Ruslan Bek : Мужская солидарность

Марат Альбертович встал с постели в прекрасном расположении духа. Вот уже полгода, как он по-настоящему чувствовал себя счастливым человеком.
Полгода назад он, наконец, к своим сорока годам, женился. Его женой стала молодая красивая женщина по имени Лиана, которую он лелеял и боготворил. Она его пленила и он, находясь рядом с ней, испытывал неиссякаемый душевный подъем.
Новый большой загородный дом, любимая жена, бизнес, который как никогда успешно развивался — все было в полном порядке. Не хватало только малышей, в чьем скором появлении он нисколько не сомневался. Детские голоса, зазвучавшие в его хоромах, стали бы последней каплей в его огромной чаше благополучия и счастья. И эта была бы та чаша, где он купался бы всю свою оставшеюся жизнь. Он свято в это верил.
Марат Альбертович встал перед зеркалом, чтобы побриться. Напевая, он заострил свое внимание на своем отражении в зеркале и, словно чужими глазами, не без юмора, стал рассматривать его. На него смотрел какой-то несуразный упитанный чудик: лысый, с маленькими хитрыми глазками и с крючковатым носом, этакий, как он посчитал, смешной пузатый коротышка, который вполне мог бы выступать в цирке в роли клоуна, причем, без грима. Как бы в подтверждении этому, он скорчил веселую гримасу, от которой сам же и рассмеялся. Оглядев себя со всех сторон и, не найдя в себе ничего, чем можно было бы похвалиться, он попытался втянуть в себя живот, но, увы, с этим у него ничего не получилось. Он разочарованно хлопнул по своему пузу, махнул рукой на свое карикатурное отражение в зеркале и стал бриться. Побрившись, он принял душ, спев при этом почти все знакомые ему песни.
В гардеробной Марат Альбертович надел рубашку, повязал галстук и облачился в костюм. Он выпрямился, расправил плечи. Теперь же, стоя перед зеркалом, он не казался себе смешным, а совсем наоборот. Да, одежда меняет человека, подумал он. «Что скажешь на это, чудик? — спросил он, обращаясь к своему отражению в зеркале. «Конечно, особенно та одежда, которая стоит несколько тысяч долларов», — с иронией ответило отражение в его воображении. Марат Альбертович улыбнулся. «Все-то ты понимаешь», — сказал он, обуваясь.
Надев на руку золотые часы и взяв портфель, Марат Альбертович чинно спустился со второго этажа вниз в прихожую. Оставив портфель у входной двери, чтобы не забыть его перед своим уходом из дому, он прошел на кухню. Там за накрытым столом уже сидела Лиана, которая встретила его с ласковой улыбкой.
— Я бы сам приготовил себе завтрак, дорогая, — целуя ее, сказал он в беспокойстве. — Зачем ты встала с постели так рано?
Лиана нежно, как подобает заботливой жене, ответила:
— Ну что ты говоришь, любимый? Как я могла спать и не проводить тебя? К тому же, ты покидаешь меня на несколько дней. Оставляешь меня одну, нехороший мальчик.
— Ну что делать, у меня важные встречи в Иваново. Это же близко. Нас друг от друга будут разделять всего лишь триста километров.
— Ты хотел уехать, не попрощавшись со мной.
— Разве я похож на того, кто мог бы уехать и не попрощаться со своим солнышком? Я хотел заскочить к себе на фирму, потом вернуться домой, чтобы побыть с тобой еще немного, и только после этого уехать.
Лиана подошла к нему и обняла его лысую голову. Марат Альбертович стал млеть от ее ласкового порыва.
— Тебе чай или кофе? — спросила она.
— Тебя, — ответил он, обхватив руками ее талию.
— Ах ты, неугомонный, — с придыханием произнесла Лиана и, вся изгибаясь, выскользнула из его рук.
— Давай чай, — в безысходности вздохнул Марат Альбертович.
Позавтракав, Марат Альбертович в сопровождении Лианы вышел из дому к своей машине. Он поцеловал жену в щечку. При этом ему пришлось максимально вытянуть голову вверх.
— Ну, я поехал, — с неохотой сказал он.
— Счастливо, — попрощалась с ним Лиана и потом, когда Марат Альбертович уселся за руль, добавила: — Не гони, милый.
Марат Альбертович выехал со двора и, проехав по дороге в город с полкилометра, вспомнил о своем забытом в доме портфеле. «Черт!» — вырвалось у него. А ведь чтобы не забыть портфель он оставил его у входа, чтоб на глазах был. И все же он забыл о нем. Ему пришлось вернуться за ним, и благо, что он вовремя вспомнил о нем.
Выйдя из машины у дворовых ворот, он прошел в дом. Он взял портфель и, едва захотел вернуться к своей машине, с гостиной раздался голос Лианы. Он решил, что Лиана говорит с ним, так как узнала каким-то образом о его присутствии в доме. Наверное, из окна меня увидела, подумал он, и направился к ней, чтобы узнать, что она от него хочет.
