Эдуард Багиров : Гешефт с мертвым молдаванином.

Не секрет, что изрядная часть аудитории Литпрома, по крайней мере, та, которую я многажды наблюдал на всяких ничтожных совместных сборищах – этакие дятлы, за триста-четыреста грин въёбывающие на дядю, бухающие балтику, имеющие ноль целых и хуй десятых свободного времени и носящие ветвистые рога оттого, что не хватает времени выебать собственную страшноватую подругу. Их, полюбому, большинство. Как и вообще, всякого отстоя везде и всегда больше, чем песдатых жизнерадостных пацанов, вроде меня.

Мне поднадоело читать всякую чушь, типа, «а вот что делать, да как быть, у меня маленькие хуй и зарплата, а также прыщи на всю жопу и фейс-контроль я в Парк Авеню Диско вчера не прошел»…

Поэтому я решил рассказать вам об одном гешефте, который довелось мне как-то замутить, будучи юным и глуповатым. Это под силу любому, даже самому тупому и необразованному долборылому идиоту с бараньими зенками и слюнями на воротнике, при условии, что он нетяжел на подъем. Я им занимался чуть ли полгода, пока не заебался уже совсем наглушняк.

Я, увы, не мажор. Пиздатым трудолюбием тоже сроду не отличался, поэтому работать мне лень. А жрать иногда охота. Поэтому шевелиться иногда всё же приходится. Пакет пельменей – он ведь денег стоит. Поэтому приходится бросать всякие интранеты, и въёбывать, аки проклятый верблюд, целых три, а иногда и четыре (!) дня, чтоб обеспечить себе немного ништяков на месяц-полтора. Просто охуеть можно. А раньше бывало –вообще кошмар какой-то, с утра и до вечера, каждый день, ёб твою мать! Но обо всем по порядку.

Несколько лет назад меня пригласили поишачить в одну пассажирскую транспортную компанию – антикризисным управляющим. Компашкой до меня руководил какой-то мохнатый полупокер лет восьмидесяти, и за пару лет накрыл её бездонной пиздой. Все автобусы день-деньской стояли на жаре, и нескрываемо пьяные водители бесцельно шароёбились взад и вперед по огромной территории, стреляя сигареты у редких, случайно забредших, напуганных клиентов. Во всех прохладных закутках рассредотачивались диспетчерши и целыми днями пиздели за жизнь, играя в карты. А мумиеобразный старичок-гендир, засыпая прямо за рабочим столом, тихо щелкал в воздухе высохшим ебальцем. Телефонный звонок от клиента в этой конторе было услышать так же малореально, как арию Риголетто в исполнении ВИА «Ашгабатлы Гульбахар Шу Гун Гачды».

Такой вот бизнес, нах. Я бы хуй туда пошел, ибо ленив беспредельно, да и с бизнесом этим был абсолютно не сталкивался, но меня попросили по знакомству, и по старой дружбе я не мог отказать, так как был уверен, что в наше время уничтожить целую транспортную контору – это надо вообще нихуя там не делать и слать нахуй всех потенциальных клиентов. Забегая вперед, скажу, что проработал я там только два месяца. Контора существует прекрасно и по сей день, и пиздато себя чувствует. Но рассказ не об этом.

По прошествии двух месяцев, когда найти в нашем гараже свободный автобус с нерасписаным, хотя бы на неделю, графиком, было уже невозможно, и на нашу контору вдобавок работало ещё десятка два диспетчеров из других агентств, я заскучал. Надоело приходить ежедневно в офис и, скучающе мотая еблом, как предыдущий начальник, втыкать на кипучую деятельность других людей.

За два часа было принято решение, я получил у благодарных боссов расчет и вечером уже пил вкусные напитки в приятной компании. Но бабло, естественно, исчезло со сверхзвуковой скоростью, и меня посетила мысль открыть такую же транспортную контору на дому. А хули – делать ничего не надо, сиди тока да песди по телефону. Да еще и честный бизнес, что для меня, хотя как-то и не очень привычно, но, в общем, приятно. Купил я себе прямой билайновский номер с бесплатными входящими (бля, сука, дорогой был, как пиздец, но это было давно уже), и поместил в газету Из рук в руки объяву. И началась движуха!

