Бабанин : J’ai envie de baiser!

Стояла теплая августовская ночь. Моросил дождь, и я слышал сквозь фуги Баха музыку дождя. Их тональности совпадали с тем, что происходило внутри меня, и мы работали как хорошо сыгранное трио. И тут я услышал, как c моря возвращается небольшая компания подвыпивших молодых людей. Они шуршали подошвами, негромко смеялись, пытались что-то напеть и снова смеялись. Не выходя на балкон, я тут же придумал историю каждого из них и улыбнулся своей придумке.

Когда голоса смолкли, я вышел на балкон и увидел продолжение истории: в столбе света под одним из фонарей вдруг появилась из темноты молодая женщина. Видимо, она разругалась с компанией или просто обиделась на своего парня и намеренно отстала от компании. Такое часто встречается и вроде бы ничего особенного, но… Она остановилась в пятачке света, и я смог ее хорошо разглядеть: лет двадцать пять, роскошные белые волосы, ставшие волнистыми под каплями дождя, бледное лицо с острыми чертами, большой чувственный рот и… мокрые синие глаза!

Девушка отхлебнула водку прямо из горлышка и вдруг… зарыдала! Боже, она рыдала! В голос, не стесняясь быть услышанной, или она считала, что в такое время ее никто не видит и не слышит. Я был, пожалуй, единственным зрителем, и весь спектакль предназначался мне! Она сделала еще один большой глоток, подняла мокрое лицо к фонарному свету и вдруг пронзительно закричала, нет, завыла:

- Люди! Я хочу е-бать-ся!!! Господи, разве я многого прошу? Да есть ли, черт возьми, в этом мире хоть один человек, который сейчас хочет меня выебать?!

Все. Больше ничего она не произнесла, но от этого крика у меня вдруг все внутри окаменело. Это был самый древний и самый искренний крик самки, женщины, бабы..! Я бы понял смысл, даже если б она прокричала это на любом мертвом языке: латинском, арамейском, египетском – любом! Смысл понятен без слов, а слова лишь многократно усиливают суть произнесенного — жизнь, которая не хочет умирать.

Она сделала еще один глоток из горлышка, отбросила бутылку с второну, подобрала полы плаща, села на корточки и… помочилась! Из нее лилось так много и так громко, что даже на мокром асфальте появилась черная лужа, а звук изливающейся мочи заглушал шепот дождя. Вот и все!

Она медленно встала, одернула полы, убрала мокрые волосы со лба и ушла в ночь. Некоторое время я еще слышал удаляющийся стук ее каблучков и при этом не мог сдвинуться с места – меня словно парализовало!

Мне захотелось снять всю эту сцену в кино, чтобы все увидели и услышали то же самое, что видел и слышал я – больше ничего! Разве надо чего-то большего? Мне – нет! «Люди, я хочу ебаться!». Все остальные слова — от лукавого.