Knopka : Чудная семейка

есть у писателя Каттнера рассказы про Хогбенов. идея честно сворована оттуда)

Меня зовут Маша Перышкина, и я мутант.
Вообще-то у нас вся семья мутанты. Маман, папик, бабуля, брат, дядя Сережа и тетя Клава — все мутанты. Они с виду нормальные, только у дяди Сережи две головы, и ему не нравится, когда люди на его головы пальцем показывают. Он тогда немного сердится. И люди перестают показывать на него пальцем, потому что у них сразу появляются другие проблемы: то кровь из ушей и глаз хлещет, то воздух кончается, и они очень мило синеют. Правда, долго дядя Сережа никогда не сердится, и неприятности с кровью и дыханием кончаются. Обычно все остаются живы. И пальцем в дяди-Сережины головы больше не тычут.
Мне семь лет. Этой зимой будет уже третий год, как мне семь лет. Сначала я не обращала на это внимания — подумаешь, снова в первый класс идти. Но меня почему-то отвели в новую школу и велели учить букварь заново, не выпендриваться и не показывать, что я все знаю. Когда меня на первое сентября снова отправили в новую школу и опять в первый класс, я задумалась. Может быть, я вампир, поэтому никак не старюсь? Я поймала в подвале котенка и решила выпить его кровь. Котенок был таким пушистеньким, что мне как-то не закотелось кусать его в шею. Там ведь и волоски могут попасться, и вообще это может быть заразно. Мало ли какой гадости этот котенок в подвале нахватался. Меня бабуля всегда учила мыть руки перед едой. вот я руки помою, а тут котенок блохастый… В общем, я решила не быть вампиром.
Мне все объяснила бабуля. Оказалось, мы, Перышкины, мутанты потому, что когда-то дедуля решил сделать самогонный аппарат. Он был великим физиком или еще каким-то ученым, и они с бабулей хорошо жили, но вот захотелось ему попить, и он придумал штуку с трубками. Попить у него не получилось, потому что его изобретение не заработало и сломалось. Бабуля говорила, прогремел взрыв, и адские языки пламени пожрали дедулю прямо в лаборатории. Бабулю саму закачало от того взрыва, она ведь в соседней комнате была. Видно, там здорово жахнуло, обычно бабулю ничем не проймешь. В общем, после взрыва то, что не сгорело от дедули, похоронили, а потом бабуля родила дядю Сережу и тетю Клаву. Бабуля любит рассказывать про те времена. Жить как-то надо было, вот она и стала лечить людей. Придет к ней какая-то бабка с горбом, бабуля ей по спине постучит — горба и нету. Приедет тетка с сыном-дебилом, бабуля его по головке погладит — все, сын тут же отличником становится. Правда, сколько она дядю Сережу по головам ни гладила, вторая у него никак не отваливалась. Но это потому, что он мутант, а не дебил. Тут разницу понимать надо.
Сначала бабуля просто так людей лечила. Ну, денежку брала, конечно, у нее ведь семья, детей кормить надо. Про нее стали очень много рассказывать, даже в газету хотели статью писать. Приехал такой писака в очках и давай спрашивать: а откуда у вас такой дар, гражданка Перышкина? А какой медицинский институт вы оканчивали? А куда вы деваете нетрудовые доходы, у вас ведь нет трудовой книжки, в которой указано «ведьма-целительница»?
Бабуля вопросов этих послушала, детей сразу в охапку — и переезжать. Она ведь очень скромная, ей не хотелось славы. Пока бабуля переезжала, у нее появился папик. Вот просто так взял и появился. И стал физиком, как дедуля. И тоже решил собрать самогонный аппарат, но этот аппарат тоже взорвался. И рядом в это время тоже была его жена — маман. Папик и до этого был странный, а после взрыва они с маман оба полными мутантами стали. Ну и мы, дети, тоже получились мутантами. По мне это никак не заметно, мне только третий год семь лет уже, а брат мой так вообще нормальный. И девушкам очень нравится. Маман называет его бешеным огурцом. Не знаю, почему. Брат совсем не зеленый, не то, что тетя Клава. И спокойный очень. И девушкам опять же нравится. Но маман не переубедить. Бешеный огурец — и все тут.
Ах да. Я ведь рассказывала про папика. Папик у меня грустный. Он очень худой и в очках. Он говорит, что носит очки для солидности, а так они ему совсем не нужны, он прекрасно видит. И даже сквозь одежду видит. Бабуля говорила, что ему тоже надо было лечить людей. Он видит все-все даже внутри, как кровь бежит или как что-то там двигается куда-то. Бабуля говорит, что папика запросто могли бы взять на работу рентгенаппаратом в какую угодно больницу. Ведь папик видит всех людей насквозь. Но папик говорит, что это противно. И пытается об этом забыть. Поэтому он пьет. Но он никак не может напиться, обычный спирт его не берет. Пошипит немного в горле, папик икнет — и все, трезв как стеклышко. Наверное, поэтому он хотел сделать свой особый самогонный аппарат, который взорвался и сделал маман мутантом. Маман у нас слышит мысли. Вообще-то мы все можем слышать мысли друг друга, даже дяди-Сережины иногда слышим, хоть он живет где-то очень далеко с чукчами. Наверное, чукчам нравятся две его головы. В общем, маман слышит мысли вообще всех людей.