Слова Лианы продолжали неразборчиво звучать, и только приблизившись к гостиной, где была прикрыта дверь, Марат Альбертович понял, что она всего-навсего говорит по телефону. Должно быть, с одной из своих многочисленных подруг общается, заключил он и, не желая отрывать ее от разговора, повернул обратно к выходу. И тут, совершенно четко он услышал от нее слово «дорогой». Он замер, слишком неожиданно было для него это слышать. Кто таков тот, кого помимо его самого, Лиана может так называть? Разве что своего отца и брата. Но ни того, ни другого у нее не было. Так кого же тогда? Интерес заставил его подойти вплотную к двери. «Ты мой слоник, — говорила она, даже, скорее, не говорила, а щебетала. — Да, ты мой слоник с большим хоботом. Мой уезжает на несколько дней и все это время мы будем вместе. Приезжай ко мне сегодня вечером. Нет, не боюсь, он полный влюбленный в меня идиот. Да, я буду ждать тебя»...
Лиана продолжала говорить, но Марат Альбертович уже не слышал ее. Кровь ударила ему в голову и будто бы залила его глаза, от чего вокруг него все поплыло. На что он ни бросал свой взгляд, все двоилось и волнообразно двигалось. Он почувствовал в себе один сплошной невыносимый жар, который охватывал его изнутри с нарастающей силой. А что касается его лица, то оно будто горело синим пламенем. Ему казалось, что он в эпицентре вулкана, чья раскаленная лава вот-вот его растопит и превратит в такую же огнедышащую массу, как она сама. По большому счету, он уже был массой — неким безжизненным куском туши, оплеванным и втоптанным в грязь. Такому — в самый раз бесследно сгореть.
До Марата Альбертовича вновь стало доходить щебетание Лианы. На этот раз ее щебетание уже по-другому подействовало на него. «От любви до ненависти один шаг» — эту истину он в секунду ощутил на себе.
Марат Альбертович взял себя в руки. Ему не привыкать. Ему не впервой выдерживать удары судьбы. В его жизни их было предостаточно и они не сломили его. А иначе, ему никогда бы не светил тот успех, какой он достиг в своей жизни. И он поймал себя на мысли, что как оказалось, только финансовый успех. А другой успех, о котором он мечтал, который казался ему как уже свершившейся факт, разбился в пух и прах в одночасье. И все же он и это переживет. Он найдет в себе силы в очередной раз.
Марат Альбертович успокаивал себя, и все же природа человека, его животная суть, довлела над ним всей своей мощью. Ярость вперемешку — как бы он ни хотел в этом себе признаваться — с обидой захлестывали его до удушья. Ему бы выплеснуть все это наружу, но он боялся наломать дров. И от досады, что ему приходиться удерживать в себе взбунтовавшее «я», он до крови закусил свои губы. Физическая боль пронзила его — такая же нестерпимая, как и душевная, пронзившая его минуту ранее.
Марат Альбертович услышал, как Лиана положила трубку на аппарат. Не желая, чтобы она его видела, он украдкой, как можно бесшумно, выбежал из дому. Не помня себя, не отдавая отчета своим действиям, он сел в машину и «дал газу». Машина сорвалась с места, оставив позади себя завесу дорожной пыли. Выехав из поселка, Марат Альбертович погнал по трассе неведомо куда. В первый раз жизни он был во власти чувств и такое вот разочарование, горькое, ранившее его по самое сердце.
Чем больше он думал о произошедшем, тем больше выходил из себя. Волею случая он узнал, что его «благоверная» — лицемерка высшей пробы, которая наверняка все полгода их совместной жизни наставляла ему рога. Она никогда его не любила, никогда! Более того, возможно еще, его и презирала в своей душе, если, конечно, она была у нее так таковая.
Еще полчаса назад она проявляла о нем заботу, обнимала его, чтобы потом, спустя несколько минут, с цинизмом назвать его полным идиотом. И кому она сказала это?! Какому-то ничтожеству, не иначе, с которым она спала. Так низко еще никто его не опускал. Такую оплеуху по его самолюбию еще никто ему не давал.
Он разделил с ней свое богатство, баловал ее, исполнял все ее прихоти, дышал на нее — и такой вот конец. Конец всему!
«Неблагодарная сучка! — выронил он в гневе. — Теперь ты увидишь мое другое лицо!»
Марат Альбертович гнал на всех парах свою машину, а перед его глазами был тот день, когда он в первый раз увидел ее в офисе своей компании, куда она пришла устраиваться на работу. Милая, с роскошными по пояс волосами, скромная и с хорошими манерами она сразу же понравилась ему, и он, что стало впервые в его практике, взял ее в свою компанию без какого-либо испытательного срока. Впоследствии, он сделал ее своим секретарем. Питая к ней чрезмерную симпатию, Марат Альбертович таким образом хотел, чтобы она всегда была рядом с ним, к тому же, такое тесное с ней деловое общение давало ему возможность разглядеть ее со всех сторон, что и было им сделано со всей скрупулезностью. Ведь он имел на нее особые виды — особые виды порядочного мужчины. Марат Альбертович не разочаровался и все, что исходило от нее, все было мило ему, и, тем не менее, он сдерживал себя и по отношению к ней не принимал никаких активных действий. Он оказывал ей незначительные знаки внимания, но этим все и ограничивалось, пока он не увидел в ней свою родственную душу, что сыграло большую роль в быстром перерастании его симпатии к ней в любовь. Только после этого последовали цветы, подарки, приглашения в рестораны, в театры, совместные поездки на природу, финалом чему стало то, что он добился ее руки.
