Зарицкий Олег : Рак желаний Глава №2

Глава 2

Прилетев в Киев, оформил машину в прокате и поехал в отель. Киев я знал. Жил здесь пару лет, поэтому добрался без проблем. Ужинать не хотел и сразу заснул.
Рано утром выехал в сторону Херсона по Одесской трассе. Мне предстояло проехать чуть более шестисот километров. Дорога из Киева была новая и очень ровная, практически без поворотов, уходящая к горизонту. Широкая, как автобан, но с ограничением до 110. Невысокую скорость компенсировала лёгкая музыка и прекрасная погода – яркое солнце, голубое и безоблачное небо, нежно зелёные поля по обе стороны дороги. Незаметно пролетели двести пятьдесят километров и по указателю пришлось свернуть на обычную двухполосную и проезжать много различных городков и деревень.
Во второй половине дня я добрался до Херсона. Там узнал, что до этого села ещё километров шестьдесят, которые проехал по пыльному просёлку. Аборигены указали на крайний дом с противоположной стороны села. Это был небольшой, под красной крышей, чисто побеленный домик, с большим двором. То что здесь живёт целитель было видно издалека, по скоплению машин и людей у двора. Сразу за домом было поле, так там даже стояло несколько палаток. За полем была видна река.
«Да, прелесть народной медицины налицо», — подумал я. Перспектива простоять здесь несколько дней в ожидании своей очереди меня явно не радовала. Оставив машину у палаток, я вышел узнать принцип записи и продвижения очереди. Возле палатки развешивала детское бельё женщина лет сорока в цветастом халате. Я обратился к ней.
- Скажите, а как записаться на приём?
- К Димитрию? – почему-то уточнила женщина, как будто здесь было много специалистов подобного рода. Я кивнул. — Там, во дворе, — она махнула рукой в сторону дома.
Во дворе стояло несколько длинных скамеек, на которых сидели люди с детьми. В углу, в тени дерева, под навесом, стоял дощатый стол, а за ним сидел белобрысый парень, лет пятнадцати и важно лузгал семечки. На столе лежал блокнот и ручка, указывающие на его статус. Я подошёл к нему.
- Как мне записаться к Димитрию?
Он оценил меня опытным взглядом и открыл блокнот.
- Вы откуда?
- Из Москвы, — сказал я, в надежде, что парень учтёт расстояние, которое я преодолел.
- Димитрий примет, — парень полистал блокнот. – На субботу вас устроит? – глядя снизу вверх, сверкнул он кривозубой улыбкой.
- Через три дня? – удивился я, понимая, что ему всё равно откуда я приехал.
- Такова жизнь, — философски сказал парень и с важным видом закурил сигарету.
Из дома вышла девушка с младенцем на руках. К ней подошла та женщина, которая была у палатки.
- Ну, что, дочка? – нетерпеливо спросила она.
- Тихо, мама, — цыкнула на неё девушка. – Видишь уснул. Доктор сказал, что ещё завтра и всё будет хорошо.
- Ой, слава богу! – зашептала женщина, несколько раз перекрестив ребёнка и вытирая слёзы платком. Они вышли со двора.
- Сивашко есть? – крикнул парень с блокнотом.
- Есть, — сказал полный мужчина лет пятидесяти, постоянно качающий головой. Он встал со скамейки и рассеянной походкой, пошёл в дом. Остальные облегчённо вздохнули.
Я сел на скамейку у стола, рядом с парнем и тихо спросил:
- А что никак нельзя ускорить процесс? Ну, например на завтра, на утро, — и я подмигнул ему.
Парень оживился, стряхнул шелуху с футболки и открыл блокнот. Полистал и тихо сказал:
- Завтра будет дороже. В десять утра.
- Молодец. Сколько?
- Обычно сотня, но с москвича две, — он прищурился, наблюдая за моей реакцией.
- А чем мы лучше обычных, — улыбнулся я.
- А за газ, — он смачно сплюнул в угол.
- Держи, — я протянул ему под столом тысячерублёвую купюру, сложенную пополам. Это равнялось двумстам гривнам. Он взял купюру и она исчезла в его штанах.
- Завтра не опаздывайте. Лучше придти за полчаса Как фамилия?
- Самарин.
Он записал в блокнот.
- А где ночевать? – задал я глупый вопрос.
- Так в машине. Можно на постой к бабе Фросе или к Сидориным. Если душ хотите, — он махнул рукой в дальний угол двора. – За сараем есть. Вода тёплая и бесплатно. Поесть в центре. Рекомендую Колыбу.