Вот к примеру вчера. пришел к нам участковый домой.
- А что это у вас, Перышкины, не убрано совсем, бабуля старая посреди комнаты сидит раскачивается, и папик на кухне водку глушит стаканами? У вас, наверное, очень неблагополучная семья. Надо у вас детей забрать, а вас самих в тюрьму посадить.
Маман улыбнулась ему ласково, в глаза заглянула и спрашивает:
- А что это вы к нам придираетесь? Мы ведь хорошая, крепкая семья, а что папик выпил, то он потом в бутылку и собирает, а бабуля у нас вообще йогой так занимается в ускореном темпе.
Участковый замялся сначала, не знал, что сказать, а маман ему снова с улыбочкой:
- Да-да, мы хорошие, трогать нас не надо, и денег у нас вам на взятку нет, если только бутылку хотите после папика — это запросто. Если папик закусывал редькой, то там будет джин, а если оливками — то вообще мартини. Нет-нет, у нас нет завода по производству горячительных напитков, у нас только папик, физик шандарахнутый… Да-да, вы правы, Люська из седьмой мартини оценит, а откуда оно взялось, ей знать не обязательно. Возьмите бутылочку!
Это она все участковому так в уши капает. А потом как заорет:
- Папик, доставай оливки из холодильника, у тебя три минуты!
И снова менту ласково:
- Вы бы присели, дорогой товарищ участковый, вот у нас диванчик мягонький. Ах, больно вам сидеть, Люськин сожитель вчера с лестницы спустил? Так дайте бабуле погладить ваше мягкое место-то, все и пройдет. Не бойтесь, бабуля у нас не маньячка-педофилка, она на вас не позарится даже, да было бы на что… Говорю, мужчина вы видный, Люська вам с мартини будет очень рада, вот вы прям от нас сразу к ней, пока мартини-то не остыл… Папик, готово там у тебя?
С того дня участковый к нам с коробкой заходит раз в месяц — набрать напитков. Не знаю, зачем ему. Не сам же он папикову отработку пьет. Но, видимо, надо для чего-то. Мы ему раз коробку наполнили, два, а потом маман и смекнула: на этом можно заработать. Правда, из-за этого нам с братом пришлось ходить по улицам и бутылки собирать, да чтоб обязательно с дорогими этикетками, а не пивные — папик говорит, у него пальцы желтеют, когда надо много пива производить. Маман сама клеила коробки и паковала продукцию, пока не пришли к нам домой красивые дяди в черных костюмах и с автоматами. Они аккуратно положили нас на пол и потребовали показать самогонный аппарат. Я хотела сказать, что аппарат взорвался, но маман меня опередила.
- Да что ж за жизнь-то такая пошла, хороших людей лицами в пол роняют, вот три часа назад наркопритон был, сейчас наше честное семейство Перышкиных — господа-товарищи, как же так? У нас только и есть алкогольной продукции, что каких-то 20 коробок, но это я дочке на свадьбу собираю, вы не смотрите, что она маленькая, Машка у меня единственная дочь, свадьбу ей закатим — город такой и не видел, бухла много надо, вот, откладываем… Но мы-то люди щедрые, а вы устали, так что возьмите по паре коробочек, нам не жалко, может Машка вообще в монастырь уйдет, не пропадать же добру. Забирайте-забирайте, день был трудный, впереди еще 10 часов дежурства, а вам надо отдохнуть. По паре коробок на человека — это ж разве ноша? Берите, не стесняйтесь, а этим хмырям старым из сорок шестой квартиры так и скажите, что нет у нас самогонного аппарата, пусть варежку не разевают, сами видите, приличные мы.
Ушли тогда одинаковые дяди в тяжелых ботинках и с автоматами, а маман объявила папику сухой закон на неделю. Потом отошла, успокоилась. Теперь я бутылки собираю только к праздникам — на подарок участковому или учителям. Там ведь немного надо, всего штук десять. Столько я и сама насобираю, без брата. Ему, он говорит, не к лицу — на него девушки смотрят. Хотя бутылки с продукцией он иногда у маман тырит. Для девушек, наверное. У нас-то в семье никто, кроме папика, не пьет. Никогда ведь не угадаешь, что в бутылке — настоящий коньяк или папиковы старания. Да и он сам хвастается, что ни одна экспертиза не отличит его продукцию от заводской. А мы и не пытаемся.