«Глупец!» — выкрикнул он, ударив по панели приборов. Лишь теперь стало понятно ему, что не он добился ее, а совсем наоборот, — она добилась его, ибо изначально положила глаз на его состояние. И чтобы до него добраться у нее был один верный способ — его окрутить, да так, чтобы он не понял эту ее истинную цель. И как настоящая профессионалка она не допустила при этом ни единого промаха. Так что, той милой скромницей с родственной ему душой, какой она предстала перед ним, было не что иным, как ее коварная маска — та, правильно подобранная маска, благодаря которой она, женщина — оборотень, открыла путь к сердцу и разуму своей жертвы. Обвела его вокруг пальца, как мальчишку. Обвела человека, прошедшего огонь и воду. «Глупец!» — еще раз выкрикнул он в ярости.
Теперь оставалось одно — развод. Развод, который ее нисколько не расстроит, поскольку при этом она отрежет себе с большого пирога его состояния жирный кусок. Кусок, которым она не подавится. В этом он ни на йоту не сомневался. В жизни подобными кусками еще никто не давился. А как бы он хотел, чтобы она стала первой, кто прервал бы эту несправедливую закономерность.
Марат Альбертович ехал и не чувствовал, что его автомобиль мчится с бешеной скоростью. Впрочем, он особо и не осознавал, что сам ведет автомобиль. Скорее, по его ощущению, кто-то другой вел машину, а он сидел рядом с этим кем-то в качестве пассажира.
Перед ним возник автоинспектор и поднятый им жезл. Марат Альбертович машинально нажал на тормоза. Он неподвижно сидел, погруженный в себя. О том, что надо достать права и документы на машину, как это положено в таких случаях, он даже и не подумал.
— Что вы так гоните? — сказал ему инспектор через приоткрытое окно его авто. Хотя бы перед постом сбросили скорость. Что, совсем уже не уважаете нас, да?
Марат Альбертович молчал, уставившись невидимыми глазами в лобовое стекло своей машины.
— Вы меня слышите, гражданин? — вновь обратился к нему инспектор, постучав ему в дверь.
Марат Альбертович вздрогнул, произнеся в растерянности:
— Что?
— Я говорю, что так гоните? — повторил автоинспектор и, пристально глядя ему в лицо, добавил: — Вам что, плохо?
Марат Альбертович несколько удивился его вопросу.
— Непривычно слышать от вас подобный вопрос.
— Что, по-вашему, мы без глаз совсем. На вас лица нет, вот, я и спросил.
— Спасибо, но со мной все в порядке.
— Не похоже.
— Скажите, а что это за пост? — спросил Марат Альбертович, оглядываясь по сторонам.
— В смысле?
— Ну, какой ближайший населенный пункт?
— Вы едите и не знаете?
— Заплутал просто.
— Сейчас Владимир будет.
— Вы шутите? — не поверил Марат Альбертович.
— С какой стати мне шутить? — хмыкнул инспектор.
И все же Марат Альбертович отнеся с недоверием к словам автоинспектора, ибо посчитал это немыслимым. Да, ему было не просто уверовать в то, что он проехал свыше ста километров, не заметив как. Он поверил спустя пару секунд, когда увидел собственными глазами множество проезжающих мимо его машин с номерами Владимирского региона. До Иваново осталось совсем немного. Сам того не осознавая, он ехал в нужный ему город. Безотчетно ведя машину, Марат Альбертович каким-то своим подспудным штурманом двигался в нужном ему направлении. Правда, он не заехал к себе на фирму, но это было не столь важно для него, что, видимо, и учел его внутренний ведомый.
Инспектор не стал спрашивать у него документы, а просто сказал:
— Езжайте и не гоните больше.
Марат Альбертович поблагодарил его за это и тронулся с места с четким представлением о том, куда он движется и зачем. Из некой прострации он вышел безвозвратно.
На датчике бензобака засветила красная лампочка, и Марат Альбертович заправил машину. Едва он продолжил свой путь, ему позвонила Лиана.
Увидев на своем мобильном ее высветившейся номер телефона, он дернулся так, словно его прошиб мощный заряд тока, чья основная сила ударила ему в голову. Казалось, ее сдавило прессом, от чего потемнело в его глазах. Он весь напрягся, как сжатая пружина. Чуть отошедший от случившегося, он заново испытал те же чувства, которые его раздирали всю дорогу. Он готов был выбросить свой телефон в окно и сделал бы это, если бы случайно не уронил его на коврик. Поднимая телефон, он через силу взял себя в руки. Кто бы мог подумать, что еще до вчерашнего вечера, когда она ему звонила, он все бросал и с радостью ей отвечал, испытывая при этом непередаваемое взбудораживающее воодушевление. А теперь он рассматривал от нее звонок, как звонок от больной проказой старухи, представив ее себе хозяйкой некоего хранилища блевотины, куда против его воли она пытается его затащить. С отвращением, ощущая себя изгаженным этой самой вообразимой им блевотиной, он все же ответил ей:
— Алло?