Я поехал в центр села. Там оказалось целых три кафешки: «У Раи», У Тани» и «Колыба»
Я выбрал третье, как рекомендовал пацан и не ошибся. Внутри было скромненько, но очень чисто и уютно. Аппетитно пахло жаренным мясом. Это усилило моё чувство голода. Рот наполнился слюной, как у собаки Павлова.
Розовощёкая хозяйка с пышным бюстом любезно согласилась приготовить мне постный овощной супчик. Она порекомендовала свой морс, но я отказался, не желая испытывать желудок в такой экстремальной ситуации. Взял простую воду в бутылке. Вспомнил, что про удобства у пацана не спросил. Но они наверняка где нибудь во дворе, рядом с душем.
- А вы к Димитрию? – поинтересовалась хозяйка, одарив меня своей золотой улыбкой. Три передних зуба у неё были золотыми.
- А у вас ещё тут есть врачеватели? – опять удивился я.
- Не, — улыбалась она. – Он один такой, — и нежно добавила. – Кормилец наш.
- В каком смысле? – не понял я.
- Так до него мы тут только своим хозяйством и спасались. А теперь живём как люди.
И сытые и здоровые. Старшему сыну в Херсоне квартиру купила, а младший у него администратором работает — гордо сообщила хозяйка.
- Так это ваш сын? Шустрый парнишка, – я понял, почему он рекомендовал именно это кафе. Правильно организованный семейный бизнес достоин уважения.
- Да, Сёмка, молодец. На институт копит. В Киев хочет ехать.
- А почему колыба? – спросил я. – От слова Колыбельная?
- Не. Так раньше корчмы называли. Ну, трактиры по русски. Мои конкуренты, — она кивнула в сторону соседских заведений. – В честь себя поназывали, дуры, по модному. А у нашего прадеда своя колыба была. Теперь и у нас есть.
- И всё за счёт приезжих к Димитрию? – не поверил я.
- А то. Я ж говорю кормилец наш.
- И что многим помогает?
- Так всем, кто с добрым сердцем, — улыбалась она.
- А с не добрым?
- А с недобрым прогоняет. Но вы не переживайте, у вас сердце доброе. Вам он поможет.
- А откуда вы знаете?
- Знаю, — уверенно сказала хозяйка. — А вот и ваш супчик. Кушайте на здоровье. Все овощи домашние. От них никакой хвори не будет.
Я попробовал суп. Он был очень горячим, но съедобным.
Перекусив, я поблагодарил гостеприимную хозяйку и поехал обратно.
Во дворе людей уже не было. Видимо приём закончился. Поставил машину у палаток и решил пройти к реке по натоптанной тропинке. Поле оказалось коротким и я остановился на краю обрыва. Внизу была широкая излучина реки, за которой простирались бескрайние поля до самого горизонта. Солнце уже катилось к закату и красиво отражалось багрянцем в спокойном зеркале воды. Воздух был удивительно чистым. От реки тянуло свежестью.
И удивительная тишина!
Тут я заметил ступеньки вырытые в земле по направлению к реке. Подошёл ближе. Они вели к небольшой площадке, прямо внутри обрыва. И на этой площадке, скрытый от людских глаз со всех сторон, сидел мальчик и смотрел вдаль, прямо перед собой. Его руки лежали на коленях, так будто он медитировал, но только ладонями вниз. Он не оглянулся на меня, а я не стал его беспокоить и отошёл в сторону. Полюбовавшись закатом и быстро наступающей темнотой, я вернулся к машине, разложил сидения, достал плед и включил фумитокс от комаров. Где-то далеко лаяли собаки. Под убаюкивающий стрёкот сверчков даже не заметил как уснул.

Проснулся рано. На часах было шесть утра. Солнце уже встало и в машине было немного жарко. Странно, но я выспался. Видимо, потому, что рано лёг или от свежего воздуха. Настроение было замечательное. Я даже поймал себя на мысли, что с момента прилёта в Киев, я как бы забыл о своей проблеме и ни разу не вспоминал о ней.
В палатках ещё спали. Взял полотенце и прошёл во двор за сарай. Туалет действительно был рядом с душем. К моему удивлению, внутри был унитаз, а не выгребная яма. Ничего так, чистенько. Даже сидушка и туалетная бумага есть. Цивилизация!
Душ тоже меня порадовал. Стены, как и в туалете, были облицованы бежевой вагонкой. Прохладная, утренняя водичка меня слегка взбодрила и освежила.
Когда я закончил утренние процедуры, пацан Сенька был уже на посту.
- Привет, Самарин, — он улыбался мне, как старому знакомому.
- Здравствуй Семён. Всё в силе?
- У нас всё как в аптеке, — подтвердил он. – Как спалось?
