Бабанин : Сомнамбула.

…Ощущение проливающегося счастья под ножом гильотины. Экстаз висельника – последний и потому самый сильный. Всё последнее — истинное, или всё-таки, первое? Первый луч солнца, подсмотренный из материнской утробы или последний закат над морем, восхитивший угасающую жизнь?

С её появлением преобразился весь мир. Женщина, срастаясь с мужчиной, приносит ему в дар недостающий фрагмент разбитой когда-то души и всё становится радостным и понятным. Конечно, бывает и по-другому, но тогда это — не та Женщина! Даже не так: мужчина безуспешно пытается набрать правильный код на дверном замке, а там, за дверью, белые поля Вечности. Может пройти вся жизнь, а код так и не будет найден. И вдруг приходит Она и вот так невзначай называет шифр. Оставшееся выигранное время можно посвятить изучению Зазеркалья.

Я столько лет ждал Геру, а вот теперь, когда она нашла меня, я испугался. Испугался за нас, точнее, за неё. В её глазах иногда мелькает отражение обречённости, даже фатальности. Ощущение, будто она спасет меня невесть от чего или от кого. Ценой собственной жизни. Такая искренняя, она все время что-то не договаривает. Немногое, но очень важное. Порой мне кажется, что она очень далеко, в другой вселенной, но стоит мне позвать её, и она тут же возвращается.

Только сейчас я чувствую, что живу! Столько долгих пустых лет я бродил по жизни, не понимая зачем? Так делали и делают все. А теперь появился смысл. Смысл любить её и смотреть на мир её глазами. Но теперь-то я не один, по крайней мере, мне так кажется.

Сейчас, как никогда, я боюсь заболеть или умереть, так и не закончив того, что мне поручили. Когда человек счастлив, он меньше всего задумывается над тем, что «всё пройдёт, и это — тоже». Верить не хочется, но ещё труднее убедить себя в обратном».

Своей жизнью я обязан смерти, как бы дико это не звучало. У моей смерти даже есть имя, представьте себе. Странное немного, но я уже привык – Гера. И она поселилась в моём доме. Подумать только: в твоём доме, под одной крышей, в одной постели с тобой засыпает и просыпается твоя же смерть!

И мы стали жить, по крайней мере, я, ведь что делает смерть в жизни, никто не знает. К смерти, как к любой женщине, однажды привыкаешь, забываешь, кто она такая. В этом смысле нет никакой разницы между принцессой, путаной, и… смертью. Женщина – она всегда женщина.

Но, в отличие от других, Гера никогда ничего не просила. Ни-ког-да. Ни-че-го! Даже когда я предлагал ей купить новое платье или там украшение – она молча улыбалась, мотала головой и тащила меня прочь из магазина. Сначала мне это нравилось, а потом стало раздражать. «Чего это она выделывается?» – думал я. — «Все хотят именно этого, а она что же, не такая?!» Я подарил ей шубу. Да, очень красивую шубу, но Гера посмотрела на меня, как на идиота, а мне это не понравилось. Она так и ходила в том же плаще, в котором появилась в моей жизни. Точно ненормальная!

А еще у нее никогда не было месячных… У всех моих баб были, а у нее, вишь, нет! Хотела показаться какой-то необыкновенной! Но еще более странным было то, что она спала с открытыми глазами! Я несколько раз это видел. Зрелище, доложу я вам, не для слабонервных: рядом с тобой спит красивая молодая баба и смотрит, не мигая, либо в потолок, либо, что еще хуже, на тебя! Когда я впервые это увидел, чуть не двинулся! Смотрит и… не моргает! Ощущение, будто на тебя смотрит твоя… Впрочем, вы и сами знаете, кто она на самом деле.