— Ты где, дорогой? — спросила его Лиана.
— Я по дороге в Иваново, — сухо ответил он.
— Как? Ты же обещал заехать домой!
— Не получилось.
— Как приедешь на место, позвони. Целую тебя, мой любимый!
«Сука! — дав отбой, закричал Марат Альбертович. — Сука! Сука! Сука!»
Казалось, что от его припадка гнева и ярости взорвется и взлетит на воздух его автомобиль.

Марат Альбертович остановился на автостоянке у гостиницы. В этой гостинице он проживал всегда, когда приезжал в Иваново. Была уже лучше гостиница, но он не стал изменять своей привычке. Почти весь обслуживающий персонал гостиницы знал его, как и ведавший ее автостоянкой Николай — добродушный приветливый мужчина. Он и подошел к нему.
— Здравствуйте, Марат Альбертович! — поприветствовал он его.
— Здравствуй, Николай, — устало ответил ему Марат Альбертович.
— Надолго к нам?
— На пару дней.
— Вы сегодня будете выезжать?
— Нет.
— И эти дни тоже, как обычно? За вами всегда же приезжают.
— Да.
— Тогда давайте поставим вашу машину в гараж. Что она будет здесь пылиться под открытым небом.
— А что за гараж?
— А тут, за гостиницей. Сухой, чистый и светлый гараж. Я вам и ключ от него отдам на тот случай, если захотите сами поехать куда-нибудь.
— Ну, садись в машину, показывай свой гараж.
Поставив машину в гараж и взяв от него ключи, Марат Альбертович прошел в гостиницу. Он взял свой привычный номер — люкс.
Было всего лишь шесть часов вечера. Не по своей воле он слишком рано приехал в Иваново. Завтра у него будет важная встреча, и ему нужно было к ней подготовиться, изучить еще раз взятые с собой документы. При удачном раскладе, что у него не вызывало сомнений, это дело из-за которого он приехал в этот город невест, сулило ему заполучить со временем около миллиона долларов. Большие деньги, которые в первый раз жизни его совсем не радовали. В нервном напряжении, расхаживая по номеру, он и думать не мог о своих рабочих делах. Все его мысли были там — дома и, окинув взглядом свой портфель, он уже точно знал, что не откроет его, ибо взять в руки документы просто не сможет. Действительно, зачем брать в руки документы, если в них он ничего не разберет. В его состоянии они будут представлять собой всего лишь исписанные листы на непонятном ему языке.
Марат Альбертович решил пойти в бар. Ему необходимо было выпить и пораскинуть своими мозгами. Он подумал, что у него тот самый парадоксальный случай, когда, только выпив, можно трезво на все посмотреть и правильно определить свои дальнейшие действия.
В баре он залпом выпил стакан водки, и хоть бы что, словно воду выпил. Его напряжение осталось в неизменной форме — он все так же чувствовал себя одним сплошным клубком натянутых нервов, которые ослабли лишь после второго выпитого им стакана водки. Ему бы остановиться, а он выпил еще, после чего пошел закономерный процесс — появились мысли, которые стали его распалять до неистовства.
Ему весь вечер сидеть здесь, рассуждал он, а в его собственный дом, придет некий мерзопакостный тип, чтобы поразвлечься с его женой, да еще при этом будет наверняка посмеиваться над ним. Ляжет в его кровать, пачкая ее своим грязным телом, и с вожделением примется ласкать его женщину, эту суку, которая ответит ему взаимностью. Будет трахать ее, испуская в ее влагалище вою смердящую сперму, где она растворится и всосется в ее кровь — в кровь самой что ни на есть потаскухи, двуличной изворотливой шлюхи! А он ее любил, носил ее на своих руках.
«Будь ты проклята!» — не сдержался он.
От отчаяния и гнева ему захотелось буквально завыть. Вдобавок он внезапно почувствовал как выпитая им водка, успевшая смешаться с желудочным соком, подступила к его горлу. Сморщившись, с трудом сдерживая в себе этот приток горечи и кислоты от выплеска его наружу, он бросил бармену деньги и выбежал в туалет. Там его вырвало. Умывшись, он посмотрел на себя в зеркало, которое хотел разнести вдребезги. Он возненавидел себя и был сам себе противен как никогда, и, прежде всего, за свою близорукость в отношении своей, будь она неладна, жены Лианы. Лиана! Вот уж точно — красивое растение, опутывающее своими стеблями все, что стоит рядом с ним.
Марат Альбертович вышел в коридор и подошел к открытому настежь окну. Окно смотрело именно туда, где в гараже он оставил свою машину. Вздохнув свежего воздуха, он, недолго думая, стремительно выпрыгнул через окно на улицу. Через минуту он уже мчался по направлению к своему дому. Он мчался и молил Бога об одном — благополучно, без встреч с гаишниками добраться до парочки, намеревавшейся провести вечер в наиприятнейшей обстановке.
