: Правда, удобства на улице…

Мика Сидерман был евреем, по советским меркам, зажиточным. Парикмахер от бога, он со своей женой — Любой, тоже знатным в здешних краях парикмахером, обустроил в их собственном доме, в центре еврейского местечка под Киевом, нечто вроде частной цирюльни. Эдакий далекий предвестник кооперативного движения, начало которому положит незабвенный Михаил Сергеевич только девять лет спустя. Всем необходимым был оснащен их дом. В коридоре, по-солдатски ровной шеренгой выстроились в ряд профессиональные кресла с нелепыми зелеными набалдашниками электросушилок для волос. Далее, в огромной прихожей стоял деревянный массивный станок для увязки шиньонов. Станок был похож на рояль с открытой крышкой. Только на колышках вместо струн, были натянуты искусственные волосы. Тут же было оборудовано два полноценных рабочих места — для Любы и Мики.
Людей, заходивших к Сидерманам, встречал удушливый запах химикатов для завивки волос и мерный шум этих самых электросушилок. В креслах, под убаюкивающее жужжание моторов, дремала местная женская элита: торгашки, представительницы сферы услуг, партработницы. Трудились Мика и Люба усердно.
А на родное советское государство муж с женой трудились одну смену в три дня. Оно-государство, по их профилю, было представлено в городе одной единственной зачуханной парикмахерской. Меньше работать на родную страну не позволяла статья Уголовного Кодекса о тунеядстве. Мика и Люба пережили все прелести варшавского гетто, и попадать в колонию строгого режима, где-нибудь в Мордовии, им не хотелось.
Деньги у них были. И было их достаточно. Достаточно настолько, что им хотелось их на что-то потратить. Проще говоря, во что-то вложить. А уж если у местечкового еврея возникает желание деньги потратить,- это точно означает, что их скопилось более чем предостаточно. Но тратить деньги в СССР было делом не менее сложным, чем их зарабатывать. Не на что их было тратить. Тотальный дефицит доползал до благодатной Украины и накрывал ее всецело и беспощадно.
Ну что нужно старикам? Мечта красиво одеваться ушла вместе с испоганенной войнами и революциями молодостью. Предметы быта они имели и, по их представлению, даже в излишестве. Потратить на еду больше, чем они могли съесть, было глупо. И так, весь подвал был забит жестяными банками с дефицитной консервацией. Просторное жилье было куплено давно, еще с первых самостоятельных заработков. Правда, удобства на улице…
Но у каждого,- у каждого советского человека была одна незыблемая и великая мечта-автомобиль! Который, как известно, не являлся исключительно средством передвижения. А был еще чуть-чуть предметом роскоши.
Жила эта мечта и в Мике. Тем более, воплощение этой мечты освобождала старого семита от мук выбора, в плане вложения денег. На автомобиль он готов был потратить всё! Ну, или, почти всё…
Однако, на вазовскую «копейку» очередь растянулась на восемь лет. А когда человеку шестьдесят четыре, и перспектива получить машину наступит в семьдесят два, то такая перспектива не особо радует. Такая перспектива исключительно огорчает.
Но евреи на то и евреи, чтоб не стоять в очереди за машиной восемь лет.
У нашей пожилой пары сын жил в Свердловске. Работал он в НИИ освобожденным парторгом и, где-то, как-то, у него была там возможность по научно-партийной линии, без очереди, с определенной переплатой, купить вожделенное средство передвижения.
В дорогу собрали зятя — Изю Слуцкера, жившего по соседству. Завернули в платочек деньги, зашили их под подкладку турецкого пиджака, сварили яиц на дорогу, нарезали колбаски копченной, хлебушка «Дарницкого» ржаного и отправили Изю в путь далекий на поезде «Киев-Свердловск». Тогда еще ходили такие.
В Свердловске все прошло гладко. И через две недели красавица «Лада», невнятно-салатового цвета, торжественно заняла свое королевское место в самом центре большого Микиного двора.
Ключи от машины старый Сидерман не отдавал никому. Носил их в заднем кармане растянутых синих спортивных штанов, закрывающемся на металлическую надежную молнию.
