ЯмиЯми(W) : Отрывок из романа. Без названия пока.

— Продолжайте – продолжайте, всё хорошо. Я постою тут немного, посмотрю?
Когда-то любимого мною адвоката, жестоко пинали ногами. Но мне было всё равно. Наконец-то у меня появилась гордость, и я возненавидела его. Я стояла рядом, и по моему телу расплывалось это сладкое удовлетворение, смешанное с ненавистью к этому человеку. Он так часто обижал меня, что на этот раз мне было его совершенно не жаль. Он лежал, скорчившись и, непонимающе смотрел на меня. Наверное, он ожидал, что после всех сказанных ему тёплых слов и признаний, я снова кинусь его защищать, но нет! Я стояла и изучающе разглядывала его, сладко улыбаясь. Тридцати девятилетний, солидный мужчина, в дорогом костюме теперь, словно побитая собака, лежал на боку, скорчившись от боли. Такой жалкий, нуждающийся в защите. Я могла бы остановить это, но нет – больше я не стану рвать жопу за это неблагодарное чмо. Нога парня попала ему прямо в нос, и на лице адвоката Мартышкина образовалось кровавое месиво. Жертва застонала от боли. Кто знает, может он думал, что его убьют… Но ему же было пофиг на мою судьбу – теперь пофиг мне. Я не знала этих ребят, но мне нравилось, что они делают. А они видели, что я не собираюсь им мешать и к тому же получаю удовольствие. Вне всякого сомнения, они думали, что я чокнутая дура. На этот раз я была просто равнодушным прохожим, и мне было всё равно на происходящее. Пусть умирает – я не стану вмешиваться. Может, поймёт, каково это, когда на тебя похер. Один из парней достал биту. Мартышкин ещё раз взглянул на меня.
- Что? – я пожала плечами. Я научилась у Вас равнодушию, Алексей. Вы так любите игнорить людей, что я сама набралась этого. Ну что ребят, я пойду, а то уже поздно – завтра рано вставать. Всем пока! – и развернувшись на каблуках, я пошла домой, даже не обернувшись. Тем временем один из парней поднял биту и с размаху ударил Алексея в живот, следом посыпались удары по всему телу. Биты били по рукам и ногам, ломая кости. Удары ног разбивали ему лицо.
Утром первое, чем меня разбудил телевизор, были новости о жестоком избиении не малоизвестного в нашем городе адвоката. Говорили о том, что это заказуха. Меня это не удивило -много кто мог сделать такой заказ – врагов у Мартышкина было не счесть. С удивлением я узнала, что он жив. Было очень жаль, конечно, что он не сдох, как паршивая собака тогда. Его показали лежащим на койке в больничной палате. Зрелище было жалким. У меня даже ничего не ёкнуло. Все чувства испарились к этой мрази. Все ноги и руки его были сломаны. Я пошла пить чай. Но что-то было не так. На работе мне не давало покоя какое-то странное чувство. Весь день во мне росло волнение. Ночью проснулось чувство стыда. Я решила, что должна пойти к нему. Вечером, после работы я пришла к нему в больницу. Это было ужасное зрелище: ноги, руки в гипсе, лицо всё красное, глаза опухшие, губы разбитые. Он услышал, как открылась дверь, и медленно повернул в мою сторону голову.
- Привет, глупо задавать вопрос о том, как Вы себя чувствуете. Я пришла извиниться.
Я села рядом на стул.
- Конечно, я должна была что-то сделать, остановить их и вызвать полицию…
- Не говори так. Ты не могла их остановить. Я просто не могу понять, почему ты стояла и смотрела, – прохрипел Алексей.
- Всё просто – благодаря Вам, я поняла, что не надо заботиться о других людях. Я просто стала относиться к Вам также равнодушно, как и Вы к чужим людям. Если бы били меня, Вы бы тоже ничего не сделали. А я решила отвечать людям взаимностью.
- Ты ошибаешься.
- Почему же? За время общения с Вами я поняла, какой Вы.
- Но почему тогда ты пришла извиниться?