А еще она не чувствовала боли. Вот с этим я долго не мог смириться. Берет кипящий чайник голыми руками и даже не поморщится! Ерунда какая-то! Или валяется в ванне, куда мне и руку засунуть страшно. И улыбается при этом…
Улыбка у нее хорошая, нездешняя. Как у Мадонны. Нет, нет, как у Моны Лизы!
Однажды утром я понял, что… люблю ее. Люблю так, как никого никогда не любил! Так я не любил даже Ингу, хотя в моей жизни она была всем. А тут Гера… Про постель я и вспоминать не хочу – с Герой все было, будто в первый раз! Все, даже поцелуй. Больше всего я боялся к ней привыкнуть настолько, что потом все остальное потеряло бы вкус и запахи. Да, запахи… Она пахла как-то необычно. То ли фиалками, то ли ладаном. При том, что не пользовалась никаким парфюмом – она пахла Женщиной! Не знаю, чем пахла прародительница, — но Гера пахла… Даже слова не могу подобрать, чем она пахла. Я вдыхал запах ее волос и понимал, что дышу чем-то неземным! Нетутошним! Чувства двоякие: восторг, ликование и… животный страх!

А дела у меня вдруг пошли в гору: меня стали печатать, нарасхват покупали рукописи, даже платили приличные авансы за еще ненаписанное! И мы были счастливы: я -– от того, что, наконец-то, меня признали и оценили по заслугам, а она, она?.. Не знаю. Она просто была счастлива — это чувство наполняло и меня. Мне вновь захотелось жить, восхищаться небом, звездами, пеньем птиц, даже мяуканью кошек под балконом. Я стал замечать то, чего не видел раньше; слышать звуки, которых раньше не слышал…

Не помню, сколько мы прожили, что ели, чем занимались. Я писал роман, а вот она… она была рядом. Всё время. За левым плечом на расстоянии вытянутой руки…

А потом… потом я снова запил, да так, что сейчас и не вспомню, как мне пришла в голову эта дурацкая затея — стать бессмертным! «Она же Смерть! — подумал я. — С ней ничего не случится, я только поиграюсь. Поиграюсь со Смертью. Вот этим самым ножичком».

— А-а-ах! Ну что, проверил: настоящая я, или нет? Как видишь — настоящая…
— Всё это блеф, враньё, розыгрыш. Если ты Смерть, то почему тебе больно и откуда у тебя кровь? А если нет, то… Да ты врала мне с самого начала. С того момента, когда сказала, что девственница. Ни фига! Ты такая же потаскуха, как и все бабы! Вы ловко прикидываетесь, создавая у мужчин иллюзию, что он первый и единственный. И вам удаётся дурачить нас всю жизнь. Со мной у тебя такой номер не выйдет, я умнее других, я тебя давно раскусил, только вида не подавал до времени!
— Дай мне попить, пожалуйста.
— Сначала скажи, кто ты? Ты женщина, или дьявол, а? Скажи! « И он отважно посмотрел в глаза своей смерти!» Круто звучит?!
— Дурак ты! Маленький злой мальчишка, которому надо оторвать кукле голову, чтобы узнать, что там?
— Вот я и узнал, ничего нового, всё как у людей. Ладно, не бойся, рана неглубокая, до свадьбы заживёт. Только найди себе другого идиота, и расскажи ему эту же историю, что ты Смерть-девственница!
— Какой же ты дурак!
— Дурак, не дурак, а тебя раскусил. Столько лет позволять тебе жить со мной, за мой счёт!
— Неисправимый дурачок! Ты жил всё это время только потому, что я была рядом.
— Может мне тебя ещё и благодарить?
— Делай, что хочешь…
— Ну давай, давай свою старую песню, что ты меня из петли вытащила, вдохновила, согрела… Давай, что же ты?! Спой песенку, что ты меня любила — только меня и никого боле! Ты забыла, где я тебя нашел? Ты работала в дешёвом агентстве девочкой по вызову, а я уже тогда был знаменитым писателем! Мои книги расходились за полчаса, а издатели стояли в очереди под дверью. А ты… ты банальная шлюха, у которой денег не было даже на приличное бельё! Это я дал тебе всё: деньги, уважение окружающих, крышу над головой. Что ты разлеглась, проваливай. Вставай, хватит притворяться! Этот цирк я уже много раз видел. Давай, вали отсюда в свой вонючий бордель! Ты слышала, что я сказал? Эй, разлеглась на дороге… Вот ещё, не хватало! Рана-то неглубокая. Я ведь так, проверить только. Так, так, спокойно. Какая же она Смерть, если раз – и умерла?! Моя смерть умерла! Вы слышали?! Ха-ха-ха! Получается, что я – бессмертный! Ха-ха! Смешнее она ничего не могла придумать. Кстати, можно очень быстро проверить.