На субботу в их дом была приглашена вся местная еврейская мишпуха для вполне славянского обычая – обмыть обновку. До субботы рачительный хозяин трижды машину мыл, натирал стекла полиролью, измерял манометром давление в шинах, даже один раз завел двигатель. Правда, поехать никуда не решился. Не подверженный суевериям Мика, на этот раз, строго настрого запретил себе выезд со двора до того, как машина будет обмыта. Думается, что таким образом обладатель тольяттинского чуда оттягивал, страшащий его, первый самостоятельный выезд в город.
Гостей предполагалось около пятидесяти человек. Состав приглашенных был весьма солидный и представительный. Тут и продавец мяса Леня Вайсбург с Софочкой, и председатель заготовительной конторы Сеня Глузман, всё родственное семейство Слуцкеров со стороны одной дочери, веселый балагур — зять — Сеня Файбышенко по кличке «Нюкс» со своей женой — второй Микиной дочерью-Зоей. Далее, завуч местной автошколы Рабинович Фима с женой, товаровед обувной базы главснаба Лорка Фришерман с непутевым, но компанейским мужем, окулист Мендель с русской женой, ювелир Додик Межибовский (один), братья Шнейдеры — Рома и Гриша (что-то, связанное с молочным отделом гастронома), зубной врач Фуксман с Фуксманихой и, как говорится, другие приближенные товарищи. А к ним еще полтора десятка детей разного возраста и пола.
С раннего субботнего утра в доме Сидерманов приготовления шли полным ходом. Лепились и заправлялись сливочным маслом котлеты «по-киевски» на куриной косточке. Отбивались и замачивались в яйце сочные телячьи «биточки». Очищался от шкурки красный, со слезою, лосось. Салаты нарезались всевозможные и тазиками. Картошку варили в двенадцатилитровом ведре. Водка и вино остывали в пластиковой детской ванночке, наполненной холодной водой.
Сидерманы умели и любили принимать гостей. Их дом был довольно хлебосольным. Единственным неудобством было отсутствие туалета в доме….
За полчаса до начала сабантуя, Мика обстоятельно переоделся в «выходные» итальянские брюки. Они с Любой ежемесячно получали посылки с гуманитарной помощью от еврейского агентства «Сохнут». Строгие, со стрелкой, итальянские брюки были оттуда.
Хозяин предусмотрительно вынул ключи от авто из кармана задрипаных спортивных штанов и заботливо уложил в фарфоровую вазу, по-мещански стилизованную под черепашку.
Гости приходили по-еврейски шумно и не во время. Дарили незамысловатые подарки. В основном, приносили спиртное. Мендель приволок массивный шерстяной коврик с оленями, который сразу и упокоился на заднем сиденье «Лады». Не зря его жена заведовала секцией «Ковры» в местном универмаге.
Тем не менее, к семи все сидели за столом в предвкушении хорошего вечера.
И покатилась веселая еврейско-славянская пьянка, как паровоз, набирая ход, по мере поступления угля в топку. Было множество тостов: и за гладкую дорогу и, чтоб ни гвоздя, ни жезла, и за поршня, и чтоб денег всегда хватало на бензин с маслом и за тех, кто под капотом, то бишь — за лошадей. И, конечно, десятки тостов за хозяина. Мика все тосты выслушивал стоя, со счастливо застывшей улыбкой на большом и бледном лице.