- Замечательно. Давно так не высыпался.
- Мама сказала, что можете приехать на завтрак, если захотите.
- Спасибо. Наверное, съезжу. Как зовут маму?
- Наталья, — заулыбался пацан, довольный, что я согласился.
- А во сколько же вы начинаете работать?
- Так в семь. Кто рано встаёт, тому бог даёт, — важно ответил Сёмка.
В машине я побрился и, переодевшись, поехал на завтрак. Вдоль дороги шли коровы, которых хозяева выводили из дворов и провожали в стадо.

В «Колыбе» уже тоже кипела жизнь. Хозяйка в красном фартуке, стояла у плиты и что-то помешивала в большой кастрюле, а её помощница – девушка лет двадцати, нарезала овощи.
- Доброе утро, Наталья, — поздоровался я.
- Доброе утречко, — обрадовалась она, блеснув золотыми зубами. – А вас как зовут?
- Павел. Я из Москвы.
- Да я знаю, Сёмка говорил. Что вам приготовить на завтрак?
- А салатик без заправки и морковный сок.
- Ну, что вы как девица, этот силос едите. Вчера овощи, сегодня. Мужскую силу другим кормить надо, — она подмигнула мне. – Давайте, Павел, я вам борщеца моего, свеженького налью. От него враз силы прибавляются.
- Нет, Наталья, спасибо. У меня язва, поэтому месячишко нужно воздержаться.
- А, ну да, ну да, — с сочувствием посмотрела на меня. – Тогда салатик. А ты Верка соку из морковки надави, — сказала она помощнице.
- Дочка, — спросил я, кивнув на девушку.
- Нет. Соседская девка. Крестница моя.
Через пять минут крестница Верка принесла стакан сока. Я попробовал. Сок был удивительно сладким.
- Как вкусно! Вы что сахара добавили?
- Ну, что вы, — улыбнулась Верка. – Это наша морковка. У нас земля сладкая и родючая.
- А вот и салатик, — хозяйка поставила передо мной большую тарелку с крупно нарезанными овощами, обильно посыпанными зеленью.
- Так много? – удивился я.
- Кушайте на здоровье и выздоравливайте, — она искренне улыбнулась своей золотой улыбкой.
Салат тоже понравился мне, не смотря на то, что не был заправлен ни маслом, ни сметаной. Огурцы, помидоры, лук, перец были совершенно другими на вкус, по сравнению с Москвой, где все овощи и фрукты без вкуса и запаха, как будто из пластмассы. От этого салата исходил удивительный аромат живой еды. Я и не заметил как сьел всю тарелку. Всё-таки правда нужна людям. Именно с того дня, как попрощался с Вознесенским, я начал получать удовольствие от этой простой пищи. Ведь опухоль требует особого питания, которое исключает вкус еды, к которому привык. А та еда которая раньше нравилась тебе – очень нравится ей и она начинает расти и пускать свои корни по всему организму.
Женщины занимались своими делами и украдкой поглядывали на меня
- Добавки? – спросила хозяйка, очень довольная, что мне понравилось.
- Нет спасибо большое. Никогда столько не ел.
- На здоровье. На обед я вам голубчики овощные наверчу, — предложила она.
- Спасибо. Обязательно заеду.
Я достал таблетки, проглотил и запил соком.

Когда вышел из «Колыбы», было уже девять часов. Приехав к дому Димитрия, я закрыл машину и присел на одну из скамеек во дворе. Кроме меня там было ещё человек десять.
Сёмка взглядом дал понять, что всё по плану. Минут через сорок вышла сухонькая бабулька в платке и меховой жилетке, поверх халата. Улыбаясь и бормоча себе под нос пошла к калитке. Остановилась, повернулась к людям,
- Спасибо люди добрые. Дай вам бог здоровья, — она поклонилась в пояс и, перекрестившись пошла на улицу.
- Самарин, — Семка смотрел на меня.
Я встал и пошёл в дом. Открыв дверь, попал в небольшой квадратный коридор. После яркого солнца снаружи, здесь было немного темновато. Пахло какими-то травами. За занавеской было следующее помещение. Там стоял старый диван с вертикальной деревянной спинкой и мягкими боковинами. Рядом с диваном стоял полированный столик и два тряпичных кресла с деревянными подлокотниками. Кресла были более нового издания, но тоже из советской эпохи. На диване и креслах были белые накидки. В углу стоял чёрный металлический сундук и комод. Напротив трюмо с большим зеркалом. На стенах висели фотографии различных людей, видимо родственников. Окна были зашторены, поэтому в комнате был полумрак. Сразу обратил внимание на то, что нет никаких шаманских или колдовских атрибутов.