Работа – проще пареной репы. Звонит мне кто-нибудь, и хочет заказать на 32-е мартобря двухэтажный автобус с кондиционером, кофеваркой, телевизором, электровлагалищем и велотренажером для экскурсии по Золотому Кольцу группы ударников Усть-Влупердяйского Ордена Ленина Матрешкоизготовительного комбината имени товарища Амилькара Кабрала. Ну, хорошо. Автобус такого уровня стоил долларов тридцать за час, я находил свободный у какого-нить другого диспетчера – и усть-влупердяйцы со счастливыми ёблами вываливали мне за это удовольствие уже за тридцать три, скажем, доллара. Это за час. Умножьте три-четыре бакса на количество часов, необходимых для поездки по хуевой куче сгнивших, провинциальных дыр Золотого Кольца – и вы все поймете.

Телефон просто разрывался. Благодаря моему энтузиазму и настырности через месяц меня знали уже абсолютно все московские диспетчеры пассажирского транспорта. Заказы поступали круглосуточно, в количестве прямо таки ужасающем, и я, охуев уже вконец от собственной безнаказанности, начал лупить совсем уж потолочные цены. В иной день я зарабатывал 200-500 баксов. Мелкие же заказишки, типа там трехсотрублевый икарус для трансфера, я, даже не дослушав до конца, царственно и абсолютно бескорыстно сплавлял по другим адресам. Несчастные рядовые диспетчеры, работающие на дядю за пять процентов от заказа, от злости рвали на жопе волосы, глядя, как каждый раз я уносил из их конторок пачками и связками бабло, небрежно кидая его на дно сумки. Я даже перестал давать куда-либо рекламу, ибо агентства меня и так заёбывали заказами. А после одного происшествия обо мне с придыханием стали говорить даже матерые менеджерюги из интуристовского офиса, имевшие в активе мощную рекламную поддержку и неограниченный парк суперсовременных дорожных лайнеров. Потому что я подтвердил свою репутацию человека, который способен выполнить ЛЮБОЙ заказ. Даже самый… гм… нестандарный.

Сижу я, как обычно, в баре на Арбате. Не помню уже, как он назывался, теперь и здания того уже даже нет – снесли нахуй. Если кто помнит, такой, стилизованный под американский, с красными кожаными диванчиками. А, вот, вспомнил – Route 66! Бары являлись моими любимыми офисами – днем народу мало, кондишны работают, официантки расторопнее, кормят и поят, сидишь себе, винишко пьешь, или чего еще там, короче, пиздато всё… И вот поступает мне звонок прямо от директора из одного агентства.

- Эдуагд? У меня к вам конфиденцильный вопгос. Тут в Лыткагине кое-что пгоизошло, вы ещё не в кугсе?

Короче, в Лыткарине у какого-то молдавского торговца утонул двадцатилетний оболтус-сын. Отправлять труп на родину самолетом – это толстая пачка справок, на которые надо потратить массу времени, к тому же на самолете это охуеть скока стоит, а молдавский торговец, хоть и был убит горем наглушняк, всё же соображал, что покойник покойником, а ещё десяток детишек у него все-таки пока жив, и каждый день хочет жрать. К тому же, все эти справки… время… а чем отличается мёртвый молдаванин от, скажем, бульонного кубика Магги? Правильно – мертвый молдаванин на жаре быстрее протухнет.

Поэтому папаша решил отправить труп наземным транспортом. Грузовиком было нереально – лицензии на перевозку замороженных продуктов, снова всякие бумажки, разрешения… Оставался автобус. В агентствах же, поняв чрезвычайную экстренность ситуации, выкатили такую цену, что папаша понял – по уплате ему придется взять денег в долг, чтобы купить упаковку дихлофоса и потравить оставшийся выводок ко всем хуям. Ибо все равно перемрут с голодухи, а это негуманно… Дешевле папаше было бы похоронить оболтуса в Лыткарине, и каждый месяц возить к нему на могилу всю молдавскую родню чартером. Но этого бы не хотелось. Поэтому пронырливые молдавские родственники оборвали телефоны во всех транспортных конторах Столицы.
Максимум, что был готов выложить молдавский папа – три штуки баксов. Агентства хотели, минимум, четыре триста. Охуели, блять, скоты! До ебучих Дубоссар и ехать-то было всего полторы тысячи километров… Но у агентств свои расчеты. А бабла-то хочется! Три косаря зелени за единственный заказ – это очень и очень неплохо, серьезно. Поэтому даже директоры этих агентств почесали себе репы и сказали «фас» своим подчиненным, а те подняли все телефоны свободных похуистов типа меня, и хотели, изъебнувшись и, не задействовав своего, давно уже по причине летнего сезона надолго расписанного, транспорта, срубить хотя бы несколько сотен путем выстоенной лично ими цепочки посредников. И поэтому за двадцать последующих минут я пообщался на эту тему с добрыми тремя десятками взмыленных клерков.

