дважды Гумберт : Нефилим

В свои шестьдесят два король оставался крепок телом и духом. Ни один мускул и нерв в нем не нуждались в замене. Однако в эту промозглую ноябрьскую ночь, когда капли дождя выбивали нудную дробь по стеклам оранжереи, он почувствовал усталость и брезгливость к людям. Его обволокла бессонница, как бесконечное пустое пространство.
Король выпил неразбавленного вина – сладкой, тягучей мальвазии, прогнал советников и рабов и, сидя на полу, прислонившись к колонне, впал в прострацию. Он задумался о своей зависимости от темных мировых сил, о неодолимой их паутине. Вспомнил о своем народе, который роптал и сумасбродствовал, не желая крепить единство и нарождаться. О бескрайних просторах своей вотчины, где хозяйничали возвратившиеся из небытия мифические существа. А ветер уютно бренчал единственной открытой створкой. Дозорные цеппелины подсвечивали бока туч.
Вдруг вечно цветущая сакура слева, на грани видимости, шелохнулась, и из цветочного флёра проступил образ незнакомого паренька с каким-то то ли дерзким, то ли диким выражением лица. Волосы гостя были причудливо спутаны. Он был высокого роста, похожий на древнего грека Давида, только вместо пращи держал за горлышко темный вытянутый сосуд. На нем была странного покроя одежда, и определить его положение в обществе по ней было нельзя. Тонкая ветка, на которой сидел незнакомец, согнулась дугой до земли, и облако розовых лепестков повисло в воздухе, точно остановленное.
- Извините за беспокойство, — сказал юноша с незнакомым акцентом. – Я тут у вас немного посижу.
Король встал в полный рост и направил в грудь паренька карманный арбалет, стреляющий отравленными шильями. Это оружие специально для него изготовили золоторукие мастера с далекого острова на краю света.
- Э, а вот этого не надо, — парень загородился рукой и улыбнулся. — Мир, дружба и ароматная жевательная смола. Нет, как хозяин данной локации вы, конечно, имеете полное право воспользоваться оружием, но по вашему усталому лицу я вижу, что это вас мало развлечет и не уменьшит вашего одиночества.
Гость отхлебнул из бутылки, аккуратно поставил ее на газон и развел руки в стороны с таким беззаботным видом, что король испугался. Не иначе, к нему пробрался элитный убийца из легендарного Тухлого Ордена. А может быть, сквозь кордон просочился одноразовый голем из гарема затейника Альманзора? Или залетела на огонек голодная белокурая бестия? Нет другой защиты у благородного сердца, кроме веры в Тотальное Провидение. Пусть, это конец. Правда, осталась надежда, что он немного сошел с ума, переутомился. Вот и кошки совершенно спокойны. По нависшей над пропастью галерее король быстро вернулся в свой королевский кабинет и увидел на столе кособокую кипу смертных приговоров, которые предстояло разобрать до четвертой стражи. Вот она, его действительность, никуда не делась. Твердой рукой ставить королевскую роспись под окончательным решением чьей-то судьбы. Он хотел позвонить, чтобы вызвать слуг, только взял бубен — как наваждение перекинулось и сюда, в самое средоточие власти. Стены заходили ходуном, кабинет лопнул, точно орех, манускрипты лавиной посыпались с полок, мнимо живые чудища задвигались за стеклянным экраном кунсткамеры. А когда трус прошел и всё встало на свои места, король лежал на спине, уставившись в потолок, а незнакомец, склонившись, с глупой улыбкой протягивал руку.
- Извините, я не представился, — гость немного задумался. – На ваш язык мое имя можно перевести примерно так – Путаник. Я вообще не отсюда. Я здесь случайно и временно. Мне надо немного отсидеться, чтобы отпустило, понимаете? Мне неудобно, что так получилось, но вы ведь все равно предавались меланхолии, а это вредно для усвоения пищи.
