in3gun : The Kids: Машина

Я не могу…
Я совсем не могу уснуть в полнолуние. На этом медном, холодном и безжалостном жёстком диске слишком много всего. Слишком много, чтобы просто спать сейчас…
Кухонные ходики то запаздывают на полтакта, то вдруг оглушают нелепой дробью…В моей машине времени чудовищно накурено. Я распахиваю дверцу…
«Кама!» - радостно тычет в грязное стекло шофёр и, упруго спрятав нижнюю губу в небритом подбородке, задумчиво улыбается, кивает чему-то своему – непонятному.
Бортовой «зилок» , доверху гружённый нашим скарбом юзом, ломая любопытный ивняк-переросток, скатывается к неширокой песчаной полоске берега.
«Курим пока!» – громко читает водила застывший на лице моей матери беспомощный вопрос. Щёлкает ручником, несколько раз протяжно бибикает и глушит мотор. «Щас за катеристом сбегают, он паром и притащит. Да все путём! Давайте руку…»
Мама…милая моя маленькая мама на секунду виснет на его синем, ватном локте и, спустя мгновение, вязнет своими «лодочками» в предательской дорожной глине…
Река – неширокая и не узкая, с торчащими тут и там чёрными топляками – последняя естественная преграда на пути к нашей Новой Жизни…
Мама не знает, что Там, на том берегу. А я знаю. Нет, конечно, она знает самое необходимое. То, что там - в лае собак и в дымках - столбиками и есть он – загадочный «леспромхоз», директором школы которого с завтрашнего дня ей и предстоит стать. Но я знаю больше. Я уже знаю, Что это за Река, по которой сейчас, натужно борясь с сильным течением, тащит нас к тому берегу маленький сплавной катер.
Это – Граница, однажды нарушив которую, я навсегда оставлю за ней своё детство…
Огромные деревянные ящики повсюду во дворе, старые газеты вместо штор на окнах.. «Битва за урожай», «…в закрома Родины»… «…другие официальные лица…». Водила с двумя леспромхозовскими прощаются с мамой, наотрез отказываясь от нехитрого вознаграждения. Проходят, закуривая и не замечая меня, к калитке: «Ёбнутые какие-то! У них во всех ящиках книги! Тяжеленные, блядь!»
«Дык – училка, хули…»
«Не училка – директорша!»
«А-а-а, – один хуй…»
Иду к дому и взбираюсь на крыльцо. Сквозь редкий, но крепкий штакетник приличный кусок улицы отсюда – как на ладони.
Завтра в школу. И не просто, а в настоящую! Где у каждого класса есть своя классная комната, где не одна, а сразу много и разных учительниц.
«Ма-а-а-м,» – кричу я в приоткрытую дверь, - «а третий класс – это ещё начальная што ли школа считается?»
Но отвечают почему-то с улицы и, явно невпопад:
«Эй, маленький директор, готовь репу! Завтра все пиздюлины – твои!»- рыжий пацан в синей болоньевой курточке прицельно плюёт в ржавый почтовый ящик на, теперь уже моей, калитке. Приличная «восьмёрка» на заднем колесе его велика наполняет пустынную улицу торопливым «шорк-шорк-шорк»…
Это Толик Ефимов. Через десять лет его привезут в цинковом ящике. Душманы отрежут Толику голову. Потому что «шурави-Ефимов» не захочет ни хуя сдаваться и подпускать их к уже мёртвым своим ребятам в дырявом бэтэре. Мать Толика – тихая конторская женщина сойдёт с ума, потому что до Толика два его старших брата вернутся из Афгана точно так же…
Но пока у Толика – бритые виски, «восьмёрка» в заднем колесе и такой удар правой, после которого завтра я не сразу пойду домой…
Я буду в туалете застирывать свою белую рубашку, которая сейчас вон – висит ,поглаженная , вместе с брюками в моей новой комнате. А Света, та самая Света, которая ещё не будет знать, что это она – моя первая любовь, подскажет мне замазать оставшиеся следы крови мелом…
А ещё через неделю Толик станет моим лучшим другом. Раз и навсегда. И это с ним всего через несколько лет мы твёрдо решим стать капитанами дальнего плавания и объехать весь-весь мир и увидеть всё-всё, а потом, ближе к девятому, когда поймём, что синица – по-любому лучше, изрисуем все учебники и парты сладким и манящим словом «Совтрансавто»…
«Ты чего задумался, малыш?» – мама, обняв меня за плечи, садится рядом со мной на крыльцо, -« завтра у тебя Большой день! Надо хорошенько выспаться. Всё будет хорошо…Скоро приедет папа. У нас всё будет очень хорошо…Ты совсем не хочешь спать?…»

Я ненавижу эту жёлтую, холодную машину времени. Я очень хочу, чтобы в ней скорее перегорела бы какая-нибудь самая нужная лампочка. Я очень хочу спать.
Я очень хочу спать, Мама…