Номер молдавского папы выплыл у меня на определителе через час.

- Едуарт? Мне вот тута што-та сказал кто-та, што только вы сможете мне помочь. Едуарт, я вас очень, очень прошу…

За этот день папа оборвал мне весь телефон. Все агентства уже послали папу нахуй, поняв, что нихуя тут не выгорит. А молдаванин-то тухнет потихоньку! Последние сутки я посвятил тому, что облазил несколько десятков заброшенных, отстойных автохозяйств по всему самому глухому Подмосковью, пытаясь найти хотя бы подобие исправной, свободной техники, и не совсем уж вдребезги пьяного водилу. Всё было бесполезно. Россия, мать её… Последней каплей, переполнившей мое терпение, стал увиденный мною Икарус, который одиноко стоял на какой-то безнадежной автобазе в городе Зарайске. Вы знаете, где этот долбанный Зарайск? Вот и я не знал…

Это был заслуженный аппарат. Цвета он был давно уже неопределенного, половина его окон была заколочена разноцветной фанерой, бамперы были привязаны веревками, и рессоры просели так, что Икарус почти скреб по земле проржавевшим брюхом. Он был очень, очень стар. Он напоминал грустного, старого верблюда, которому никак не дадут спокойно умереть.

Я подошел к Икарусу, и в отчаянии грохнул кулаком по одной из деревянных амбразур окна, которая трухляво треснула и мигом осыпалась вовнутрь. Из амбразуры высунулась всклокоченная голова.

- Чё надоть? Иди нахуй отсюдова! Стучать тут всякие, а потом кипятильники пропадають!

Мной уже овладела экзистенцальная грусть пополам с усталостью, и я даже не среагировал на мат пьяного воронежского гегемона… Мне уже всё было похую. Я очень устал за эти кошмарные, пыльные сутки, и сотни километров второстепенных дорог областного значения до сих пор мельтешили у меня в опухших, красных глазах…

- Да так… ничего. Ничего мне уже не надо. Просто я ещё никогда не видел мёртвых автобусов… - с грустью проводя ладонью по шершавому от коррозии борту венгерского могикана, задумчиво и тихо изрек я. И тут скрипучий голос воронежского водилы вернул мне второе дыхание:

- Охуел! Сам ты, бля, мёртвый! Он, бля, ещё тебя переживёт, нах!

- Он чё, ездит???

- Ебать! Ездит? Он летает! Вихрь, бля!

- До Молдавии доедет?

- Да хоть до Антарктиды, бля! А тебе чё ваще надо-то?

И тут я сделал барское ебло и небрежно, но внятно вымолвил фразу, возымевшую эффект сколь неожиданный, столь и бурный:

- Тысяча долларов!

- СКОКА-СКОКА??? СКОКА??? КОЛЯАААН, ПРОСЫПАЙСЯ, СУКА!!!

Через пятнадцать минут я, отзвонив молдавскому папе, уже спал, как убитый, в облезлом салоне тащившегося в сторону Москвы венгерского «вихря». Автобус вздыхал и вздрагивал всеми своими почтенными бортами, двигатель работал с шумом, грохотом и свистом трех гидроэлектростанций, но – он ехал!

Неисповедимы пути аллаха! Будапештский реликт с воронежскими номерами ехал в подмосковное Лыткарино, чтоб отвезти на родину утонувшего в люберецком карьере молдаванина, а нашел этот автобус выросший в Туркменистане перс, приехавший как-то в Москву из нижегородской области, получивший этот заказ от директора агентства, принадлежавшего чеченцам – львовского еврея.

Но все эти мысли посетили меня уже потом, когда я, побрившись и выспавшись, сидел с подругой Машей в каком-то очередном кафе, наслаждаясь законной кружкой нефильтрованного Хогардена. А в тот момент я просто сладко спал, вытянувшись на продавленном заднем сиденьи, на котором через пару часов должен был отправиться через несколько границ гроб с полупротухшим уже трупом молодого распиздяя. Я просто крепко спал, и, поверьте, мне снились очень хорошие сны.