Александр Русанов : Здравствуй любимая.

Кольцо легко выскочило из отверстия и, разжимая пальцы, я услышал отчётливый щелчок бойка по капсюлю. Жить осталось чуть больше трёх секунд. Я нутром чувствовал, как горит замедлитель осколочной гранаты, и огонь приближается к боевому заряду.
Ну что же, я прожил короткую, но нелёгкую жизнь. Осталось три секунды и мои мучения закончатся, а заодно и заберу с собой всех этих ублюдков. Они не имеют права жить.

Память вернула меня в май 1983 года. Не очень много я прожил после этого, всего год и месяц.
Меня призывали в армию в марте, но дали отсрочку, как студенту. Учёба особых усилий не требовала и давалась легко. Ещё на первом курсе я познакомился с девушкой. Она была моя ровесница и училась на параллельном потоке. Мы начали встречаться и очень быстро присохли друг к другу накрепко. Я перевёлся на другую специальность, что бы учится в одной группе с любимой. Находясь рядом, мы всегда держались за руки. Даже на лекциях и практических занятиях её левая рука была в моей правой.

Но жизнь жестока и не справедлива. Мы встречались уже полтора года, и дело шло к свадьбе, КОГДА …. Машина Жигули с пьяным водителем поставила крест на моём счастье. Держались за руки, мы переходили дорогу к институту и даже не успели понять, что произошло. Удар был сильным, но его, в основном, приняла на себя моя любимая. Меня просто отбросило обратно на пешеходную дорожку. Сознание вернулось уже в больнице. Придя в себя, я увидел её маму, склонившуюся надо мной. Она молчала, но по её глазам всё было понятно. В них была великая скорбь по дочери, жалость ко мне, немой упрёк, что я не защитил свою любовь, и отсутствие смысла жизни. Эти глаза стоят передо мной и сейчас. Через три секунды я вновь посмотрю в них и попрошу прощения. Она скончалась в этот же день. Её сердце не смогло выдержать потери. Как я ей завидовал. Было всего одно желание, прекратить своё ненужное существование, что бы унять душевную боль. Решение пришло внезапно. Я уйду, но моя смерть может помочь кому-нибудь выжить.

Выйдя из больницы, пошёл в военкомат и попросил забрать меня в армию, в команду Афганистана. Причин объяснять не пришлось, так как просьбу удовлетворили почти сразу. Затем учебка и три месяца боевых действий. Смерти я не боялся, а наоборот её искал. Старики сначала пытались вразумить меня, но потом поняли, что это бесполезно. Когда начинался бой, я вставал в полный рост и первый шёл в атаку, но ни одна пуля меня не задевала. Один раз я перекидывал автомат с правого плеча на левое, за ремень. Прямо передо мной он ударился об воздух, как обо что-то твёрдое. Старики сказали: «Это был твой ангел хранитель. Потому тебя, дурака, и пули не берут».

Моё везение закончилось два месяца назад. Снаряд взорвался совсем рядом, и очнулся я уже в плену. Нас было девять человек, все молодые парни, не старше двадцати лет, все раненые, но связанные по рукам и ногам, мы лежали в каком-то сарае.

К вечеру в сарай зашёл охранник с автоматом, снял с нас верёвки и поставил котелок с какой-то бурдой. Неделю еду приносили один раз в день и ставили её у двери. На восьмой день в сарай зашли пять человек, из них один был с видеокамерой. Нас построили и оператор начал съёмку. Выбрав самого молодого, душманы выдернули его из строя и поставили на колени. Никогда не забуду мольбу в его словах: «Дяденьки, вы же хорошие, вы же не будете меня убивать».
Сверкнул нож и парень захлебнулся своей кровью, хлынувшей из горла.

Меня выдернули вторым. Попытка поставить меня на колени стоила одному боевику выбитого зуба. Руки были связаны за спиной, но я умудрился ударить его головой. Боевики заржали, а меня начали бить. Сознание вернулось опять в сарае, но нас осталось пятеро. Ребята рассказали, что ещё троих зарезали также, пока в камере не кончился заряд батарейки. Очень много времени ушло на съёмку моего избиения. Я принял благодарность от товарищей по несчастью за спасённую жизнь. Знали бы они тогда, что ждёт их дальше.

Через неделю сарай открыли, нас вывели на улицу и посадили машину. Куда нас привезли, я не знаю, но когда охранник вытолкал всех из кузова, вокруг были только камни и редкая трава. Один из боевиков сказал на ломаном русском: «Всё ребята, мы вас отпускаем, но сначала обезопасим себя. Мы должны быть уверены, что вы не будете больше воевать против нас». После этих слов он сказал что-то по-своему и все боевики заржали.

Одного из парней опять выдернули из строя и заломили руки. Оставшихся четверых привязали к машине. Подробно описывать, ЧТО с ним делали, я не буду. У этих ублюдков такая казнь называется «КРАСНЫЙ ТЮЛЬПАН». На животе надрезается кожа по кругу и поднимается вверх, затем она завязывается над головой и человека отпускают. Смерть наступает от удушья.
После первой казни я обратился к боевику, знавшему русский язык:
─ Тебе нужна смерть всех, или достаточно посмотреть, как умирает настоящий Русский солдат?
─ А что ты можешь предложить? – сказал он ухмыляясь.
─ Я могу предложить только одно. Если я не издам ни одного звука, что бы вы со мной не делали, вы отпустите остальных целыми и невредимыми. Думаю вам интереснее посмотреть смерть достойного, нежели издеваться над слабыми духом.
─ Ты ошибаешься, гяур, – заржал он ─ сегодня твои товарищи умрут, а тебя мы оставим на сладкое.
Казнь повторилась ещё три раза. Мои уши уже давно ничего не слышали. Я оглох от криков, но стоял с гордо поднятой головой.

Хоронить ребят никто не собирался, их просто бросили и забыли про них, а меня привезли обратно в сарай. Тут я и провёл последние полтора месяца. Мне иногда давали пить и через день ставили тарелку бурды. Я поклялся, что при любой возможности заберу с собой хоть одного из них. И вот сегодня такой случай представился. Я счастлив. Меня, как они считали, обессиленного, привели в какой-то дом. Там собралось больше двадцати этих нелюдей. Видимо посчитав, что сил у меня уже нет, руки не связали. Это и дало мне возможность быстро сдёрнуть гранату с пояса охранника. Какое счастье видеть сейчас их лица. Страх в глазах.

ЭТО ВАМ РАСПЛАТА ГНИДЫ. ТРИ, ДВА, ОДИН.

Здравствуй, любимая.