Александр Вития : Первая

Это… произошло восьмого мая.
Тихий ясный вечер. Суббота. Днём солнце уже разогревало чуть ли не по-летнему. Но по ночам было довольно прохладно.
Собирался «на гулянку». Одел лучшие джинсы, куртку. Надушился туалетной водой брата.
«Готов жених!»
В этот вечер шёл в сельский клуб с конкретной целью: совратить Варю. Она постарше меня на пару лет, слегка полновата, но личико симпатичное: пухлые губки, вечно широко открытые глаза. Грудь размера третьего. «Девушка с выдающимися формами» — как-то сказал о ней один мой приятель.
В очах её сияло буйное блядство! Она давно мне призывно улыбалась. Вот я и решил сотворить сие благородное дело, набравшись храбрости (желание помогло!).
Тщательно подготовившись, я ринулся в бой — пошёл на дискотеку.
Прихожу, взглядом похотливого орла оглядываю танцпол и… с грустью констатирую тот факт, что ни Варей, ни её невинным взглядом тут и не пахло.
Но… расстроиться мне не пришлось, так как судьба предоставила мне другой, куда более достойный подарочек… Диану.
Когда она училась в одиннадцатом классе, я обучался в восьмом. Года полтора я сох по ней. Прямо изнывал весь. По ночам не спал — мечтал, надеялся. Но большей частью, конечно, упивался фантазиями. В этих дивных видениях она представлялась мне «дивным ангелом» с чистой душой, способной на «настоящую любовь», которая должна «спасти меня в буре жизни». Себя же видел, прямо сказать, рыцарем «без страха и упрёка», калечащим всякого, кто посмеет обидеть мою принцессу. Почему-то в этих фантазиях таких неприличных персонажей всегда было навалом. Я их, как следует герою, красиво, но благородно, метелил. За что получал взгляд, говорящий о бескрайней признательности и вечной любви. Дальше следовал поцелуй, приводящий меня в крайнюю степень эйфории и… всё на этом заканчивалось, как правило.
После я, должно быть, с блаженной улыбкой пускал бульбушки кверху попицей, может даже похрапывая.
А в реальности (как обычно...) всё было далеко не так романтично (почему-то то, что являлось ко мне в бурных приступах фантазии я принимал за романтику). Она водилась с «хмырями» старше её минимум года на три. Я видел это и мысленно уничтожал каждого из них. По кусочкам! Со смаком! А она оставалась для меня «жалкой и невинной, не понимающей, чего от неё хотят эти упыри».
Сейчас же передо мной явилась «девочка-конфетка»: миловидное личико со слегка вздёрнутым носиком, каштановыми холодными глазами, обещающими блаженство… маленькими, но пухленькими губками. Невысокая, стройная.
«Эх… заковать бы тебя сегодня в оковы страсти». — мечтательно помышлял я, когда она приближалась ко входу клуба, рядом с которым я и располагался. Она «наступала» с «Батвой» (о сей пару слов далее...). Плавная, несколько небрежно-ленивая походка несла её как на крылышках.
Глаз не свожу. Прямо пожираю хрупкую деву. Понимаю это, но отвернуться, отвести взгляд не хватает ни приличия, ни воли. Одно желание… Беспорядочное сердцебиение буйствовало, кажется, с первого взгляда на неё.
Привет, — вдруг спокойно молвил «дивный ангел», проходя мимо и повернув голову в мою сторону. Задержала на несколько мгновений на мне взор, пронзающий душу насквозь. Или просто очень хотелось что бы она его задержала...
Привет… — стараясь казаться спокойным промычал я, не отводя «глаз своих бесстыжих» — как говаривала «невинная» жена из анекдота, прославленная Романом Трахтенбергом.

Через пару минут, начали общаться: я проходил мимо с телефоном знакомой, по которому беседовал с товарищем, служившим в доблестных рядах российской армии. Диана спросила игриво: «С кем это ты беседовал так долго?». Я ответил. И беседа потекла…
Дискотека уже закончилась, и на порожках, у входа в клуб, остались стоять я, Диана, «Батва» – добрая девочка, отдавшая себя половине села в свои шестнадцать, и Костик, имеющий виды на жертвенную деву. Почему «Батва»? Вроде, когда-то у неё был пёстро-зелёный спортивный костюм. И какой-то «остряк» провел ассоциацию. Так и пошло.
Болтали обо всем. Слова сами лились из уст. Случаи из жизни вспоминались легко и естественно. Я прямо заболдел от такого приятного общения. Потёк… по волнам её тихого, но затягивающего глубоко, очарования. Меня тянуло к ней нестерпимо пылко. И я не сдержался… Поначалу трогал одежду. Сказал, мол, замёрз. Она заботливо предоставила мне свою кофточку из серой вязаной пряжи. Подошедший бухой «Хач», с маслянистой улыбкой, спросил, гляда на чудную тряпичку: «Чё это за кольчуга на тебе?»
Постепенно, подталкиваемый безудержной страстью, начал смелеть: взял её нежную руку — она ничуть не против: как рассказывала что-то и смотрела чуть мимо меня, так и продолжала. Дальше я дал волю порыву: поплыл руками по гибкому стану, плечам… ну и прочим девичьим прелестям. Молния моей ширинки начала буйно похрустывать.«Зверь» рвался на волю… Единственное, что осталось для меня недоступным, так это её «талисман». Диана извивалась как змея, избавляясь от моих неприличных посягательств на её святыню.

