руру : Куда катится книжный мир (на конкурс)

КУДА КАТИТСЯ КНИЖНЫЙ МИР

О кризисе российской литературы и книжного рынка говорят уже не первый год. Время от времени подчеркивается, что во всем виноват читатель. Он-де окончательно испортился и отказывается покупать книги, которые для него пишут и издают. Мол, несмотря на повальную грамотность, читать люди перестали, читатель вырождается как класс, издатели терпят убытки, мир катится к концу, бла-бла-бла.

Год назад представители «Левада-центра» провели ряд опросов и подсчитали, как изменилось в России количество читающих людей за последние двадцать лет. Если в 1990 году 16% населения открывали книгу ежедневно, в 2010 эта цифра уменьшилась ровно вдвое. При этом тех, кто вообще не читает, стало 48% против прежних 19%.

Можно сколь угодно рассуждать о том, как изменилось за это время общество и его запросы, как современные гаджеты убивают потребность человека в печатном слове и как Россия из самой читающей страны превращается в самую нечитающую, однако не стоит забывать о том, что формирование читателя – процесс долгий и целенаправленный.

В дореволюционное и особенно советское время в России этим занималась школа. Говоря в общем, художественная литература обладала тремя основными функциями: эстетической, образовательной и идеологической. Мало кто помнит, что наличие последних двух имеет в нашей стране давнюю традицию, восходящую еще к шестидесятникам девятнадцатого века, т.е. нигилистам и народникам.

Именно в середине 1860-х начал складываться литературный пласт, считающийся русской классикой. В это время в школьных программах русского языка и словесности появились Гоголь, Пушкин, Грибоедов и др. В начале 20 века к этим именам добавились Некрасов, Островский, Тургенев, Л.Толстой.

После революции школьные программы по литературе отражали идеологические и эстетические шатания разных толков. Классики то выбрасывались, вытесняемые более современными писателями, то триумфально возвращались в списки обязательных к изучению авторов.

В советское время литература занимала в школах очень важное место, поскольку рассматривалась как идеологическое оружие, а школьное воспитание в целом – как «одно из могущественных орудий политики». При этом так называемая советская классика преподносилась как прямой продолжатель «передовой русской литературы», и у массового читателя складывалось впечатление, что это совершенно естественный эволюционный процесс, а не результат событий 1917 года.

Парадоксально, что в советское время утвержденные классики, хоть и издавались собраниями сочинений, отнюдь не лежали на полках магазинов, ожидая верного читателя. На них приходилось подписываться, затем отмечаться в так называемых «перекличках», а потом уже только покупать вожделенные книги одну за другой, по томикам. Кроме этого, художественную литературу можно было приобрести по талончикам, в обмен на килограммы макулатуры, или же в провинциальных городах, где ее небольшими тиражами печатали местные издательства.

В это время книжные рынки в капиталистических странах развивались своим естественным путем, не отличаясь по сути от других коммерческих сфер, а книга воспринималась как один из товаров потребления. Читатели не гонялись, высунув язык, за книгами, а спокойно покупали или заказывали их в магазине. При этом могли в том же магазине свободно пообщаться с любимым автором вживую и даже получить на приобретенном экземпляре именной автограф. Успех же современного писателя измерялся реальным количеством проданных тиражей и, соответственно, величиной банковского счета и принесенных издательству прибылей.

И вот, советский строй приказал долго жить, испарился железный занавес, наступила долгожданная свобода и появилось книжное изобилие, о каком житель СССР не мог даже мечтать. Но со временем оказалось, что книг стало больше, чем читателей, да и сами читатели как-то перестали оправдывать свое название. Вроде, и школьная программа по литературе никуда не делась, и, напротив, даже расширилась, пополнилась новыми заслуженными именами, и население по-прежнему грамотно, и даже, вон, количество писателей увеличилось в разы. А книжный рынок отчего-то лихорадит. Более того, идут разговоры о приближающемся всеобщем его крахе без всякой надежды на последующее возрождение.

Позвольте, а куда же делись читатели, которые в советское время часами стояли на подписочных перекличках, изнывали в очередях в книжных магазинах и толпились на полулегальных развалах? Они скупили все, о чем мечтали долгие годы, и теперь в попросту перечитывают эти книги? Или, может быть, насытились и больше не прикасаются к заветным корешкам? Почему книготорговые сети банкротятся, магазины пустеют и закрываются, писатели стонут об уменьшении тиражей, а издатели только и делают, что жалуются на падение прибыли?

