Ромка Кактус : Памяти Рэя Брэдбери

1

На старой, выцветшей в сепию фотографии Рэй Брэдбери садится на стул посреди марсианского неба. Тяжёлое больное лицо, в глубоких морщинах чёрное вязкое разочарование. Мужской голос по-испански: «Нет, сеньор. Ни космоса, ни ракет. Холодное пиво, пожалуйста». Писатель горько улыбается, и орден Искусств и литературы у него на груди взрывается сверхновой звездой.

2

В плотном радиоактивном облаке мальчик серебряной маской ловит жука. Вся трава выжжена дотла. Жук – пустая, скелетированная оболочка, её уносит жаркий ветер. Под собственным весом тело мальчика рассыпается в труху. Серебряная маска засыпана пеплом.

3

В весенний полдень он проснулся в своей комнате. Во сне он летал, и ощущение лёгкости, казалось, пронизывало всё его тело. Он во весь рост встал на кровати и протянул руки к потолку, где с люстры на тонких нитках свисали модели самолётов. Он прикоснулся к одной, качнул и смотрел, как самолётик делает оборот, медленно в воздухе оседала пыль, из отрытого окна с улицы доносился запах цветущей яблони.

Он вышел на заднее крыльцо и увидел, как мать в жёлтых резиновых перчатках втыкает в серую землю стебли ярких пластмассовых цветов.

- Мам, а скоро полетим?
- Как достроишь корабль, так и полетим, родной.
- А деда? Деда возьмём с собой? Он обещал принести настоящего ракетного топлива.
- Конечно, возьмём. Только не сейчас. Сейчас дед отдыхает.
- У него лейкемия?
- Да, родной. Не ходи к нему. Дедушке нужно отдохнуть, он много работал. Поиграй один.
- Я буду строить отсек для деда, мам. Это будет лучшая ракета в мире! Лучше той, на которую у нас не хватило денег.

Он побежал в сад. Там его ждала ржавая, вросшая в землю древняя коляска от мотоцикла, оплетённая мутировавшей лозой и с надписью USA на борту. Он откинул мокрый от дождя кусок брезента — в стороны брызнуло несколько медового цвета многоножек — и некоторое время изучал отцовский инструмент и принадлежности: молоток с болтающимся бойком, тупую одноручную пилу, стамеску с расколотой ручкой, несколько обломанных и побитых ржой пильных полотен, плоскогубцы, огрызок карандаша, гнутые гвозди самых разных размеров, – всё было на месте. Рядом с коляской валялся грубо сколоченный из досок и ещё не законченный каркас кабины пилота.

Какое-то время он возился с досочками и карандашом, намечая будущие черты шаттла, властно и осязаемо проступившие в его сознании в образе живого дельфина. Название пришло тут же.

Он забрался в коляску, погрузил ноги в чёрное месиво гниющих листьев на дне и звонким голосом произнёс:

- Капитан «Дельфина» Джим Робинс к запуску готов!

Он кинул под язык круглую карамель и закрыл глаза. Главное – верить, сынок, — тихий простуженный вздох издалека. – Главное – верить.