Марату Альбертовичу повезло. За четыре часа, минуя свиданий с сотрудниками автоинспекции, он добрался до дома. Было одиннадцать часов вечера. Оставив машину чуть поодаль от дома, он перелез через забор и оказался в своем саду. Свет в доме горел только в гостиной, к чьим окнам он и подошел, укрывшись за густыми кустами роз. Встав на колени, он раздвинул стебли роз и посмотрел в окно. Он приехал вовремя, очевидно, все только начиналось.
Перед глазами Марата Альбертовича в его гостиной стоял молодой блондин, в чем мать родила. Играя своими бицепсами, ненавистный ему субъект похотливо и с упоением поглаживал свое мужское достоинство. При этом он еще и переминался с ноги на ногу, видимо, сгорал от нетерпения совокупления с его Лианой.

Марат Альбертович смотрел на него как на отморозка, чья физиономия не имела ничего общего с человеческим обликом. Он был для него, не иначе, — порочным и неотесанным животным, чьи глаза горели огоньком ехидства и насмешки.

Марат Альбертович сжал крепко кусты, и шипы стеблей роз вонзились ему в руки, но он даже не почувствовал эти кусачие его уколы. Он весь напрягся, а его лицо покрылось испариной. Все было ожидаемым, однако Марат Альбертович никак не предполагал, что при виде всего этого собственными глазами, ему будет так невыносимо тяжело. Он жаждал крови. Злоба и ненависть толкали Марата Альбертовича ринуться на это гадливое существо, распороть его живот и вынуть наружу все его внутренности. Марат Альбертович сильнее прежнего сжал стебли роз. И тут он видит вошедшую в гостиную обнаженную Лиану, которая встала перед своим дружком на колени и с остервенением прижалась своим лицом к его паху. Она высунула свой язык и как обезумевшая от голода, в тряске, стала лизать все его мужское хозяйство. Его торчащий отрезок набух, и она втянула его в себе в рот. В тот рот, который еще вчера целовал он — ее муж. Марат Альбертович переломил сжимавшие в руках стебли роз.
Извиваясь, она его целовала, а ее самец самодовольно с вожделением за ней наблюдал, тиская ее грудь так, как месят кусок теста. Он обращался с ней, как с самой настоящей шлюхой, снятой на панели — в его глазах не было ни любви, ни даже уважения к ней. Впрочем, как и у нее тоже. У обоих была одна сплошная животная страсть — блудливого кота и блудливой подзаборной кошки. А именно такое производили они впечатление на Марата Альбертовича, который, теряя окончательно самообладание, опустил свои глаза. А когда снова их поднял, то увидел, как у этого котяры произошло семяизвержение, которое плюхнулось на шею, грудь и живот Лианы. И этот его белок она стала лихорадочно растирать по всему своему телу, облизывая при этом налитые соски своей груди.
Кровь ударила в голову Марата Альбертовича, как тогда — утром. И снова тот же нестерпимый жар во всем теле и такое же самое помутнение в глазах. В нем проснулся зверь. Он разжал руки от кустов роз. Его ладони кровоточили, и он уставился на них. Потом что-то вроде сдвига произошло в его мозгах. Казалось, он потерял способность мыслить, а проснувшийся в нем зверь куда-то сгинул.
Марат Альбертович привстал и, не отпуская взгляда от рук, с неживым лицом, подобно роботу, запрограммированному на одно единственное задание, целенаправленно пошел в гараж, открыл его, вошел туда, вскрыл там тайник и достал оттуда ружье с патронами. Там в гараже была дверь, ведущая прямо в дом, куда он и прошел. Шагая по коридору, он зарядил ружье.
Когда Марат Альбертович подходил к гостиной, с распахнутыми настежь дверями, котяра уже бился своим передом об бедра Лианы. Пошлепывая одной рукой по ее ягодицам, а другой рукой удерживая ее волосы в области шеи, он самозабвенно стонал: «Давай-давай, задница! Ее только трахать, трахать!» Она, в свою очередь, с неистовым сладострастием вопила: «Да-да! Еще, еще! Сильнее!» И тут как будто бы и не было в Марате Альбертовиче запрограммированного робота. Его место вновь занял дикий зверь, чьи глаза налились кровью. Марату Альбертовичу оставалось только оскалиться, зарычать и в прыжке броситься на ненавистный ему объект. Возможно, он так бы и поступил, если бы у него в руках не было ружья, направленного им на совокупляющуюся пару.
Марат Альбертович перешагнул порог гостиной. Они не видели его, ибо занимались своим сексом спиной к дверям.
— Все, гаденыши! — произнес Марат Альбертович, чей металлический голос и устрашающий вид напугал бы самого беса.