Странная, казалось бы, складывается картина. Печатают сейчас практически все, что угодно, на любой вкус, цвет и размер. Цензура канула в лету. Союзписы множатся как грибы после дождя и не заслоняют более дорогу молодым дарованиям. На худой конец, выкладывай свои нетленки в Интернет, на всеобщее обозрение и совершенно бесплатно. В общем, пиши, сколько влезет, издавайся – не хочу, читай хоть с утра до вечера. Но на поверку отказывается, читать вроде бы и нечего.

Потому что читать хочется не что попало, а то, что хочется. Но, к сожалению, безграничные возможности писателей самовыражаться, вкупе с безграничным желанием издателей делать деньги, нарушили некий баланс. Потребности читателя и способности издателя настолько перестали соответствовать друг другу, что читатель побежал. И догнать его теперь очень непросто.

Отчего-то воротилы издательского и книготоргового бизнеса, вместо того чтобы задуматься, изменить политику и попытаться спасти ситуацию, изо всех сил стараются лишь удержать сокращающуюся прибыль. И, реагируя на падение спроса повышением цены, тем самым дают читателю дополнительный пинок под зад.

Одновременно, ради увеличения той же прибыли, издатели опустили пониже свои и так уже не слишком высокие требования и начали издавать тех, кто годами безуспешно обивал пороги, обрывал телефоны и бомбардировал почту редакций.

Поначалу, когда сняты были запреты и книжный рынок зиял лакунами, печатание второсортного чтива действительно приносило баснословные прибыли. Самые жирные сливки сняли те, кто успел – в том числе пиратским образом – вовремя опубликовать переводы зарубежной классики, особенно в области фантастической литературы. Голодный читатель скупал все подряд, невзирая на ужасающее качество как переводов, так и собственно изданий. В частности, на этой же волне поднялись некоторые отечественные писатели-фантасты, умело обрабатывающие и разрабатывающие идеи зарубежных бестселлеров. Фантастика, вообще, показательна в данном контексте.

Когда в народные массы слилось все, что успела накопить к тому времени мировая литература, система затормозила. Читатель, сметавший с полок Гамильтона, Гаррисона, Нортон и иже с ними, жаждал все новых эпопей про бластеры, звездные войны, магию и эльфогномогоблинов, но опробованные временем авторы подходили к концу, а новые писали медленнее, чем читатель читал. Тогда в ход пошли отечественные асы пера, выдающие то, что казалось таким же, однако по качеству было несравненно хуже. И постепенно опускалось все ниже и ниже условного плинтуса.

Парадоксально, но российские писатели оказались не в состоянии удовлетворить запросы огромной массы читающих по-русски людей. Читателей, значительная часть которых подготовлена советской школой, в принципе отличала жемчуг от навоза, но все равно продолжала скупать навоз. Во-первых, потому что не могла существовать без печатного художественного слова. Во-вторых, потому что не теряла надежды отыскать в этом навозе жемчуг. Только попадался он все реже.

Вскоре на вновь появившиеся лакуны перестало хватать и навоза. А прибыль издателям получать, естественно, хотелось. Вот тут бы и провести экспертную оценку рынка, отделить зерна от плевел. Однако продолжается все та же порочная издательская практика. В рамках так называемого мэйнстрима печатается все подряд, на удачу, и то, что по какой-либо причине раскупается, попросту допечатывается (зачастую и подпольными тиражами). Таким образом, за счет одного хорошо продаваемого автора годами выпускаются сотни вообще непродаваемых – на пробу, а вдруг сработает?

Но вот и пробные тиражи упали, и авторы нынче «выстреливают» нечасто. Читатель наконец раскусил, что его дурят, или вконец запутался в мириадах одноразовых имен, и перестал покупать книги. Произошла окончательная перетасовка писательского рынка.

