iI teatrino : Глубинка

Старая квартира возле Третьяковки, высокие потолки, которые от количества воздуха не молодеют. Когда я в первый раз сюда попал она отравила меня драить сортир, и сказать что-то против я не сообразил, даже в голову не пришло. Тогда молодая была, хотя то, что она носит на себе не поменялось, да и в общем внешне она осталась свежее многих своих ровесниц. Длинные монастырские юбки, футболки непонятного происхождения, сплошь мужские, очки круглые громоздкие. Вот они двери, краска облазит, книжные полки высоченные до потолков и намертво в пыли, кушетка, на которой она принимает пациентов своих, стол тяжелый, дубовый с белой скатеркой. Библия, молитвенники, Большая Советская Энциклопедия, пластинки – все на месте. Длинный коридор и не менее длинная жизнь, двери в комнаты почему-то разного цвета, семь мужей, четверо сыновей, глубинка, Россия. Я привел к ней свою Наташку, мы случайно были рядом, и хотелось показать ей нечто особенное. Нам были рады. Наташку сразу отправили на кухню резать картошку на суп, меня ей помогать, сама хозяйка пошла в магазин за оливками, почему-то в этот суп обязательно нужно было класть оливки. И точно так же как и я 10 лет назад пошел мыть сортир, мы послушно пошли на кухню готовить супчик.

Я уже долго работал психотерапевтом в Институте Психотерапии и Москва была для меня уже почти домом, Наташка приезжала сюда на курсы, а целительница эта все отправляла меня в церковь, молв уверуй и работай с Богом в душе, а я-то что видел Бога, только по-другому.

Хитрый суп уже был на столе, мы молча ели, а она за старое:

- У тебя ж твои таланты не с пустоты взялись, людей лечишь, только в храм не ходишь… Почему?

- Сама все знаешь, Бог для меня это по-другому, это небо. Не могу я в церковь, душно и спина болит стоять.

-Лентяй какой.

Я с экстрасенсами работаю уже много лет, еще когда был в Риге жил, студентиком, бегал, общался. Потом, когда переехал в Москву, начал снимать тренинги для Института, ко мне начали обращаться, начал работать. Наташка меня недавно спрашивала, как работать с шизофрениками. Нужно пристроиться к их миру, так чтобы тебя не воспринимали как угрозу, потом познать этот мир, а потом встроить туда конструктивные элементы, которые все склеят. Так и надо делать, другого не дано, только слишком большой соблазн присоединится к этому миру. Вот и с целительницей этой, не могу я сказать что она была до конца здорова, хотя что такое до конца здорова? Это как до дна пуста. Она была абсолютной, вот и все.

Смотрит на Наташку, лукаво так и с обожанием, взглядом гладит волосы, она так умеет:

- Вон девчонка тоже с руками, и тоже головитая, ты ее в свои небеса тянешь? Это по-твоему правильно?

Наташка со смыслом в глазах улыбалась и как женщина ждала, что же я отвечу.

- Она сама лезла на верхнюю полку холодильника. Я ей табуретку дал.

Наташка улыбнулась. Поняла.

Поели супу, ушли так же легко как и пришли, потом, кажется, гуляли, пили кофе, Наташка в наших разговорах тоже копила силищу женскую, нутром копила, что творить будет потом не знаю… Я проводил ее до метро и пошел гулять.

А целительницу эту я любил как-то по-настоящему и всю жизнь, хотя и любовниками-то мы не были. Она мне напоминала, о том, что есть такая глубина, о которой шумят только сосны и о которой земля так чернеет по весне, ее не хочешь, от нее просто руки тяжелеют. Странным образом в этой глубине поместились все церковные законы и все мирские страсти, которые в ней были, и чего уж там, энергии немерено… Даже когда счастливая была. С другими иначе, они счастливые светятся, но энергии нет, вся в этом счастье исчезает, а у нее счастье было легкое. Снежинки они тоже практически из воздуха, а летят вверх, а ты попробуй снежинке помешать, если это невесть какой этаж. У людей тоже так бывает.