Парочка в ужасе отпрянула друг от друга, вытаращившись на озверевшего визитера. Не успел котяра что-либо сообразить, как прозвучал выстрел, и его грудь пробила дробь. Он замертво упал на ковер, где еще минуту ранее предавался сексу. Марат Альбертович перенаправил ружье на Лиану, в чьих глазах, перед тем как нажать на курок, увидел мольбу о пощаде. Это никак не затронуло его, и он выстрелил. Лиана повалилась рядом со своим дружком и, прежде чем умереть, несколько секунд тряслась в предсмертной судороге. Все было кончено, как и со зверем внутри Марата Альбертовича. Он сник и благоразумно посмотрел на произошедшее, отчего чуть ли не запаниковал. Двойное убийство — это конец всему. Но он нисколько не пожалел о совершенном им убийстве, даже если его упекут в тюрьму на пожизненный срок. И, тем не менее, он решил бороться за то, чтобы этого не произошло.
Марат Альбертович вспомнил, что когда он покидал гостиницу, его никто не видел. Его не остановил по дороге домой ни один автоинспектор и его никто пока не видел здесь. И если он вернется в гостиницу в Иваново также никем незамеченным, и утром, как ни в чем не бывало, будет у себя в номере, доказать ему то, что убийство это его дело рук, будет не просто. Плюс адвокаты, его деньги и все сойдет с рук ему. Подумав обо всем этом, Марат Альбертович понял одно — ему нужна теперь только удача. Удача и только удача, а остальное он сделает все как надо.
Марат Альбертович открыл сейф, вынул оттуда все деньги и спрятал их в гараже, где хранил свое нигде незарегистрированное ружье, которое досталось ему еще от его деда. Потом он собрал все драгоценности Лианы и вместе с ружьем положил их на накидку от дивана. Он расставался с драгоценностями без сожаления. Далее, он вспомнил, что на кустах, возле которых он наблюдал за блудливой парочкой, могла остаться кровь от его рук — он вышел туда, вырубил эти кусты и разровнял там землю. К ружью и к драгоценностям на накидке прибавились и срубленные кусты роз. Все это он свернул в узел. Ему оставалось привести дом в беспорядок так, как сделали бы это грабители, что он, собственно, быстро и проделал. Из вещей он больше ничего не хотел брать с собой, мотивируя это свое решение так: грабители взяли столько денег и драгоценностей, что ни что другое их уже не интересовало. Последнее что он сделал, на всякий случай, это весь дом обсыпал душистым перцем.
Прежде чем покинуть дом, он взял с собой из гардеробной костюм с рубашкой, галстук и, самое главное, туфли. Прихватив узел, он напоследок подошел к окровавленному телу Лианы. «Ты заслужила этот конец — сказал он, склонив над ней свою голову. — Ты разорвала мое сердце. Гореть тебе в аду!»
На улице не было ни души. Подойдя к машине, он замазал грязью ее номера и, перед тем как сесть за руль, переоделся и переобулся. А те вещи и туфли, что он снял с себя, всунул в узел.
Было двенадцать часов ночи, и с божьей помощью Марат Альбертович рассчитывал рано утром быть уже в Иваново в своем номере гостиницы. Он завел мотор. Отъезжая с места, Марат Альбертович, к радости своей, отметил, что его дом был в поселке крайним — у самого леса — куда никто другой не заезжал и не заходил, а потому, решил он, за то время, что здесь стояла его машина, ее видеть никто не мог. Во всяком случае, он надеялся на это.
Марат Альбертович заехал в лес. Там он закопал узел. Продолжив движение, он молил Бога об одном — чтобы ни один автоинспектор не остановил его машину по пути в Иваново до самой его гостиницы. И если это получится у него, то он будет считать себя самым удачливым человеком на земле.
Марат Альбертович выехал на трассу, и первый пост ГИБДД, он успешно миновал, прячась за фурой. Он решил действовать так и в дальнейшем, перед каждым новым постом. Такая тактика оказалась верной, поскольку он благополучно добрался до Иваново, а там и до своей гостиницы. Было шесть часов утра. Оставив машину в гараже, Марат Альбертович подошел к тому самому окну, через которое он покидал гостиницу — оно оставалось открытым, что вызвало у него облегченный вздох. Через это окно он и попал обратно в гостиницу, а потом и в свой номер, оставшись никем незамеченным — ни сотрудниками гостиницы, ни кем бы то ни было. Теперь он с уверенностью мог сказать себе, что он самый удачливый человек на земле. Изможденный нервной дорогой и бессонной ночью, он повалился на кровать.
Однако ему не удалось заснуть. В девять часов за ним пришла машина и он, так и не выспавшись, уехал на встречу. Ему казалось, что отныне он не заснет никогда.
Первая встреча прошла удачно, и через три часа он был в своем номере. Он с трудом выдержал эту встречу, ибо в своем состоянии рядом с собой не хотел никого видеть, а тем более, говорить. Марат Альбертович ждал, и ждать он хотел в одиночестве. А ждать ему еще долго — до самого вечера.
Марат Альбертович спустился в бар и выпил там водку. Побродил в сквере, допуская мысль о том, что эта его прогулка может оказаться последней, как впрочем, и все остальное доступное для свободного человека. И опять он вспомнил об удаче. Пока она была на его стороне. Но она такая подлая и непостоянная, может предать в любую минуту.