И чего-то ещё явно не хватало в этом интерьере, но я никак не мог понять чего именно. За свою жизнь я пару раз посещал деревенских бабушек, которые лечат заговорами. Так у них чего только не было. Особенно много было разных икон по углам и крестов. Вот! Вспомнил!
В этой комнате не было ни одной иконы. Я ещё раз осмотрел углы. Нет, ни икон, ни образов, ни крестов, ни лампадок. Странно.
Слева открылась дверь и в комнату вошёл темноволосый мальчик лет двенадцати в длинной рубашке с расшитым воротом и рукавами. В Украине такие рубашки называют вышиванками. Он сел в кресло и показал мне рукой на второе, приглашая сесть. Я сел. Сразу обратил внимание, что мальчик босой. Он не мигая и как-то по взрослому, смотрел на меня. «Видимо знахарь отошёл, а мальчика попросил присмотреть за мной», — подумал я.
Так продолжалось несколько минут.
- А Димитрий скоро придёт? – не выдержал я.
- Скоро. Вы пока отдохните, — сказал он и громко щёлкнул двумя пальцами.
Мне показалось, что всё закружилось перед глазами и куда-то понеслось. Я вдруг оказался сидящим в светлой прозрачной пустоте. Ни сверху, ни снизу, ни сбоку ничего не было. Был только мужской голос, который я слышал как будто внутри себя.
— Твоя болезнь, это реакция, — сказал этот голос. – Реакция на избыточность или недостаточность. Что ты сейчас чувствуешь – жар или холод?
- Мне холодно, — я вздрогнул, так как действительно почувствовал сильный озноб.
- Это недостаточность. Ты получил сильный стресс, – говорил голос, — Потом долгое время находился в депрессивном состоянии. На этом фоне у тебя развилось угнетение иммунитета и организм не смог вывести больную клетку.
Вдруг, прямо передо мной как на большом экране появилось прозрачное человеческое тело со скелетом и всеми органами. Я видел, как у него билось сердце и кровь бежала по сосудам.
В желудке у этого тела была кашица с крупными красными и зелёными фрагментами, плавающими в розовой жидкости.
- Так это же мой желудок! — догадался я. – Это же я ел салат и запил морковным соком.
- Да это твой желудок, — голос подтвердил мою догадку. – А внизу, слева опухоль. Судя по её размеру, это произошло два года назад.
Я увидел слева на кишечнике небольшую выпуклость, которая как бы горела красным цветом. На снимках у профессора она была чёрная. Профессор Вяземский называл эту больную кишку слепой.
- Что случилось два года назад? – спросил голос.
- Я расстался со Светланой, — сразу поплыли те события перед глазами, как тяжело мне было в тот момент, как рвалось сердце от одиночества. Ведь мы любим друг друга. Шестнадцать лет прожили вместе как один день. Но она ненавидела Москву. Не могла жить в этом городе. Поэтому два года назад уехала на Украину к сыну. А я не смог, потому, что в тот момент депутатствовал. Да и бизнес не хотел бросать. Мы тогда решили пожить отдельно.
- Да в этот момент зародилась больная клетка, — сказал голос. – А расти она начала недавно. Что-то ещё случилось полгода назад.
- В декабре прошлого года я проиграл выборы, — перед глазами сразу понеслись картины тех событий, потому, что до сих пор не мог забыть этот период грязной, изнурительной борьбы с себе подобными за власть и доступ к бюджетным деньгам. На меня опять накатила волна ненависти к тем, кто остался в депутатском кресле. От нахлынувших чувств, очень сильно сжал подлокотники кресла. В этот момент выпуклость на кишечнике стала намного ярче, прямо алой и начала пульсировать.
- Верно. Видишь, как она реагирует, — сказал голос. — А вот и твоя печень, которую ты убиваешь лекарством от своей болезни.
Я действительно увидел, что печень по краям тоже пульсировала ярко алым цветом.
- Ладно, на сегодня достаточно, — сказал голос и я опять услышал щелчок. Снова был в той комнате, а передо мной сидел мальчик. Удивлённо осмотревшись вокруг, никого больше не увидел.
- А где Димитрий? – спросил я.
- Перед вами, — спокойно сказал мальчик, похожим, но детским голосом.
- Но ведь со мной беседовал мужчина.
- Это вы слышали голос мужчины, потому, что представляли Димитрия пожилым мужчиной. Если бы я сразу сказал, что это я — Димитрий, вы бы ушли.
- Однозначно. Потому что все знахари — шарлатаны.
- Зачем же приехали?