Часть талантливых авторов, будучи объявленной неформатом, перестала писать. Эксплуатация привычки читателя к сериям однотипной жвачки привела к тому, что он почти смирился с плохими книгами. Вслед за издателем, снизил запросы. Хотя тошнит его сильнее – как при переходе с хорошей водки на низкосортное пойло. Жаль только, что отдельные, вполне приличные, тексты банально остались незамеченными из-за чудовищного количества халтуры, вываливаемой в этих сериях.

Захлебнувшийся тем же потоком издатель перестал обращать внимание на качество литературных произведений и теперь оценивает книги исключительно коммерчески, а этот сегмент рынка никогда не был предсказуем. В поисках средств спасения редакторы начали сканировать самиздатовский Интернет и паразитирующие на них сайты. И так далее, и тому подобное.

Все это напоминает слепое разбрасывание зерен. Какое-то упадет на каменистую почву и погибнет, какое-то склюют птицы, какое-то взойдет — все равно какое, лишь бы из-под земли вылезло. А там начнет плодоносить, и за счет зерен-локомотивов будет жить еще целое зерновое лукошко.

Это недальновидный подход, поскольку печатать десятки графоманов, которые никогда не распродадутся, — удовольствие не из дешевых. К тому же, среди них гарантированно затеряются таланты, которые в других условиях непременно бы выстрелили. Топовые авторы при этом недополучают заработанное, ибо эти деньги уходят на поиск жемчуга в заведомо навозных местах, т.е. расходуются неквалифицированно и неэкспертно. Короче говоря, выбрасываются в трубу, потому что прибыль все равно падает.

А вот если вместо бросания зерна провести качественную профессиональную оценку писательского сектора рынка, уменьшить количество старых и новых графоманов раз в сто и выдавать на-гора в основном хорошие книги, прибыль перестанет уменьшаться. Исчезнут кучи нераспроданных тиражей, талантливые авторы смогут позволить себе посвятить писательскому ремеслу все свое время, поскольку их труд начнет оплачиваться адекватно. И вернется читатель. Перестанет быть разочарованным.

Забудет, как был голоден, наелся, пришел за добавкой, а получил вместо искомого сначала поделку, а затем вообще подделку. Он ведь жив, читатель-то, с голодухи не помер. Ходит себе на самиздаты да в пиратские библиотеки, качает, ругаясь, килотонны макулатуры, а потом ищет в ней что бы почитать.

Издательства же в это время все наивно расширяют свой ассортимент пробничков и кричат о нарушении авторских прав. А творцы этих пробничков кричат о страшном ущербе, наносимом им злыми пиратами. А отчаявшиеся продавцы все поднимают цены, так как книги продаются хуже и хуже, а кушать хочется всем. Если так и будет продолжаться, книжный рынок и вправду ждет крушение.

Массовые писатели, которым, откровенно говоря, стоило бы заняться другим делом, ваяют халтуру, издатели ее издают, а читатели отказываются ее читать и даже покупать. Невозможно тянуть эту ситуацию до бесконечности.

Можно бы подумать, что выход есть. Если, к примеру, издатели и распространители на время потуже затянут пояса, проведут экспертную оценку рынка, перестанут работать с авторами напрямую, наймут квалифицированных агентов и приведут книжный рынок в некое соответствие с западным. Однако не тут-то было. Почти нет у нас в стране ни настоящих экспертов, ни квалифицированных специалистов. И взять их неоткуда, и растить некогда. Не говоря уже о том, что литературная критика практически умерла как жанр. Впрочем, последнее – закономерный результат выбирания из всей критической традиции 19 и начала 20 века наиболее идеологически удобных авторов – Добролюбова, Писарева, Белинского — и отбрасывания всех остальных.

К слову сказать, западные книжные рынки тоже испытывают трудности, но талантливым авторам пробиться там все-таки проще, а бездарям – труднее. Через профессиональных агентов, разумеется. Ключевое слово здесь – профессиональных.

Отечественный же читатель устремляется нынче в бесплатную литературу. Там дают то же, что и за деньги, а зачастую и лучше. Да и с автором можно пообщаться, и даже выразить ему свое «фэ», если что. Несомненно, читателя это развращает. Несомненно, ряд хороших писателей не выкладывает свои произведения в сеть. Не все из них социально открыты, не все любят внимание к своей персоне, не все готовы отдать результат многолетней работы за сомнительное удовольствие оказаться в свободном, безвозмездном распространении. Кто-то хочет за это кинуть в них камень?

