторов других групп. Заревел с КП Татеев, отдавая приказы. Гибас обернулся, вытирая рукавом лицо. Нужно было ему что-нибудь сказать, но в ту же секунду все приборы зашкалило. Полк сходу вошёл в боевой режим всеми линейками. Мы едва успевали выдавать нагрузку потребителям.
Не обязательно заканчивать военную академию, чтобы понять элементарный замысел плана учений. Десантом вывести из строя зенитно-ракетную часть и через образовавшуюся брешь в кольце воздушной обороны авиацией прорваться к Москве.
Но не всё так просто. Полк жил! Полк дышал чуткостью огромных антенн своего центра наведения! Не смотря ни на что, стоял, грозно ощетинившись ракетами дивизиона!
По готовности номер один дизельную электростанцию в автономном режиме должны обслуживать семь солдат и офицер. Нас было только трое. Через десять минут наши хэбешки были тёмно бурого цвета. Температура в помещении неумолимо ползла вверх. Вентиляция не справлялась. От дизелей шёл пар, как в бане.
и тут, наконец, прибыло усиление. Солдаты сходу стали разлетаться по своим местам. Вбежал командир группы.
-Товарищ капитан…,-
шагнул я навстречу с докладом. Но он, грубо оттолкнув меня, бросился к щиту. Какие могут быть обиды в такой момент?! Я сразу же встал к нему вторым номером.
Пятая группа в полном составе во главе со своим командиром надёжно обеспечивала зенитно-ракетный полк электроэнергией.
На этих учениях труднее всего пришлось нашему усилению. Там, где тропинка, по которой бежали из городка на стацию солдаты, выходит на бетонку, их и встретили десантники. Машины, в которых ехали офицеры, были здесь, размётанные по кюветам.
Уже на станции мужики вспоминали, что свалка заварилась жуткая. Командир полка
с солдатским карабином в руках, который отобрал у собственного водилы, бросив свой газик, сам повёл усиление в атаку. Сержант рванулся следом, отбиваясь ремнём и стараясь не отстать от шефа. Позже он рассказывал, что полковник дрался страшно. А матерился при этом, ещё страшнее. Дальше он ничего не помнил, потому что, получив по кумполу, вырубился. Полковник же и вытащил его на себе из потасовки. Солдаты и офицеры шли в цепях плечо к плечу. Различий ни для кого не делалось. Доставалось всем одинаково.
Штурмовали порядки противника непрерывно, но ничего поделать не могли. И только, когда подошёл на помощь пехотный батальон, совместным яростным броском прорвались и устремились на станцию.
По сути, решительные действия нашего усиления и спасли нас. Так получилось, что сражались мы с одним и тем же противником, только с разных сторон. Непрерывные атаки с тыла не позволили десантникам сразу организовать решительное наступление на РТЦН и дали возможность нам продержаться до подхода мотострелков. Мы же при поддержке солдат из батарей отбили атаку только разведки.
Главные силы наступающих, разумеется, были брошены на центр наведения, хотя сунулись они и на ракетные площадки. Но, натолкнувшись здесь на хорошо организованную оборону полностью укомплектованных батарей во главе со всеми своими офицерами, сразу же отступили. Ракетчики, управившись с нападавшими, ещё до подхода пехоты бросились к нам на выручку и поспели, как раз во время.
Вообще-то следует отметить, что разведка у десантников поработала здорово. Они появлялись именно там и тогда, где их меньше всего ждали.
Наш военный городок опустел. Все силы были брошены на объекты. Лишь лениво зевал часовой на вышке у артсклада, да у санчасти ковырялась небольшая группа
временно задержанных. Это те, кто за самоволку или пьянку сидели в камерах при караулке, ожидая решения своей участи. В полку их называли губарями. Наверное, потому, что большинство из них после разбора совершённого проступка именно туда
и попадали. Но обыкновенное времяпровождение без дела даже и в камере, разумеется, для нашего зам по тылу являлось преступлением. Вот они и копали ямки для столбов, которые в скором времени должны были стать основанием нового забора. Подневольный народ неспешно ковырял землю под присмотром мирно дремавшего караульного, повесившего за ненадобностью свой карабин на обломанный сучок одиноко растущего дерева.
И, вдруг, все замерли, прекратив и так вяло текущую работу. От штаба, махая руками
и что-то, выкрикивая, бежал зам по тылу. Толстый майор, колобком вкатившись на площадку подневольного труда, держался рукой за сердце, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, немного отдышавшись, он заверещал тонюсеньким голоском:
-Мужики! Всем амнистия! Знамя спасай!
И в этот момент из-за угла санчасти вылетел вооружённый до зубов десантный взвод. Они шли к штабу напрямик, прекрасно зная, что в городке никого не осталось.
-А мать вашу!!!-
размахивая лопатами, бросились на них временно задержанные. Потому что терять было нечего. Потому что сидели. Потому что с похмелья. Потому что злые. Дрались губари отчаянно. Но слишком неравными были силы. Десантники смяли их. Уничтожили. Втоптали губарей в землю, но потеряли при этом главное. Время!
Завизжав тормозами, проскочил через КПП бортовой «Урал», из кузова которого посыпались солдаты в чёрных погонах. Впопыхах даже не успели отцепить от машины ракетный лафет. Со стороны спорт площадки засверкали штыки. Это бежала цепь роты связи. После первого же соприкосновения доблестным воздушным десантникам ничего не оставалось, как уносить ноги.
-Стой!-
побледнел командир роты связи, остановив разведёнными в стороны руками вбежавших за ним в штаб солдат. Прямо ему в лицо смотрел холодный ствол карабина. Часовой первого поста первой смены рядовой Захидов, укрывшись за полковым сейфом, спокойно, как в тире, когда выполняют упражнение при стрельбе с колена, далеко отведя в сторону локоть правой руки, целился прямо в лоб капитану. Его, и без того узкие, прищуренные глаза горели холодным блеском.
-Начальника караула сюда. Быстро!-
не шелохнувшись, стоял капитан. Через несколько минут вбежал запыхавшийся сержант. Солдат вышел из-за сейфа, шумно выдохнул и взял карабин к ноге.
Да! Что-то не додумали большие генералы, составляя план учений. Что могло случиться, если бы парашютисты всё-таки ворвались в штаб? Ответ простой. Наши доблестные воздушно-десантные войска стали бы на тридцать человек меньше. Ровно столько боевых патронов было в подсумке рядового Закира Захидова.
К вечеру суматоха начала стихать. Полк постепенно приходил в себя. В окрестных лесах ещё стучали автоматные очереди. Это пехота прочёсывала местность, вылавливая отдельных, отбившихся десантников. Но уже шли полным ходом работы по восстановлению линий связи и энерго трасс.
На следующий день боевой расчёт наконец-то вывели на отдых. До нас дошёл слух, что в военном городке какой-то капитан воздушно-десантных войск с перевязанной головой упорно разыскивает сержанта и ефрейтора, участвовавших в обороне центра наведения.
Мы с Мишей разумно решили затихориться, упросив командира группы оставить нас на станции ещё на несколько дней.