Король сел и инстинктивно проверил корону. Громоздкая и нелепая, она по-прежнему была закреплена на его голове. Наверно, это один из тех патлатых бездельников, с которым его королевская дочь коротает время. Как они себя называют? Кажется, трубадуры. Иногда король подглядывает через машину зеркал в покои дочери, и движение золотой молодежи, блещущей в умственных играх и музыкальных забавах, услаждает суровую душу завоевателя. Это он дал им пространство быть идеальными людьми, творить и сливаться в экстазе. Пусть хватят впрок сладкой жизни, ведь многие из этих молодчиков вскоре будут убиты в нескончаемых распрях и войнах. А начальника стражи надо завтра будет разделить на две одинаковые половины. Король всмотрелся в темное лицо юноши, стараясь угадать, из какого тот рода.
- Чьих кровей? – королевский голос прозвучал сипло, как голос старьевщика на базаре.
Путаник ничего не ответил. Он продолжал вести себя крайне непочтительно. Возможно, был одурманен, хотя, вместе с тем, от него исходила какая-то трезвая, разящая энергия; он был, как облако, наэлектризован. И это противоречило напускному выражению скуки, разочарования на очумелом лице. Пошлю его в поход на горных людоедов, решил король, там его романтический ореол будет уместен.
- Ёпс! – король хлопнул в ладоши. – Ты меня слышишь?
- Да-да, — Путаник отразился в большом зеркале и сразу вспыхнул, разбросал вокруг себя ляпы хрустального света. Стало ясно, как днем. И в королевском кабинете обнаружилась богатейшая выставка раритетов и символов власти. Гость переходил от предмета к предмету и паясничал. В руках он вертел плоский прямоугольный предмет, похожий на глиняную дощечку, на которой жрецы храма Уи пишут мертвящие благословения и исцеляющие проклятия. Еще этот предмет имел сходство с облицовочной плиткой, потому что одна его сторона мягко светилась и была бирюзового цвета.
– А у вас тут предивные вещи собраны! Вы не так прост, как я погляжу. Это что, лучевой меч? Не волнуйтесь, я даже к ним не притронусь. Я их просто скопирую. Вот так. А потом, дома уже, воплощу. Можно будет продать их на аукционе и получить бонус. Я ваш должник. И вы сделаете мне еще большее одолжение, если перестанете видеть во мне врага, идёт? – запальчиво, немного коверкая слова, продолжал тараторить Путаник. На сами вещи он почти не смотрел, вперив взгляд в светящуюся сторону пластины. – О! А это щит, я читал о таком. Эти три знака, расположенные равноудаленно, означают *один мир*, *один бог*, *один царь*. У меня есть знакомый, он интересуется такими штуками. Составляет пентаграммы, а потом ставит их на кон в игре. Видите этот прибор? Памяти у меня еще много осталось. Я думал, у вас тут тухло совсем, раз даже связь почти не ловится. Вот, маленькая шкала в уголке. Совсем пустая. А нужно, чтобы хоть одно деление было заполнено, — юноша подошел к королю вплотную и протянул свою магическую дощечку. – И электричества у вас тут нет? Как вы так живете, я вообще не понимаю.
Славный Меч Эридура и Багровый Животворящий Щит представляли собой осязаемое существо королевской власти. К ним примыкала корона, которую можно было снять только вместе с головой и особая табличка в драгоценном ковчежце на дне священного озера Ярь, где под 99 именами королевской особы были прописаны 99 королевских привилегий.
Король бережно взял магическую дощечку. Она была гладкой с обеих сторон. На темной половине был черный глазок, куда король ни за что не решился бы заглянуть. Светлый, лицевой оборот показался дырой, в которой дрожало желе, а в нем, как насекомые в масле, мельтешили забавные образы. Король подержал вещь в руке, перевернул ее лицевой стороной вниз и потряс. После чего быстро вернул гостю. Таких предметов в мире быть не могло. Он даже не знал, к какому ее причислить разряду. Вроде бы, что-то волшебное. И, в то же время, что-то удобное, обиходное, без драгоценностей, как кувшин, например.
