Сэмо : Грибной трип в неблагоприятных обстоятельствах

Все началось с того, что я выпил пять (или шесть?) бокалов шампанского на фуршете по поводу открытия регионального конкурса архитектурных проектов. В гости идти не хотелось, настроения было приподнятым, поэтому я решил поехать на электричке домой. Два часа поспать на жесткой лавке, а потом нырнуть в Пестель, спрятавшись от промозглой сырости.
Чтобы сон мой был более сладок, по пути на перрон купил пол-ллитровый батл пива. И выпил.
Естественно в электричке сморило, но спустя час я проснулся от холода и решил пройтись по вагтнам, вдруг где теплее. Вот там-то я и встретил старых знакомых. Ольгу и ее спутника жизни, сажень в плечах пьяницу, склонного к полноте и дебоширству – Антоху известного кК Дизель. Он был пьян и явно в грибах. Прикладывался к пластиковой полторашке пойла по недоразумению называемого джином.
- Сем!Пивет, как хорошо что ты пришел, - обняла меня Ольг, раджа тебя видеть очень.
- Как дела?- отхлебнул я из бутылки.
- Потом, потом, - напряженно проронила Ольг, - слушай, прошу, подержи Антона, а то он уже барагозить начал! – попросила она и скрылась в тамбуре.
- Лады, - озадачился я, и взглянул на Дизеля: - давно не виделись, Антох…
- Угу, а мы с полей тока что, грибов набрали, - медленно, словно под водой, выдавил изжеванные слова Дизель. Помолчал, после вскинулся и со словами, «погоди, они там яйца свои немытые к Ольге катят! Пизды счас наваляю!» оттолкнул меня в сторону и быстрыми шагами двинулся в стороны тамбура.
Ударом руки Антоха разбил стекло в дверном кошечке, а когда я подбежал на грязном полу площадки уже боролись двое, нанося удары с широченным, пьяным замахом по голове и почкам. Остальные же с матом пытались их разнять.
- Все! Все! Уберите его! – орали не меня незнакомые мне пацаны.
Пьный драйв заструился по венам, легкая дрожь, как у скануна перед скачкой пробежала волной
- Заебали! Все! Все! – начал орать я и помогал растаскивать дерущихся.
Антоху усадили на скамейку. Вагон поздней электрички был, не считая нас, пуст.
- Блять, Антоха, ну ты и мудак! – нервоно вышагивал вокрыг него я. Закурил, наплевав на запрещающие таблички. – ты же вместе с ними пил? Хули пиздица было?
- Я между прочим Ольгу зазщищал, а мне мозжечок отбили.- пожаловался Антоха.
Сейчас он выглядел как обиженный ребенок. Я осмотрел его голову, на зхатылке было две массивные шишки, губы – разбиты в кровь, но жить будет.
- Совсем забыл, Оль, дай Семену грибов – приоткрыл он глаза.
Ольга вытащила из сумки горсть псилоцибов:
- Держи, я не знаю сколько здесь.
- да штук тридцать, тридцать пять, - взвесил я на ладони влажноватые поганки.
Съел, одну за другой. Тридцать три. И каждая отчегто-то отдает металлическим привкусом. И крупинки земли похрустывают на зубах.
Запил Джином. Поезд тем временем шел по направлению к дому.
«Завтра ж на работу, спать осталось – часа четыре», - запоздало подумалось мне.
По хуй, дело сделано. Грибы уже во мне.
- Ты-то сколько съел? - спросил я Антоху.
Тот лежал, вытянувшись на лавке, запрокинув голову и закатив глаза.
- Семен, а что если он не дышит? – всхлипнула Ольга и принялась было шлепать его по щекам и давить на грудь.
- Погоди, солнце, ребра ему сломаешь, - отстранил я ее. Нащупал пульс на мясистой антохиной шее. Резко надавил большим пальцем ему под нос. Чуть ли не до хруста.
- Дышит.
Дизель поднялся, усевшись по удобнее:
- А?.. Что?.. Да, точно… я же грибы не читаю. Съел где-то… семьдесят. Может, чуть больше.