Через час веселье разошлось настолько, что слышать могли друг друга только рядом сидящие. Красные, разгоряченные спиртным, мужчины, лихо наливали, пили и закусывали. Время от времени, они интимно склонялись друг к дружке, один из них что-то магически нашептывал, а потом, резко откинув головы назад, все безудержно и громко гоготали, отсвечивая золотыми зубами и перстнями. Женщины за другим концом стола мирно обсуждали преимущества турецкого мохера над румынским. Мика горделиво вышагивал вокруг стола, присоединяясь то к одной, то к другой компании. В промежутках между анекдотами степенно подходил к окну, отодвигал массивную габардиновую штору и любовно осматривал свое бледно-салатовое сокровище. Взгляд его теплел, глаза увлажнялись, губы подрагивали. Потом он повторял круг. Люба суетливо подавала на стол все новые и новые закуски. Идиллию вечера слегка нарушало отсутствие удобств внутри дома. То и дело, гостям приходилось выходить в старый и деревянный дворовый сортир, который служил правдой и верой еще и близлежащим двум домам уже четвертое десятилетие. Но, что тут поделать…
Вдруг, заходя на очередной свой поворот вокруг стола, Мика неожиданно встрепенулся и даже как-то передернулся. Панически начал похлопывать себя двумя руками по заднице, потом по бедрам. Он вдруг не ощутил, уже ставшую привычной, металлическую тяжесть ключей в заднем кармане штанов. Нахмурился, что-то усиленно вспоминая. Как зомби, медленными, но уверенными шагами направился к фарфоровой черепашке. Накрыл пухлой ладонью, выгреб связку ключей из вазочки, засунул в задний карман итальянских брюк. Хотел, было застегнуть на привычную «молнию», но ее там не обнаружилось. Облегченно вздохнул, еще раз провел рукой по заднему кармашку штанов, вытер пот со лба, тяжело уселся на краешек трюмо.
Люба, проносившая мимо тарелку с солеными огурцами, бросила Мике мимоходом:
-Ну, шо за мансы, Мика? Кому они надо, твои ключи?-
-Не морочь мне голову. Хай у менья будут. Так спокойнее – привычным малороссийским суржиком ответил муж.
-Я тебья умольяю. Полож их назад у вазочку — протянула Люба и с укоризной посмотрела на супруга.
-Ша, Люба. Ничого я никуда не положу. У кармане оно надежнее. Мало ли шо… — голосом мультяшного Винни-Пуха прохрипел Мика.
Азохэн вэй, идиёта кусок! – только и сказала Люба, умчавшись к столу.
Мика и внимания не обратил на безобидное супружеское оскорбление. Идиот идиотом, только машина – вон, во дворе стоит — новая и ослепительная. Далеко не у каждого такая. Вот вам и идиот.
Хитро улыбаясь, Мика встал с трюмо и бочком по стеночке протиснулся к выходу. Выйдя во двор, подошел к «Жигулям», по-хозяйски подергал хромированные дверные ручки, постучал носком ботинка по тугим новеньким шинам и неспешно направился в сторону деревянного сортира, растворившись во тьме. Развеселые гости к тому времени уже пели «Сингареллу». Она неслась изо всех открытых окон Микиного дома и улетала далеко к окраинам, вибрируя в пьянящем воздухе жаркого украинского вечера…

***
… Через десять минут, когда «Сингареллу» сменила «Бутылка вина-не болит голова…», дверь в зал распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Все разом обернулись на шум. У порога, на полусогнутых ногах стоял Мика: растерянные его глаза источали вселенский ужас, зрачки расширенны и статичны, жиденькая и длинная прядь волос свалилась с широкой лысины и беспомощно покачивалась, как метроном, задевая мясистый нос. И без того бледное лицо старого Сидермана, сейчас имело цвет потолочной штукатурки, руки вопросительно направлены к гостям, ладошками вперед. Рот, по-рыбьи, хлопал обескровленными губами, не издавая ни одного внятного звука. «Так лучше веселиться, чем работать …»- машинально продолжала компания, десятками глаз уставившись на Мику. «Так лучше водку пить, чем воро…» — захлебнулась песня на полуслове. Звенящая тишина воцарилась под высокими потолками сидермановского дома. Замолчали даже дети.
-Шо такое, Мика?- прервала тишину Люба, напряженно всматриваясь в обезумевшие глаза мужа.
-Я ключи от машины потерьял — сдавленно просипел супруг.
-Как?!!!- выдохнули гости одновременно.
-Они у дырку упали из щьтанов, когда я у туалете бил — не меняя позы, продолжал Мика.
-Как?!!!- опять выдохнули гости разом.
-Ну, когда я сел, шоб эта, таво…ну шоб эта туда… они и упали – запинаясь, чуть не плача, продолжал бедный еврей.