- Скорее от скуки. Я один. Бизнес меня больше не интересует. А профессор порекомендовал.
- Вы можете сегодня же уехать.
- Нет, теперь я хочу узнать, чем всё это закончится. Я что, действительно видел свою болячку?
- Ну, вам же наверняка её уже показывали на снимках официальные врачи.
- Да, но там техника, учёные.
- А здесь мальчишка, — засмеялся Димитрий.
- Я не хотел тебя обидеть, — извинился я. – Просто ничего подобного я даже предположить не мог. До сих пор не могу поверить в это.
- Не извиняйтесь. Это нормально. Не каждый день увидишь врача в теле ребёнка. Но к счастью моя молодость скоро пройдёт.
- А сколько тебе лет?
- Двенадцать.
- И когда ты начал лечить?
- Сразу, как научился говорить — в три месяца.
- А где ты учился?
- Нигде. Я даже в школу не ходил.
- Но ты говоришь так, будто за плечами не один вуз, — удивился я.
- Мои знания всегда со мной были, с рождения. Новые получаю от солнца.
Я сразу вспомнил вчерашнего медитирующего на закате мальчика. Значит это был он. Я был настолько поражён увиденным и услышанным, что на какое-то время впал в ступор.
- Мне нужно ещё два сеанса, — Димитрий вывел меня из оцепенения.
- Всего два? — удивился я. – И сколько же это стоит?
- По сто гривен за сеанс.
- Как по сто гривен? – не поверил я. – Это же копейки!
- Вы можете заплатить столько, сколько сочтёте нужным. Я как раз собираю деньги на строительство небольшой гостиницы для приезжих, чтобы они не жили в палатках. Но с больных беру только сто гривен со взрослого и пятьдесят с ребёнка. Для остальных больных это большие деньги.
- И я буду здоров? – я пытался скрыть иронию в голосе, хотя у меня это плохо получилось. Но Димитрий никак не отреагировал на моё недоверие. Он был совершенно серьёзен.
- Если прислушаетесь к моим советам, то поправитесь. Ваша болезнь рождена вами и вылечить себя можете только вы сами. Сегодня я показал её вам и мы определили причину её возникновения. Завтра покажу путь к излечению, а послезавтра проведу заключительный сеанс. Но пройти этот путь должны вы сами, – он замолчал, давая мне осмыслить сказанное. Потом улыбнулся. — А сейчас можете идти. Меня ждут другие пациенты. Сёмка вам скажет время на завтра.
Я вышел обалдевший. На улице ярко светило солнце. Я сел за Сёмкин стол и задумался.
Нельзя верить этому мальчишке. Всё моё сознание противилось этому. Целые институты бьются с раком, а большинство людей всё равно умирает. Профессор Вознесенский – светило науки! И тот развёл руками и отказался меня лечить, мотивируя бесперспективностью. А этот мальчишка говорит, что я буду здоров через два дня. Чушь! Чушь полная! Да, зря приехал.
- Сомневаетесь? – спросил меня Сёмка.
- Конечно. Как может мальчик вылечить рак?
- А вы не сомневайтесь, — уверенно сказал он. – Делайте как говорит Димитрий и проживёте ещё сто лет.
Я злобно глянул на него, понимая, что они в связке, но он честно смотрел в мои глаза.
- Он знаете, каких больных поднимал. К нему профессора из самого Киева приезжают советоваться.
- Врёшь, — не поверил я.
- Димитрий запрещает крестится, но я могу поклясться, — он перекрестился.
- А чего он запрещает креститься?
- Говорит, что лукавые люди придумали всё это. Верить, говорит, нужно в свет и справедливость. Тогда равновесие в организме двух начал будет и болеть не будешь.
- Каких начал? – не понял я.
- Он говорит, что в каждом из нас живёт мужчина и женщина. Они должны быть в равновесии. А когда одного больше или меньше, человек начинает болеть.
- А с меня ты значит по справедливости две сотни содрал? – улыбнулся я
- Я предложил – вы согласились. Бизнес. Ничего личного.
Я опять задумался. Хотя с другой стороны – чем я рискую? За два дня меня не убудет. Хуже уже всё равно не будет. Зато интересный спектакль посмотрю.
- Сходите на речку, искупнитесь, — прервал мой мыслительный процесс Сёмка.
- Точно, — обрадовался я его предложению. — Давно я в речке не купался. Как называется?
- Ну, ты Москвич даёшь! – удивился Сёмка. – Это же Днепр! Самая большая река Украины. Рэвэ та стогнэ Днипр шырокый, — начал декламировать он.
- Понял. Тем более пойду. В Днепре я ещё никогда не купался.
Я пошёл к машине.