………………………………
- ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЖЖЖ…- мягкая вибрация прошла по моему телу, стены вагона сузились и вновь приняли нужную форму. Зленные. Кто-то тепло и мягко надавил на затылок. Прикосновение легкое, словно поток ветра. Я отхлебнул джина. Огляделся, привычно, потому что так начинается всякий мой трип, потерялся в том, правильно ли я держу бутылку, не вниз ли горлышком.
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЖЖЖ…- прозвучало приглушенно. Словно через подушку.
Я широко зевнул, зная что это зевок – контрольный.
- Все… началось…
- Тебя уже прет, да? – улыбнулась Ольга
- Аг-ха… - вновь зевнул я.
Свет и цвет, свет и цвет, свет и цвет – все кислотно насыщено.
И мысли, перескакивающие одна другую: как же заебись, как же заебсиь, как же… прошел день, завтра – новый, подыскать бы квартиру… Анька… скоро зарплата, должно быть я брошу пить…
Каждая мысль, возникнув, мгновенно додумывалась и тут же исчезала, вытесняемая другими.
Стало тело, промозглость вагона совсем не ощущалась. По опыту я знал, что спиртное и сигареты попускают грибной трип, поэтому закурил, чтоб разобраться с сумбуром мыслей. Добил джин увидев, как пузырковая жидкость, щекоча небо и пищевод, вливается мне в глотку. Словно третий глаз открылся во рту.
- Наша станция. Сем, поможешь мне довести Антона до дома? – прервала меня Олька. Глаза ее ярко блестели и, казалось, жили отдельно от лица.
- Конечно, о чем разговор, - сплюнул я фразой, и взвалил Антоху на плечо.
Сели в такси, резонно рассудив, что в нашем состоянии ехать в набитом под завязку транспорте чревато истерикой или глубочайшим загрузом.
Пъяное тело Антохи разместили на заднем сиденье, Ольга села рядом, я мягко опустился на кресло впереди. Все было мягким. Пахло отчего-то мятой. Зачем-то пристегнулся, сказав:
- Поехали, шеф, с ветерком!
И ветерок действительно был, он пробивался в неплотно закрытые стекла. Свет фар выхватывал из темноты дорогу, я пробовал, точно змея, потоки воздуха своим языком и чувтсвовал, что вот он – мой язык, это та самая дорога в темноте и есть. По которой мы едем домой. И это мне нравилось.
- Оль, взгляни, дорога – похожа на мой язык. По-ощущениям, - просил я через плечо.
Ольга ничего не ответила, водитель посмотрел как-то странно, а когда приехали, торопливо забрал причитающиеся ему деньги и отчалил.
…………..
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЖЖЖЖЖ… - машина уехала а стоп-сигналы так и стались висеть в темноте позднего вечера. С легким, словно электрическим треском, контуры домов стали резко очерченными и черно-красными.
- Пойдем? – Ольга вывела меня из подвешенного состояния.
- Пиздец, фу!... пиздец-пиздец-пиздец! Фу…. Меня прет!.. меня… - я закурил, но тщетно, не попустило, грибы были что надо, сигарета – мягкой и извивающееся, никак не хотела кончаться а под конец зло обожгла мне пальцы. Если честно, я надеялся, что меня оставят ночевать у Антохи, так как домой идти было в дикий лом, но я понимал, что это не дело.
- А… Антона привели? – всплеснула руками его мама, тетя Валя, - сейчас, давайте его уложим и я вас чаем напою.
Сидя на кухне я понял – попал. Необходимо было загнать трип в какие-то рамки, но я догадывался, что в случае этого он может стать злым. И все же попытаться стоит.
Услышав сбивчивую историю про Антона, теть Валя достала из холодильника полторашку пива:
- Что ж делается, что ж делается… дорос до двадцати трех, а ведет себя как мальчишка.. а вы пива хотите?