-Вэйзмир! Я ж тебе говорила, шлемазл, оставь ключи у вазочке! — голосила Люба, как на поминках
- И запасные ключи там были?- робко спросил Додик Межибовский.
-Таки, да…- не сходя с места, выдал Сидерман.
-Ой, поц! Ну, шо за поц!!! Ты мине делаешь вирванные годы, Мика-а-а! — монотонно покачиваясь на стуле, начала причитать Люба.
Старик обессилено опустился на край подоконника, обхватил голову руками и неразборчиво что-то бубнил про себя. Гости растерянно оглядывались.
Вечер из торжественно-праздничного, в одну секунду, стал траурно-поминальным. Безудержное веселье мигом снизошло, увяло до неловкого шепота, шушуканья и искусственно-неправоподобного кашлянья. Гости не знали, что делать,- то ли доедать и допивать угощения, то ли с чувством прискорбия молча сидеть за столом. Кто-то начал давать первые полупьяные советы: Глузман предлагал вырезать замок зажигания, чтоб сделать слепок ключа. Только, советовавший не знал, как до замка добраться, если он внутри. Фима из автошколы предложил аккуратно снять с резиновых уплотнителей лобовое стекло и добраться до замка зажигания таким вот образом.
Сеня «Нюкс», со свойственным ему сарказмом, огласил свой совет:
- Шо ви нервничаете? У миня в РСУ есть слесарь Вася. Он под Иркутском в Тулуне три года за воровство сидел. Золотые руки. Дайте ему булавку, бутылку водки и соленый огурец. Так он вам с их помощью вскроет любой замок в любом механизьме. Шоб я так жил…-
Все недоверчиво посмотрели на улыбающегося Сеню. Мика с досадой сплюнул в окно. Кто же даст отсиденту Васе ковыряться какими-то булавками в новеньком замке священного вазовского чуда….
Надо напомнить, что в те годы ключ от замка зажигания был один, а ключ от дверного замка и багажника другой. Конечно, при покупке выдавались дубликаты. Но бережливый Мика не стал раскладывать яйца по разным корзинам. Вся связка, вместе с дубликатами сейчас мирно покоилась под фекальными тоннами на дне уличной уборной.
Тем временем, гости неловко и суетливо прощались, желая обладателям автомобиля всяческих благ в поисках выхода из создавшейся ситуации.
Послушав разные советы, Мика решил по-своему…

***

Ранним воскресным утром, во двор к Мике величаво вкатил ГАЗ-53 с ассенизаторской бочкой на борту. Ее торжественно сопровождали два местных алкаша — Петя «Сопля» и Пашка «Кадык». Старый Мика деловито руководил процессией. Активно размахивал руками, покрикивал на водителя, расталкивал бестолковых алкоголиков.
Еще через полчаса, когда говновоз был правильно дислоцирован по отношению к деревянному домику, Сидерман выдал алкашам по паре грубых резиновых перчаток и рыбацкие, по колено, сапоги. В виде аванса было выделено каждому по ядовито–синей новенькой «пятерке». Водитель тем временем запускал грязный гофрированный шланг в выгребную яму.
Технология процесса поиска потерянных ключей оказалась весьма простой. Ассенизатор с ревом и вдохновением всасывал в себя по самую крышечку пять тонн отработанной биомассы, а затем, не скупясь, извергал поглощенную жижу прямо на утоптанный грунт широкого Микиного двора. И так три раза.
Нанятые у пивного ларька сизелицые алкоголики, наклонившись, сантиметрами продвигались по растекающейся луже и процеживали каждый кубический сантиметр говна сквозь резиновые перчатки. Специфика работы для них была абсолютно нова. Обычно, Соплю и Кадыка использовали для рытья могил.
Соседи, разбуженные гулом ассенизатора и резким запахом испражнений, который никак не гармонировал с солнечным летним утром, щуря сонные глаза, выглядывали в окна своих домов и не могли понять, как за одну ночь могли произойти столь разительные перемены в ландшафте родимого двора.
Потихоньку собирались зрители из уличных зевак.
