Бабанин : Обыкновенная любовь.

Если бы вы знали, через что мне пришлось пройти, чтобы получить эту должность, то, может быть, и не плевались бы! Поверьте, мне этого хотелось больше всего в жизни, ведь еще с садика я был безнадежно влюблен в соседскую Юльку. Я ее любил, а она меня – нет. Она думала, что мы – друзья, и постоянно доказывала преимущества дружбы перед «плотской любовью».

Честное слово: я был первым из всех мужчин на Земле, которому она в пятнадцать лет показала писю и спросила, надо ли ее брить? Я сказал: не надо, а она взяла «жиллет» своего отца и стала брить ее прямо при мне! Потом наклонилась и попросила меня аккуратно добрить сзади – ей было неудобно. Попу мне тоже пришлось брить – она прочитала в каком-то модном журнале для девушек, что и попа должна быть гладковыбритой. Почему я не умер в тот момент, когда брил ей писю и попу? Зато я впервые в жизни «кончил»! Правда, в трусы, а не в Юльку. Я же так ее любил, а она меня – нет.

В то время она была влюблена в гитариста школьной группы «Бетис», и он на переменках хвастался друзьям, что Юлька у него «самозабвенно сосет после каждого концерта». Я еще не знал, что такое «сосать», но понимал, что это нечто гаденькое, и «моя Юлька» на это не способна. И я полез драться, несмотря на разницу в возрасте, росте и весе. Да, я проиграл, а Юлька, узнав об этом происшествии, скривила губы и назвала меня «дебилом». Она даже не спросила, сколько зубов мне выбил гитарист, и было ли мне больно?

Впрочем, мать тоже не спросила – она приходила с работы всегда пьяная и всегда не одна, а с разными мужиками. Это она научила меня слову «ебаться» и объяснила его значение. Она даже разрешала мне смотреть, как ее попеременно и одновременно «ебут» двое или трое мужчин. Мужчины потом уходили, а она сидела голая на кухне, допивала водку, курила и говорила, что для любой женщины наивысшее счастье, когда ее «ебут». В такие минуты она была похожа на Мадонну Литту, и ее тело светилось. Вот тогда я впервые понял, что Юлю надо «выебать», чтобы она тоже стала самой счастливой женщиной на Земле. С этого все и началось…

Однажды возле мусорного бака я нашел учебник по судмедэкспертизе и принес его домой – книг-то у нас с мамкой немного: мои учебники и два тома писателя Мамин-Сибиряк (как смешно – мамин Сибиряк!), которые мамка принесла с работы. Да, забыл сказать, что мамка работает уборщицей в онкологическом отделении. Давно работает, и ее все ценят, особенно, пациенты. Но они – недолго, потому как «дуплятся» — это тоже словечко мамки. Она получает зарплату и проценты за вредность, а с работы каждый раз (кроме водки. Водку – только на свои – закон!) – цветы и фрукты. Яблоки, мандарины, ягоды всякие… Это то, что остается после умерших больных. Нет, она – честная, не ворует, но родственники не хотят забирать домой то, что не успели съесть их «отдуплившиеся» родители, мужья, жены и дети. Не пропадать же добру!

Однажды она вернулась домой вместе с тремя командировочными из Уренгоя, и они остались у нас жить на четверо суток. Эти огромные бородатые мужики постоянно «ебали» мамку, а я сидел в туалете и читал учебник судмедэкспертизы. Интересная книга! С картинками и схемами… Теперь я даже знаю, что такое «вскрытие трупа по Шору». Иногда, постучавшись, заходила шатающаяся мамка, писяла или какала при мне и говорила, что она – самая счастливая женщина в мире. Глядя в ее глаза, я в это верил. А еще я верил, что увижу когда-нибудь такой же блеск в глазах у Юли!

А на третий день, без стука, зашел один мужик – по-моему, — Игорек — согнал меня с унитаза, пописал, странно посмотрел и… Да, он «выебал» меня, как мамку. Вот так вот наклонил, чтобы я уперся руками в ванну, сорвал трусы, зажал рот и… «выебал»! Я терпел все это время и думал лишь об одном: как я его убью. Когда под утро они все захрапели, я подошел к нему и загнал длинную швейную иглу в «форамен магна» — там находится продолговатый мозг, отвечающий за дыхание. Этот способ убийства я вычитал из учебника. На вскрытии его практически нельзя диагносцировать: маленькая дырочка в волосистой части затылка и – смерть от остановки дыхания. Любопытно, но Игорьку на следующий день поставили посмертный диагноз «оттек мозга вследствие алкогольной интоксикации». Мы в расчете!

Именно от мамки, сразу после выпускного, я узнал, что «твоя фифа – Юлька — попала к нам с лимфобластозом. Борис Ицхакович сказал, что в таком возрасте такой диагноз смертный приговор. Жаль, девку! Красивая. Ей бы ебаться, да детей рожать». Я стал ее навещать, даже приносил ей фрукты и ягоды, которые мамка приносила накануне. Она не очень радовалась моим визитам – все ждала, когда придет ее гитарист, которого она все еще любила. Я не стал ее добивать и не сказал, что у гитариста – две новые девочки из другого района: одной – четырнадцать, а второй – шестнадцать лет.

Я очень хотел устроиться санитаром в отделение онкологии, чтобы ухаживать за Юлькой, но все места были заняты. Тогда мамка через своих ебарей из отдела кадров и гаража выбила мне полставки сторожем в морге. Я тут же согласился! Днем я сидел в палате у постели умирающей Юли, а ночью – в маленьком кабинете морга читал учебник по гематологии (мне его дал наш заведующий Николай Игнатьевич, когда узнал, что «моя девушка» лежит в онкологии). Я по-прежнему сильно любил Юльку и хотел сделать ее «самой счастливой женщиной в мире»!

… Ее привезли ночью, в два часа сорок восемь минут. Сестрички из онкологии вместе с простынею грубо переложили Юльку с каталки на секционный стол – она даже глухо бумцнулась головой о каменную поверхность. Потом предложили мне «пыхнуть» и «трахнуться», но я отказался – всю жизнь я любил только Юльку. Они ушли, весело переговариваясь в темноте, а я закрыл за ними дверь на замок и вошел в зал.

Единственное, что меня теперь интересовало – наличие или отсутствие у Юльки девственной плевы. «Гимены», выражаясь по-латински. Я раздвинул ее длиннющие худые еще теплые ноги, включил вернюю лампу, достал «зеркало» и раздвинул «лямина пуденди майор», которые собственноручно брил два года назад «жиллетом» ее отца и… Серо-розовая нетронутая (по непонятным причинам) плева «посмотрела» на меня своим «зрачком». Я потрогал ее пальцем, чтобы убедиться, что мне не кажется – тоненький беззащитный барабан..! Потом приоткрыл ей веки и понял, что в ее глазах я уже никогда не увижу тот свет, который источали глаза моей мамки, когда ее «ебали»..!

Тогда я сходил за большим секционным ножом и… Не зря же выучил наизусть учебник по судмедэкспертизе!