- Нет теть Валя, - выдохнул я с трудом, пытаясь найти на кухне предмет, который бы не шевелился, не дрожал или хотя бы не кривлялся мне. Это было бы забавно в другой ситуации, но сейчас я у в гостях, необходимо держать трип в руках…. Необходимо… необходимо…
Перед закрытыми глазами – кислотные мультики: круги и спирали, паровоз нарисованный мелками по черной бумаге – слева на право.. бля-я-ять…
- Я ведь забыла про чай, давайте вскипячу, - тетя Валя поставила не плиту чайник, - ты Семен наверное есть хочешь? А Семен? Спишь?
- А есть? Да, хочу, - прошелестел я словами, заметив что реально подвис да так, что моя сигарета успела сшаять на две трети. Я взял новую.
- тебе яичницу сделать?
- Н-да, теть Валь.
- Тебе поджаристую или не очень.
- не очень, - ответил я, хотя и не любил такую. Сталотепло и уютно, я стекал по стулу, говорить не хотелось со всем, поэтому на все обращения ко мне я отвечал либо «до», либо повторением последней фразы заданного вопроса.
Время остановилось. Я не знал, сколько минут прошло с того момента, как я с Ольгой доставили Антоху домой. Казалось, сейчас закричат петухи.
Теть Валь часто-часто покидала кухню, чтобы проведать своего сына, а на мои глаза словно установили – и, установив один раз, постоянно меняли – фильтры из Фотошопа. Окружающее меня пространство, вся эта кухня, теть Валя в красно-цветастом халате, Ольга с короткими якрожелтыми, как перья цыпленка, волосами и зеленью глаз – все это резко, как при смене кадра, из нормального восприятия а-ля цветное фото, становилась иным: словно нарисованным цветными карандашами, пастелью, акварелью, мелом…
- Семен, ты кушай, кушай, - обращалась ко мне нарисованная мазками масляной краски тетя Валя. Каждый мазок шевелился. Картины Ван Гога, не иначе.
Я размазывал по тарелке желток куском хлеба и чувствовал себя крестьянином, мальчиком пастушонком, вернувшимся с полей. И приглушенные голоса крыгом:
- Оль, Оль… Оль…
- Я же люблю его, теть Валь… а он не понимает… то ни во что меня не ставит, то это пьяная ревность…
- Чаю, пейте чаю… а может пива? Хотя нет, ты же отказывался…Оль, сходи проверь, чего он там…
- тихо, тихо, тихо, тихо….
Где-то капала вода, женский глосс пел под джазовую музыку. Я был уверен, что женщина – белая и блондинка, потрескивало статическое электричество, звякали о края стаканов чайные ложки, кто-то за стенкой меня обсуждал. А может, не меня? Не-е-е-ет, врете, точно меня…. Обсуждал… Только вот – зачем?
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЖЖЖЖЖЖЖЖЖ!
- А? да, буду, и чай с молоком и жениться. Осенью, вроде, - вынырнул я из трипа. Поставил тарелку с размазанным желтком в раковину. Есть расхотелось, да и по правде не хотелось вообще, просто слово «да» я сказал на автомате, когда теть Валь спросила, хочу ли я яичницу. Хотелось сделать ей приятное.
Мне вообще хотелось сделать всем приятное, обнять весь мир, что-то теплое раздувалось в моей голове и лопалось, осыпая все сознание хлопьями белого.
- До дома дойдешь или проводить? – спросила Теть Валя
- Нет-нет, излишне поспешно отказался я и нетвердой походкой проковылял в прихожую, - А сколько времени?
Ответ меня удивил, оказывается, у Антохи я провел всего сорок минут, а казалось – часы. На улице выкурил сигареты и наконец – попустило… Улыбон, который я так прятал на кухне, расцвел на моем лице в полную силу. Дыжать и зевать было не объяснимо приятно. Воздух и сигаретный дым были вкусны, погода – замечательна. Чернильная темнота дворов мягко обтекала, касалась лица. Я принялся дирижировать сигаретой, выписывая огоньком иероглифы. Где-то играла музыка.
А на работу я утром следующего дня все-таки проспал.