- А кто эта красавица? – спросил Путаник, показав рукой на портрет королевской дочери, выполненный в полный рост. – Диво, как хороша. И очень похожа на мою подружку. Такая же рыжая, конопатая, курносая и с косой. А это, наверно, ваша страна? – гость комично понизил голос, имея в виду единственную во всем королевстве достоверную карту, вышитую шелком на шкуре единорога. – Это я тоже сниму. Вдруг еще доведется к вам нагрянуть. В следующий раз украду вашу дочь. Это я так шучу, это шутка. Кажется, вы готовы меня растерзать? Мне хочется говорить длинными цитатами из Шекспира. Я сейчас вам доходчиво объясню, что происходит. Я проверяю, как работает эта штука. Я ее только вчера приобрел. И так далеко меня еще не забрасывало. В любой момент может отпустить, и тогда я вас покину. Как только связь наладится и образуется труба, ход. Но это место мне приглянулось, я сделаю здесь закладку. Если у вас тут водятся такие красавицы, то я хочу побывать здесь еще. Мне кажется, это гостеприимная сказка. И сами вы солидно смотритесь. Хотя я бы с вами в одну карету не сел. Вас бы в нашу колонну первомайскую, хоругвь нести. А с гражданскими свободами у вас тут, наверно, длиннющий минус. Но ничего, это поправимо. Я вас научу, как сделать так, чтобы все были довольны. И волки, и овцы. Пусть электричества у вас нет, но конституция-то должна быть.
Юнец походя, как ни в чем не бывало, употребил неприличное и одновременно сакральное слово *минус*. От неожиданности король даже вздрогнул.
- Борьба с тиранией – очень познавательная и захватывающая игра, — добавил Путаник.
Король еще раз пронзил гостя каленым взглядом. Ясные, молодые глаза были серо-зеленого цвета. Это были очи с костями, в них мерцало какое-то невозможное соединение смыслов, это были глаза невинного убийцы. В летописях говорится, что древним королям покровительствовали высшие существа со звезды 418. Король слегка хлопнул Путаника по плечу, потом прихлопнул еще раз, покрепче. Путаник отскочил, засмеялся, снова принялся озорничать. Король не любил, когда перед ним лебезят и выказывают ужас. Но этот шут уже давно вышел за все флажки приличий. Нет, никому не позволил бы настоящий нефилим столь короткое с собой обхождение, даже особе избранной крови. Если это и нефилим, то какой-то странный, придурковатый.
- Я и вас могу скопировать и упаковать. Памяти хватит. А потом я переведу ваш принт в объём при помощи особого устройства, которое в эту планшетку не помещается. И тогда вас станет двое. Абсолютно одинаковых королей, — проговорил наглец и, заслонившись своим прибором, в центре которого угрожающе мигнул стеклянный глазок, стал удаляться. Король выждал момент, когда гость наступит на Вероломный Камень, особую плиту, которая ничем не выделялась среди прочих. Тогда он нажал на педаль под столом, и невоспитанный юнец, назвавшийся Путаником, провалился в бездонный колодец. Как только отчаянный крик превратился в комариный писк, механизм поставил плиту на место. И в комнате стало мрачно, как прежде.
Две белоснежные рыси, дремавшие на мягких пьедесталах, одновременно встрепенулись и посмотрели на старика. Эти твари были с ним неотлучно, чтоб присягнувший народ мог узреть своего господина.
Король вытащил из оружейной пирамиды зловещий чекан и легко разрубил невидимого врага. Кошки довольно зажмурились и вновь впали в царственное оцепенение.
Кто помнил, давно был мертв, а кто жил, тот не ведал, что когда-то у короля был брат-близнец. На пять минут старше и ближе к короне. Он отправился тем же путем, что и злосчастный Путаник. Столько минуло лет – и вот темная воля Тотального Провидения взошла зарей безумия, чтобы напомнить монарху о самом важном убийстве в жизни.