Lutiy : Сын Гага.

Беременность Юли№2 длилась семь моих зарплат, десять авансов и три рубля пятьдесят семь копеек случайных приработков. Во временном эквиваленте это составило восемь месяцев, три недели, четыре дня и сорок одну минуту. Весь этот срок нам запрещалось пить, есть, разговаривать и думать, чтобы не раздражать Юлю№2. Мы сидели у них в гостях прозрачные, как лампочки и тихие, как экспонаты энтомологической коллекции. Токсикоз у нее был размером с тайфун, Гаг неуклюже пытался держать его в рукаве, прижимая нордическим характером, и делая вид, что это просто сквозняк.

Когда вышли все сроки и зашли все терпения, когда рак осип от свиста и Осип свистнул от рака, когда взошли озимые и осели пернатые, что-то кольнуло в нужное место и я поехал к Гагу.

Домофон выплюнул какой-то хрип, явно бранный. Алгоритм у меня был примитивным: если голос не Гага, значит, это Юля№2. Что с ее голосом? Ангина? Клешня рака? Чак Норрис?
— Юля… – осторожно выдавил я с налетом вопросительной интонации.
— Какая я тебе, нах, Юля – отозвался все тот же хрип. Но домофон запищал, дверь открылась. На площадке обнаружились Гаг с Серегой, увлеченно запирающие дверь. Их шасси едва оторвались от земли, полет только начинался.

— А чего ты приехал вдруг? – поинтересовался кто-то из них.
— Сам не знаю. Словно голос какой-то в башке приказал ехать. А что?
— Да вот странно: как только Юльку в роддом увезли, Серега приехал. А спустя час и ты.
— Это – дружба, Гаг – засмеялся я, — и жучкИ.

Потом мы неразборчиво пили былое, закусывая несбывшимся. И долго разводили Влада «пройтись по девочкам». С таким же успехом можно было пытаться свалить руками мачту ЛЭП.
— Хочу, чтобы все было по-честному. А не как в прошлый раз.
— А что прошлый раз?
— Что? Приехала жена из роддома, собрались родственники, сидим, отмечаем. Жена ногой под столом шевельнула – звякнуло стекло. Заглянула туда — целый мешок бутылок. Значит, выпито было много, догадался Мегрэ квартирного масштаба, а раз много выпито, значит, по бабам муженек пошел. Я же всегда допиваю, а потом мне хочется в танце раскрыться…
— И что дальше?
— Дальше — три года скандалов и развод. Дочь зовет по имени и называет папой другого человека. Наливай.

Серега свалил, виляя велосипедом. Мы отправились на рекогносцировку. Устроили диффузию с компаниями, попавшимися на ландшафте. Гаг перезнакомился со всеми, пофлиртовал с дамами, поделился впечатлениями о себе. К пяти утра мы стоически сидели у его подъезда, не в силах прервать вечер банальностью сна. Привезли клубную девицу из соседней квартиры. На диффузию сил уже не осталось, поэтому с ней пили без флирта. Потом люди кончились и начались дворники. Влад уже прикладывался к скамейке и я уволок его домой.

Жена родила ему сына, зачем-то похожего на ее отчима. Мендель с Вавиловым подрались. Влад периодически украдкой заглядывает в паспорт и напряженно рассматривает альбомы своих детских фотографий.

Они начали прогуливаться с коляской, гордые свершениями половой жизни. Прохожие здоровались и стеснительно улыбались. Юля№2 удивлялась и горячо спрашивала. Влад удивлялся и охотно отвечал: «Это же Вася с четвертого! А это Марина с пятого! А Инга вообще за ближайшей дверью живет! Стыдно не знать соседей, Юля! Откуда они меня знают? Так я же тебе говорю – соседи. Откуда они тебя знают? Я им рассказал. Почему раньше не здоровались? Стеснялись! Почему сейчас не стесняются? Дети сближают».

Сын рос, продолжая походить на отчима. Соседи здоровались. Клубная девица переехала. Юля№2 осталась. Влад держался.

Я как-то спросил его, жалующегося на деревянность Юли№2 на супружеском ложе: «Влад, а какой у тебя был самый яркий секес в жизни?» Он нехотя стал поднимать со дна памяти картинки.

Largo: центр, редкие кусты палисадника, накрыло, бульвар, сумеречные пешеходы, шарахаются и присматриваются.

Подумал сигарету. Продолжил, adagio: лестница, накрыло, некуда, люди из лифта, жильцы к мусоропроводу, собак на выгул.

Moderato: машина, случайная попутчица, разговор, симпатия, секес, сумеречные пешеходы, стекла без тонировки, выгул собак, антипатия, апатия.

Allegro: дача, подруга, мама бдит, возвращение в электричке, тамбур, попутчики, контролеры, качка, упереться руками, другой тамбур, вокзал, базар, ссора.

Presto: …. Я перестал слушать, увлекшись своими воспоминаниями. Гаг не мог остановиться. Память сыпалась из него пазлами и целыми картинками, звучали симфонии, бесновались бури. Он замолкал под моим окриком, я пытался сказать, зачем про это спросил, он извинялся и продолжал сыпать. Галстук давно был отброшен в угол, пиджак скинут, рубашка вспотела и лезла из брюк. Он метался по кухне, жестикуляцией сшибая люстры, овации, акации и акции, а мимикой – птиц и яблоки: под окнами стояла замеревшая толпа и даже старушки молчали, ощупывая свои скелеты. Часа через два это цунами из порномеморис превратилась в зыбь, и он затих, распаренный, блестя молодыми глазами. Отдышавшись, попросил сигаретку.

У Юли№2 воспоминаний о ярком сексе не было. И о тусклом тоже. Мне вообще иногда казалось, что ее воспоминания – картинка заставки монитора: три серых облака на голубом небе. И зеленая травка. Наверное, так выглядят воспоминания коровы. Или холодильника. Потом у них кончается фреон и они реинкарнируются друг в друга.

Память у этих существ надежно защищена от записи, а половая энергия ловко обходит эрогенные зоны и направляется сразу в сублимацию.

Поэтому Влад живет воспоминаниями, а его жена тихо гудит на кухне.