Я пошёл провожать её к бабушке, у которой она гостила на выходных. По пути первый раз поцеловал: остановились под уличным фонарём, обнялись; она томно посмотрела мне в глаза, и мои губы начали плавно втираться в её прекрасные уста. Я распускал руки. Она убирала вяло и неохотно. До этого момента даже не думал о том, как и где мы будем… даже не думал, что будем… Меня нёс жаркий поток эмоций.
Она растекалась в моих юношески-пылких объятьях. Это было как во сне… Реальность расплывалась в карих глазах, в мелодике тихого спокойного голоса, в неумолимо привлекательных изгибах тела, будто таявших при поцелуях губах.
Около дома её бабули продолжили целоваться — сладко постанывала, когда ласкал шею. От внутренней бури чувств хотелось сжать её сильно-сильно, со всем молодецким жаром. Страсть закипала в юных желающих жилах.
Поднял на руки. Кружил. Вертел. Заносил чуть ли не над головой. Казалась лёгкой, как пёрышко. Обняв мою шею, заносчиво-одобрительным тоном произносила: «Сильный, сильный. Большой стал, большой». Со смеха чуть не уронил. Захохотали ещё сильнее.
Мы становились всё ближе. Контакт теснее. Уже было начал загибать её у забора — стала деланно возмущаться.
Хватит, — «обиженно» протянула Диана. — Ты так себя ведёшь, будто я какая то...
Да почему какая-то, Диана? — намеренно-успокоительно, как успокаивают маленьких детей, произнёс я. — Просто мне хорошо с тобой, меня тянет к тебе. Я хочу быть… ближе с тобой.
Ещё немного побеседовав в данном ключе, успокоив её девичью невинность, стал снова упиваться поцелуями. Разгулявшиеся руки убирала уже не так активно. После пары минут подобных ласк, она произнесла, пытаясь скрыть возбуждённое дыхание:
— Ладно, пошли. Чего тут стоять...
И мы пошли… в кирпичный сарай, принадлежащий её бабушке, в котором был мягкий большой диван, невысокий деревянный стол, кресло, из-за темноты которое я плохо рассмотрел. «Выбирай, где хочешь!..» — пронеслась шаловливая мысль.
Сели на диван. Начал наступление спустя пару минут никчемного в данный момент разговора. Она снова начала говорить, что я отношусь к ней «как к шлюхе какой — то». Успокаивал. Ещё попытка штурма — неудача. Стал злиться. «Какого тогда… позвала сюда — посидеть?!» — рассерженно думал я. — «Ну нет. Так просто не уйду». Побеседовали. Меня «понесло», прямо как Остапа Бендера: описывал, как бы нам сейчас было прекрасно с горящим камином, мягким, обвивающим всё тело пледом, красным вином, так сладко расслабляющим.
У кого это ты так научился разговаривать?
Как разговаривать?..
Вместо слов снова впился в её губы. Наклонил к себе и уложил на диванчик (век тебя не забуду!). Она стонала, умоляюще:
Что ты делаешь?.. Отпусти меня...
А сама хваткой борца-вольника прижимала к себе то время, пока я расцеловывал её всю.
...

После… она лежала у меня на коленях, как преданный мягкий котёнок. Говорила, «как у неё всё бурлит в голове». Приглашала меня в гости. Слегка напрягся — не знал как правильно отреагировать, чтобы не показаться слишком нуждающимся. Хотя хотел и ещё как!
Эти разговоры дико льстили моему самолюбию.
Промолчал. Потом пожалел…
Сам не знаю почему после нашей близости стало слегка грустно...

Проводил её домой. Поцеловались. Попрощались. Я даже не знал, что ей говорить, как себя теперь вести. Уже тогда хотелось продолжения нашей связи… и не только платонической. Но я побоялся спросить о дальнейшем. Расстались, не словом не обмолвившись о «дальнейших нас». Идя домой, я особо и не беспокоился об этом. Блаженно улыбался. Прокручивал в голове вечер.
Посмотрел на часы — второй час ночи. Наступило девятое мая… Я начал дико ржать. Девятое мая. ДЕНЬ ПОБЕДЫ! Вернее, НОЧЬ!..