Марат Альбертович присел на лавочку. Поодаль от него на улице было много снующих туда — сюда людей, в основном мужчины. В городе невест — невест не осталось.
Мимо него прошла молодая женщина, которая, как показалось ему, была похожа на Лиану. А так ли это на самом деле, сказать трудно. Возможно, с недавнего времени ему часто будет так казаться.
При невольном упоминании Лианы, Марат Альбертович сжал свои скулы и покачал своей головой. Фактически, убив ее, он убил и самого себя. Убил все светлое, что было в нем. Ни что так не уничтожает человека, как разочарование и предательство.
У нее было все, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, но натура распутницы лишила ее благоразумия, ибо только безумная могла рассчитывать на постоянство своего такого блудливого существования. Омерзительно грязная женщина получила по заслугам, заключил Марат Альбертович, чувствуя, что еще немного размышлений о ней, и он начнет жалеть о совершенном убийстве, чего делать ему совершенно не хотелось.
Марат Альбертович вернулся в свой номер, откуда позвонил на мобильный телефон Лианы, а потом, и на свой домашний телефон. Такие периодические звонки он проделывал до самого вечера. Наконец, около двадцати часов он позвонил своему двоюродному брату Семе — сделал то, что, собственно, и ждал весь день.
Поздоровавшись с ним, он взволнованным голосом сказал:
— Послушай, я в Иваново по делам. Звоню Лиане, но она не отвечает: ни по мобильному, ни по домашнему. Я волнуюсь. Ты не мог бы заехать к нам домой, да посмотреть: не случилось что? Что-то не спокойно на душе. И позвони мне потом. Или Лиана пусть мне позвонит.
Сема пообещал немедля выполнить его просьбу. С этого момента — началось самое мучительное его ожидание.
Марат Альбертович исходил весь свой номер вдоль и поперек. Сема позвонил ему только через два часа.
— Марат, это я, — его голос дрожал. — Лиана… Произошло ужасное… Она убита.
— Что?! — закричал Марат Альбертович.
— Я уже и милицию вызвал, — сказал Сема все тем же дрожащим голосом. — Она сейчас здесь в твоем доме. Лиана не одна убита, с ней еще кое-кто.
— Кто?! Кто еще может быть?! Ее мать?!
— Молодой мужчина. И, по-моему, ее любовник. Она изменяла тебе, Марат.
— Ты что болтаешь?!
— Дело в том, что и он, и она — голые. Так что ты не очень. На его месте мог быть ты. Тебе повезло, что ты уехал. Это ограбление, твой сейф пуст. Тут с тобой хотят поговорить. Я передаю телефон.
— Здравствуйте, — прозвучал в трубке голос незнакомца.
— Я сейчас ни с кем не хочу говорить! — закричал срывающимся голосом Марат Альбертович и дал «отбой».
Марат Альбертович довольно-таки убедительно сыграл роль человека, получившего страшное известие. В общем-то, это сыграть не столь сложно было, поскольку его долгое ожидание помогло ему: поначалу представить эти предлагаемые обстоятельства, а затем, и вжиться в них. Причем, за это время он искренне нервничал и не находил себе место и, можно сказать, что все получилось у него само собой, без игры, а потому — без фальши.
Он продолжал вышагивать по номеру. Прошел час, когда раздался новый звонок — на его мобильнике высветился номер телефона Семы.
— Ты успокоился? — спросил его Сема.
— Да, — тяжело ответил Марат Альбертович.
— С тобой опять хотят поговорить. Это капитан Фролов.
— Ну, передай ему телефон, если ему не терпится.
— Вы можете говорить? — спросил капитан.
— Да, — трагично ответил Марат Альбертович.
— Вам надлежит приехать и дать показания. Когда вы сможете приехать?
— Завтра я буду.
— В полдень сможете быть?
— Да.
— Приезжайте в двадцатое отделение. Вы знаете, где это?
— Знаю, бывал когда-то.
— Тогда до свидания. Да, двадцать первый кабинет.
«Ласково поет, — выронил Марат Альбертович. — Интересно бы знать, что ты там накопаешь?»
Он повалился на кровать, чувствуя себя выжатым лимоном.
Рано утром Марат Альбертович поедет домой, и что ему будет уготовлено там, он не знал. У него было лишь одно желание, чтобы все быстро закончилось — благополучно для него или нет, по большому счету ему было уже не важно. «Пропади все пропадом!» — сказал он, уткнувшись в подушку.

Марат Альбертович домой не заехал, а сразу же поехал в отделение милиции и к двенадцати часам был на месте. Он жаждал скорейшего финала, любого, каким бы он ни был для него.
В только что отремонтированном здании было необыкновенно светло и чисто и, тем не менее, это не вызвало у Марата Альбертовича положительных эмоций. Это все равно, что прийти в морг, где так же светло и чисто. По ощущению, отметил он, не будет никакой разницы.
Он без труда нашел двадцать первый кабинет, куда и вошел. Там за столом сидел одетый в гражданскую одежду молодой человек, рыжий, худенький, с раскосыми глазками. В нем явно присутствовала кровь азиата.
