Самоса-бой : Диаспоритянин

Есть такие места в человеке,
где «хрусь» -
и все совсем не так
как в других местах.

Есть такие времена у людей,
где «щёлк» -
и все совсем не так
как было до
или будет после.


Он услышал глухой удар и звонкий хруст. Одновременно.
Обернувшись, он заметил перекошенное злобой лицо, почти харю и занесенную для повторного удара бейсбольную биту. Удар предназначается для него и будет последним.
Это он знал точно.

С этого мгновения секунды потекли необычайно медленно и плавно как мед. Так же медленно к нему пришла боль. Бита с надписью «Victory» медленно, но с какими-то рывками приближалась сквозь внезапно сгустившийся туман боли и оцепенения. Взамен пришли чувства и ощущения, обладающие сверхъестественной скоростью. Чувства были совершенно четкими и конкретными, но разрозненными и фрагментарными, не имеющими последовательности и связности. Недоумение, изумление, обида, негодование, гнев и ярость промелькнули в нем за то короткое время, пока бита не вломилась в его голову. Послышался хруст, боль обрела новый виток, выплеснулась из берегов и наступила темнота.

Из темноты возник дядя Али с кустистыми бровями и острым взгядом черных глаз из-под них. «Ты поедешь к русским и будешь жить среди них. Когда настанет время, ты поможешь своим братьям, которые обратятся к тебе. Если будет нужно, ты отдашь свою жизнь. Ты готов?»

Потом возникла Оксана, их свадьба и тот же дядя Али со строгим взглядом: «Помни о своей Родине! Помни о своих братьях! Скоро ты должен будешь пожертвовать собой.» Праздничное настроение, которое разом улетучилось, сменилось легким сожалением, но готовностью и каким-то щенячьим восторгом перед грядущим.
Робкие возражения Оксаны, поначалу отказывающейся сменить подвенечное платье на черное выглядели странно. Ропот «У нас так не принято» был глупым и смешным. Ее блеяние пришлось подавить.

Пришел первый казненный. Тогда было трудно зарезать его в точности так, как дядя Али учил его резать баранов. Мешал его голос, отзывавшийся внутренним откликом и вызывавший странную неуверенность. Пришлось подавить его и свой голос и зарезать его так, как режут баранов. Только бараны не лопочут жалостливо и не взывают к состраданию, совести и человечности перед тем как им разрежут горло.

Потом возник Заур. На обрезание Заура опять приехал дядя Али. Оксана при этом сидела на корточках в уголке и непрерывно плакала. Дядя Али выгнал ее своим посохом и она еще долго выла на улице как раненная волчица.
Через три недели первенец Заур умер.

Последней появилась Настя. Она ворвалась светлым пронзительным лучом, наполнила все светом, косичками и радостью как будто украденными у ее матери, Оксаны. Позади фигуры Насти разливался яркий мягкий свет.
Фигура была приподнятой, легкой и лучезарной. Она звала его в этот свет.
Он оторвался от своих связей, державших его в этом мире, преисполнился радостью, легкостью и отрешенностью и полетел за ней.

Его тело, его кости и сухожилия, его кожу и внутренности в это время укутывали в старое одеяло. Потом все это опутали нейлоновым шпагатом, привязали к шлакоблоку и сбросили в Канал…