Итак, талантливые писатели бросают писать, потому что не попадают в установленный издателями формат. Или потому что должны зарабатывать себе на жизнь, и у них не остается времени на творчество. Или оттого, что подавлены коммерческой пеной. Или не бросают, но попросту складывают в стол. Некоторым из них, впрочем, везет, и они находят своего читателя. Это исключения, традиционно подтверждающие правило.

И пишут сейчас практически все, кому не лень. И читатели бросают читать, потому что поиск зерна в куче навоза — вещь трудная и зачастую неблагодарная. Особенно если эти читатели хотя бы чуть-чуть взыскательны. Не говоря уже о гурманах.

И все недовольны. Хороший читатель неудовлетворен, поскольку куча навоза даже на халяву остается кучей навоза. Хороший писатель неудовлетворен, поскольку не чувствует себя востребованным. Он даже оценить себя не в состоянии, так как нынче людей творчества рейтингуют по донцовско-шиловской шкале гонораров, по тоннам виртуальной лести или, наоборот, ругани не пойми от кого, и т.п. Хороший издатель неудовлетворен, поскольку понимает, что выпускает халтуру, но остановиться не может, ибо невыгодно.

В сложившейся ситуации хороший писатель от плохого не отличается. Их произведения идут на равных, и не слышно голоса тех, кто способен объективно их оценить. Существующие союзы, комитеты и аналогичные им образования бессмысленны, потому что с головой погрязли в личных сварах и предпочтениях. То же самое можно сказать о нынешних творческих мастерских, конах, премиях и прочих междусобойчиках. Они, конечно, текстовый материал фильтруют, но от объективности далеки. Чего стоит один «национальный бестселлер», выпущенный тиражом в 100 экземпляров по схеме Print On Demand.

Нужна система, которая свяжет качественного писателя с его читателями. Зачатки, помимо неудачных попыток подражать западным литературным агентствам, наблюдаются уже сейчас – в Интернете. К примеру, писатели-экстраверты, с удовольствием общающиеся со своими читателями. Социально активные писатели привлекают к себе внимание через страницы на самиздатовских сайтах или в блогах. Однако большая часть творческих людей, умеющих качественно писать, к сожалению, абсолютно не умеет продаваться и самостоятельно преподносить себя публике в выгодном свете. И выхода у них нет.

А зачастую со временем пропадает и желание – ведь их труд ценится нынче слишком дешево и оплачивается по настолько диким схемам и настолько смехотворными суммами, что приводит в шок западных собратьев по перу. И в народе нашем даже спорят: а труд ли это вообще? А должно ли вообще оплачиваться такое творчество? И кто за него должен платить?

Ответ прост. Настоящий писатель не может не писать, но голод способен задушить в нем эту потребность. А гонорары и проценты от продаж в настоящее время накормить писателя досыта не способны.

Существует разные возможности оплатить качественный писательский труд в России. Например, сетевые магазины электронных книг, в которых автор, минуя издательскую машину, сможет продавать свои творения. Они уже появляются, хотя выглядят пока довольно хило и прибыли авторам почти не приносят. Этому сегменту книжного рынка не помешала бы экспертная группа оценщиков – независимая, объективная, авторитетная. Такая, на которую можно ориентироваться. Как рейтинговые агентства в экономике – Moody's и прочие.

Отдельные авторы заводят электронные кошельки и, подобно бродячим артистам, просят читателя заплатить, сколько тот сочтет нужным. Получают обычно гроши, но, между прочим, проведенный недавно эксперимент The Humble e-Book Bundle принес небывалую прибыль. Хотя, возможно, это потому что ее сулились отдать на благотворительность.

В любом случае, в нашей стране необходимо развивать институты меценатства и спонсорства – как частные, так и государственные. Впрочем, уже совсем другая история.

Какими бы ни были средства спасения книжного рынка России, рано или поздно сформируются рейтинговые группы, разовьются способы прямой оплаты писательского труда через Интернет, отомрут или переквалифицируются издательства, спадет графоманская пена, и хорошие писатели будут радовать нас прекрасными книгами.

Только это будут другие писатели. Потому что нынешние – могут не дождаться. И уйти, так и не написав, не дописав, не донеся до своего читателя. Если им не помочь сейчас.