Представившись, Марат Альбертович спросил:
— А вы капитан Фролов, если не ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь, — ответил молодой человек.
Капитан предложил ему присесть и подождать, а сам торопливо вышел.
Через пару минут в кабинет вошел в форме полковника мужчина средних лет, высокий, крепкого телосложения. В глаза Марата Альбертовича бросились его мощные с вздувшимися венами руки, которые выглядели как кувалды. Он присел за стол вышедшего капитана.
— Добрый день, — сказал он, пристально вглядываясь в лицо Марата Альбертовича. — Меня зовут Олег Валерьянович, и я начальник милиции вашего района. Хочу лично на вас посмотреть.
— С чего бы это? — беспечно спросил Марат Альбертович, но внутри весь сжался — появление самого полковника не сулило ему ничего хорошего.
— У меня к вам вопрос: как вам удалось незаметно покинуть гостиницу, совершить убийство, и так же незаметно вернуться обратно?
Марат Альбертович опешил от такого начала. Неужели он где-то наследил?
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Какое убийство?! Я ни какую гостиницу не покидал, — ответил он, чувствуя, что его пробирает дрожь. И он боялся, что через минуту-другую ему не совладать с ней.
— Через окно, наверно, — продолжил полковник. — А дальше вам сопутствовала удача. Так бывает. Вас действительно никто не видел и вы не оставили никаких следов. Но вся беда для вас в этой вот маленькой вещице. — Он достал маленькую кассету. — Ваша жена свои утехи со своим любовником записывала на видеокамеру, а вы не учли этого. На ней все видно: и сам половой акт вашей жены с любовником, и как вы ворвались, и как их убивали, и как потом инсценировали ограбление. Хотите посмотреть?
У Марата Альбертовича все внутри оборвалось. Эта дрянь, судя по тому, что вытворяла со своим котом, вполне могла все это и записывать. И тогда в гостиной он видел эту видеокамеру, да не придал ей значение. А ведь она никогда не стояла там. Марат Альбертович опустил голову и весь как-то съежился. Мгновенье, и он не понял, как сорвался.
— Мне незачем еще раз смотреть на свою шлюху! — выкрикнул он и тут же осознал, что этим гневным порывом невольно признал свою виновность.
— Я так и думал, что вы не захотите заново это пережить, — улыбнулся полковник.
Привыкший находить выход из безысходных ситуаций, Марат Альбертович решил, как-то исправить свое безнадежное положение.
— Можно оформить это, как то, что я сам пришел с повинной? — спросил он для начала.
— Увы, нет, — ответил полковник.
— Значит, как говорится, получу срок на всю катушку? Может, все-таки можно что-то сделать? Я готов заплатить любые деньги. — Он посмотрел в глаза полковника, где увидел блеск самодовольства. — Скажите, сколько?
— Мне ваши деньги не нужны, — ответил он, постукивая друг о дружку своими кулаками. — Идите, вы и так свободны. И забудьте о вашей причастности к убийству.
Марат Альбертович подумал, что ослышался.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что вы свободны.
— В смысле? Пока свободен?
— Почему пока? Навсегда.
— Как так? — недоумевал он, решив, что этот здоровяк в мундире просто над ним издевается. — Это ваш черный юмор?
— Нет, это не юмор.
— Вы хотите сказать, что сейчас я могу встать и ехать домой?
— Да.
Марат Альбертович склонялся к тому, что есть какой-то подвох, который он никак не поймет. Он спросил:
— Может, объясните: почему вы это делаете?
— Из-за мужской солидарности, если хотите, — ответил полковник. — Я был на вашем месте и знаю, что испытывает мужчина, когда узнает, что его жена форменная шлюха.
Марат Альбертович отказывался ему верить, решив, что над ним продолжают издеваться неведомым ему способом: сейчас он встанет, чтобы уйти, а полковник ехидно рассмеется и велит кому-нибудь надеть на него наручники.
— Ну что, вы сидите? — со всей серьезностью произнес милицейский начальник. — Кстати, возьмите свою кассету. Она действительно с вашей видеокамеры. Но только там нет никакой записи. Я блефовал. Знаете, профессиональная болезнь. Доказать таким образом, когда нет улик, — дорогого стоит.
Должно быть, с ним не шутили. Пожалуй, он точно самый удачливый человек на земле. Однако подобная развязка не вмещалась в его голове. Одурманенный финалом, Марат Альбертович привстал и хотел что-то спросить у своего благодетеля, но не решился. Он опять присел и тут же встал. Наконец, он произнес:
— А скажите, вы, тоже свою…
— Что?
— Ну, того...
— Что того, убил? Нет, я не смог это сделать тогда, а хотел. Это сделали вы, наконец.
— В смысле? — совершенно не понял его Марат Альбертович.
— Вашу и в том числе свою лицемерную шлюху я хорошо знал. В прошлом Лиана была моей женой, — произнес полковник и, привстав, протянул на прощание ему руку.
Марат Альбертович плюхнулся на стул. Эта невероятная новость его буквально парализовала и он не смог пожать самую дорогую ему руку — руку кувалду, которую готов был и целовать.