- Наверное, потому что во мне, в отличие от Вас, Алексей, есть что-то человеческое. До свидания. Желаю скорейшего выздоровления. – Я вышла из палаты.
На полпути к выходу я заметила, что забыла свой телефон. Пришлось возвращаться наверх. Какая-то медсестра остановила меня около двери кабинета
- Стойте, Вы куда? Там доктор.
- Ок, подожду.
Минуточку… Доктор? Я напряглась. Вроде ничего странного, но в последнее время шестое чувство меня не подводило. Все мои прежние эмоции и, подобный материнскому, инстинкт защиты, вернулись. Появилось, откуда-то взявшееся, недоброе предчувствие. Я кинулась к двери. Человек в белом халате и маске держал подушку на лице Лёши.
Во мне вдруг появились силы, словно у тигрицы, яростно защищавшей своего детёныша. Я бросилась на врага, отталкивая от своего адвоката. Это было трудно, поэтому я ударила «врача» по лицу, тот отошёл, и я рванула подушку на себя, откинув в сторону. «Врач» толкнул меня на пол и выбежал в коридор. Я бросилась к Алексею – только бы был жив.
- Лёша! Лёша!
Я склонилась над ним, проверяя, дышит ли он. Он дышал и даже повернулся ко мне.
- Ты вовремя. На этот раз спасла меня, — просипел он. – Этот козёл только начал меня душить, и сразу же ворвалась ты. Не успел.
У меня от нервов покалывало где-то в животе. Я аккуратно взяла его пальцы, торчащие из гипса. Он сжал ими мою руку. По моему телу пробежала тёплая волна но, быстро вспомнив все обиды, я убрала руку.
- Та-а-к ты волнуешься за меня? Ты меня спасла, — Алексей улыбнулся.
- Нет, Алексей Игоревич, — равнодушно ответила я, — так сделал бы любой человек. Кроме Вас, конечно.
— Значит, я ошибался – ты ненавидишь меня.
— Вы и сейчас ошибаетесь – ненависть – тоже чувство.
- Дай мне руку, пожалуйста.
Я холодно протянула ему свою руку. Он снова сжал её своими пальцами. – Я хотел сходить куда-нибудь с тобой, когда поправлюсь.
В дверь ворвалась медсестра с, уже настоящим, доктором.
- Выйдете! – рявкнул на них мой адвокат.
- Но…
— Зайдите позже, я разговариваю.
Врач с медсестрой быстро ретировались.

- Алексей, не смешите меня, вы всё быстро забываете – это всё мелочи и глупости, а у Вас есть дела поважнее. Не шутите больше так. – Я поднялась со стула.
- Не уходи, останься, — с трудом произнёс он – ты самое дорогое, что у меня есть.
- Я знаю, зачем Вы врёте в своей работе. Но зачем Вам это сейчас – не понимаю.
- Я не вру. Это правда. Только ты так заботишься обо мне. Я ценю это, правда.
Я подошла к его койке и наклонилась над его разбитым лицом. Губами нежно прикоснулась к его губам. Он приоткрыл рот, и мой язык вошёл внутрь. Наши губы сомкнулись в поцелуе. Я старалась целовать его нежно, чтобы не причинить боли разбитым губам. Насладившись давно желаемым, я оторвалась от него.
- Я хочу обнять тебя, но не могу, — прошептал он.
- Не надо этого хотеть, — сказала я. – Я никогда не буду верить тебе. Ни одному твоему слову. Слишком часто они делали мне больно. Выздоравливай. Прощай.
С болью в сердце я шла по больничному коридору. Я любила этого человека. Любила до дрожи. Любила и готова была защищать его как кошка своих котят. Я бы заботилась о нём всю жизнь, но я знала, что его последние слова нельзя было воспринимать всерьёз. Когда он поправится, всё вернётся в прежнее русло – он снова завертится в привычном ему мире, как белка в колесе и как всегда обо мне забудет. На этот раз лучше мне первой поставить точку и забыть его навсегда. Время лечит.