Мика, вдохновенно подпрыгивая, бегал вокруг увеличивающегося мутного озера, громко давал указания Сопле и Кадыку. Подсказывал, по какому курсу дальше бороздить простор широт. На его большом лице сотнями бликов играло солнце, отраженное в жидкости водоема из дерьма и мочи. Он с выкриками «кышь!», широкими взмахами рук, отгонял от себя перламутрово-зеленых мух. Его поисковый экстаз был сравним с экстазом Кисы Воробьянинова из «Двенадцати стульев».
За обещанные Микой тридцать рублей на двоих, старательные пропойцы процедили все содержимое уборной пять раз. С каждым часом шансы угасали. Солнце садилось. Когда смрад дошел до райкома партии, Мика понял, что поиски надо сворачивать. Ключей не было.


***

Двумя днями спустя, когда вонь, впитавшаяся в благодатную почву двора еще до конца не выветрилась, возле недоступной «копейки» раскладывал свой инструмент специалист по снятию лобовых стекол Витя Чмых. Он был из тех местных самоделкиных, которые на все руки мастера. Он умел все. Начиная от ремонта электрических бритв «Харьков» до бальзамирования трупов в растворе, рецепт которого придумал сам. Его рекомендовал сам Мендель. Можно было, конечно, привезти специалиста из киевского жигулевского сервисного центра, но оказалось, что очередь на подобного рода мастера три месяца. А ездить на «Ладе» хотелось еще вчера. К тому же, дефицитного специалиста нужно было еще довезти до родного районного центра, дать ему сверху пятнадцать рублей и отвезти обратно в Киев. А это, извините, 120 километров в одну сторону. Чмых уверил, что за «чирик» сам лобовуху снимет. Ударили по рукам. В качестве предоплаты Витя затребовал подозрительно несимметричную сумму в семь рублей пятьдесят копеек и стакан крепленого вина. Опрокинув в себя пойло, Чмых сорвал с дерева зеленое яблоко, смачно откусил половину и принялся за работу. Зрителей из знакомых и друзей опять собралось немало…
…Никто не заметил того момента, когда стекло лопнуло. Уверенная поперечная трещина молниеносно рассыпалась на сотни осколков, которые серебряным дождем чарующе ударили об асфальт перед благодарными зрителями.
Когда все опомнились, Вити Чмыха во дворе уже не было….

***
Замок зажигания все же сняли, ибо, после чмыховского подвига, доступ к нему был абсолютно открыт. Далее, его разбирали на потроха, снимали гипсовый слепок…Но это уже было в Киеве, месяц спустя, в жигулевском сервисном центре. Чмых хотел было предложить свои услуги по разборке замка зажигания всего за два пятьдесят, которые он не досчитался в результате прошлой работы. Но его робкая телефонная попытка подрядиться на это, вызвала почему-то у Мики Сидермана, какую-то неадекватно грубую реакцию.
Сам ключ вытачивали по большому блату на заводе «Арсенал» еще неделю.
Далее была эпопея по поиску лобового стекла на, не двигающееся с места уже четыре месяца, авто. Купить стекло оказалось еще сложнее, чем купить саму машину. Борский стекольный завод в условиях плановой советской экономики выпускал на 20% стекол меньше, чем производилось самих автомобилей. Вот такая вот государственная арифметика обошлась Мике и Любе еще в сто переплаченных советских рублей, вместо двадцати номинальных. Спекулятивная запчасть была добыта к ноябрю по какой-то сложной схеме, через троюродного брата Любы-зубного техника-Моню. Ставили стекло в ноябре, когда в воздухе кружил уже первый несмелый снег. К Новому году Мика уверенно себя чувствовал за рулем…

***
….В апреле следующего года, в Микином дворе случайно оказался бывший воришка Вася, о котором на незабвенной вечеринке говорил Нюкс. Сидермановские соседи попросили Василия поправить сгнившую водосточную трубу. Мимоходом, шутя и балагуря, Вася открыл дверь уже слегка потрепанной «копейки», с помощью двух булавок за восемь минут. Публика аплодировала. Мика задумчиво чесал затылок…
2011 г.