Рыкъ : Никчемные люди.

Нина с Олегом возвращались из леса в деревенскую маленькую избушку, где их ждал старый дед, у которого они проводили каждое лето - отдыхали от московской суеты и нудных школьных занятий. Уже подходя, они заметили как из калитки вышел низкорослый лысый человек с удивительно широкими плечами и сигаретой в зубах; он быстро зашагал прочь от дома и по пути пнул замешкавшуюся под ногами курицу, от чего она с недовольным кудахтаньем отлетела в сторону – было понятно, что человек чем-то крайне не доволен. Однако, ни этому человеку, ни его вопиющему неуважению к деревенской живности молодежь не придала абсолютно никакого значения: к деду часто заходили разные люди. Тем более Нина была полностью занята размышлениями об обеде, который ей предстояло готовить, а Олег думал о том, как и где ему получше запрятать только что купленные сигареты (о том, что он курил знала только сестра, и он намерен был этот факт держать в тайне от деда, так как тот бы сразу рассказал матери и тогда бы Олегу предстояло долгая и, наверное, неприятная воспитательная беседа).

За обедом, мастерски приготовленным Ниной, дед долго и скучно рассказывал о своем первом тракторе и о том, как ему завидовали все мужики в деревне:

- ... он значит трактор хороший, но неудобный, я там, значит, две бутылки разбил. Но это я, конечно, сам виноват, а трактору моему даже бабы завидовали, хотя бабы они все дуры. Вот бывало...
- Это почему же? – встряла Нина, в которой взыграла женская солидарность.
- Че почему же? Говорю ж тебе трактор хороший был, сделан добротно – все и завидовали. Бывало...
- Дед, почему бабы-то дуры? – опять прервала девчонка.
- Чего ж, ты ерунду такую спрашиваешь! Я поболе тебя жил-то – стало быть знаю. А дуры они – этот доказанный факт..
- Кем доказанный? – встрял Олег, которому, впрочем, рот открывать не стоило, так как из него сильно запахло тремя недавно выкуренными им сигаретами. Пахло даже несмотря на то что он уже немного поел щей, от которых, по задумке, запах должен был исчезнуть.
- Кем? Жизнью, кем. Внучка, иди-ка посмотри кухоньку, а то горит чето по-моему.
- Да ни чего там не горит, - с улыбкой сказала Нина, и сразу же хотела добавить: «Это так из Олеговой пасти разит», но не смогла, так как дед, не дослушав, прервал ее и начал говорить о чем-то другом.
- А, вообще, - говорил он, - Людей никчемных много, очень много. Вон нынче Прохор приходил. «Дай, говорит, рубанок свой электронный (дед два года назад в Москве купил себе электрический рубанок), я ща, говорит, быстренько воротюсь». А я ему: «У тя свой есть, а мой нечего таскать, испортишь». А он мне: «Дай, чо ты, говорит, жидишься, я ща быстро ворочу. Твоим, говорит, быстрей управлюсь». Ну а я, не дурак же, не дал. А то ведь он испортит, он же ведь таких рубанков в жизни не видел.
- И кто же после этого никчемный человек? – ехидно спросила Нинка.
- Кто, он, конечно. Не я ж. Чё вот он по дворам ходит побирается, пускай своим и пользуется. Я что им, поставщик штоль?
- Так у него же простой, не от электричества, с ним дольше.
- А мое какое дело. Энто я так все, что есть, таким вот никчемным людям прошляплю.
- Ну и жмот же ты дед, - все таки не выдержала Нина.
- А бабы дуры, - заступился за деда Олег, и убежал с криками: «Я на речку».

Тем и кончился их обеденный разговор.
Нинка вроде как обиделась, то ли на деда, то ли на Олега, толи на обоих и собирая со стола не проронила больше ни слова. Потом она пошла в огород, села на пенек и стала читать повесть Куприна «Яма». Очень ей эта книжка нравилась.

Тем временем, Олег, уже купался в речке, изредка выбираясь на берег что бы покурить. И как-то быстро пролетело время, деревенские мальчишки, составлявшие ему компанию, стали расходиться и вот уже последний из них уходил домой. Начало потихоньку темнеть. Холодело. Но Олег решил выкурить еще одну последнюю сигарету и совершить последний на сегодня заплыв до середины речки и обратно.

Вода показалась ему холоднее, чем была каких-то пятнадцать минут назад. Но он все равно поплыл и отплыл довольно далеко, когда у него свело ногу. Он сразу же начал паниковать, звать на помощь, бить руками по воде вместо того, что бы грести ими по направлению к берегу и, конечно же, тонуть...

Очнулся он в тот момент, когда чьи-то сильный руки выволакивали его на берег. Обладателем тех рук был именно тот человек, который днем выходил из дедовой калитки и который пнул дедову же курицу. Он волею судьбы проходил мимо речки и прямо в одежде, сняв только ботинки, кинулся спасать тонущего бедолагу.

- Очнулся?
- Ты Прохор? - не с того не с сего спросил очнувшийся Олег, как будто не слыша вопроса. Он почему-то вдруг сразу вспомнил обеденную беседу.
- Хорошо, что очнулся, а то я это... ну... как тебя в чувства приводить не знал. Мог бы конечно дыхание искусственное делать...
- Прохор? – опять спросил Олег.
- Но.
- Чего но?
- Ничего. Прохор я, Прохор. Не плавай больше тута, раз не умеешь.

Сказав, это Прохор пошел куда шел до происшествия – к Любе. Но это уже совсем другая история.

(с) РыкЪ