Березина Маша : Нимфея.(часть III финал)

Их было двое, первый — «крупный» откапывал кости убитого ребенка, второй – «коренастый» схватил испуганного Хабиза, и с силой зажимал его рот, чтобы подросток не разбудил поселенцев. Видимо, прошел слух о недавнем убийстве и бедняки (судя по лохмотьям) решили проверить, не осталось ли что-то от мальчика альбиноса.
Увидев мужчин, грабители запаниковали, «коренастый» вытащил небольшой нож и приставил к мальчику. Хабиз, дергая от ужаса головой, высвободился и завизжал, разбудив жителей поселения. Не раздумывая, Макту кинулся на помощь подростку, схватил лезвие, которое тут же рассекло руку, несмотря на боль и брызги крови, африканец схватил коренастого мужчину за шею и ударил несколько раз лицом об колено до характерных звуков. Пара ударов, и «коренастый» тяжелым мешком упал на землю, заливая все вокруг густой красной жижей.
Через минуту, опомнившись, Макту ринулся спасать Джереми. Он, к своему собственному удивлению, уже добивал ногами «крупного» африканца, неосторожно выронившего лопату.

Макту ты видал!!!? — С разбитым носом, возбужденно, кричал американец.
Макту подошел к раскопанной могиле и абсолютно спокойно, ногой разбил голову, еще сопротивлявшегося, «крупного».

- Какого хера тут происходит???! — Невероятно злой Макту зажимал разрез на руке.

Стоявшая в оцепенении Палитиа кинулась на могилу, с рыком львицы, она скинула безжизненного мужчину с холмика и инстинктивно начала прикрывать всем телом вскопанную землю.
Ночное небо сотрясал женский раздирающий вой.
От крика матери, у каждого присутствующего, сворачивалась кровь в жилах. Потрясенный американец бросился к ней,

- не нужно, не нужно...- Джереми тряс обезумевшую женщину за плечи, пытаясь поднять с, влажной от крови, земли. Тщетно. Ногтями она цеплялась в красно-оранжевую землю, защищая безвозвратно потерянное дитя.
Макту, отодвинул американца, — не нужно, пускай выплачет, — они отошли и разожгли костер, москиты затихли, этой ночью уже никто не спал.

Старик, с помощью перевода Макту, рассказал про заболевание Азоли. Про страшные легенды, окружающие больных альбинизмом людей, и те невероятные деньги, которые платят за убитых людей. Старый африканец с горечью признал, что им придется смириться с тем, что кости украдут, это меньше, чем потерять кого-то из живых, а слухи о драгоценных костях будут приводить в поселение все новых и новых охотников за белой плотью.

- Я хочу убраться из этого ада, к черту, к черту, к черту, к чертуу!!! — Джереми тер влажные от пота волосы и лицо до красноты, ходил взад-вперед, речь все больше напоминала истерику.

Макту сидел неподвижно, курил скрутку, спокойно смотрел на метания американца.

- Я знаю, что ты говорил!!! — Рычал американец. — Сожжено, сожжено, молодец!!! Дети Макту, дети, это маленькие дети!!! Люди не скот, чтобы их распродавать кусками… уроды...

На следующий день вернулись сыновья Палитии, они обеспечили их бензином и продовольствием в дорогу. Перед отъездом, Джереми хотел попрощаться с вдовой, он тихо вошел в деревянную постройку, поднимая слой за слоем москитные сетки, там, в самом конце помещения, его ждала Палития.
Обычно, в это помещение никому не разрешалось заходить, кроме Азоли и покойного мужа. Она сняла с головы ткань, там, в густых темных пружинах волос, снежными пятнами показывались седые пятна.
Молча, она опустилась на пол, склоняя голову к ногам Джереми, тот от неожиданности отпрыгнул.
- Что… зачем, Палития, что Вы? – Попытался поднять вдову с пола, по его рукам потекли теплые струйки слез женщины.
- Я не понимаю, я позову Макту, он переведет, — растерянно показывал американец на дверь.

- На, но, но Макту, — женщина пыталась что-то сказать, но за проводником идти не разрешала.

- Я не знаю Вашего языка, что Вы хотите? — Джереми показалось, что у нее началась горячка, безумие или что-то вроде того, она держала его за руки, трогала за лицо, за светлые волосы. От волнения женщину трясло, ей не хватало воздуха, и она хватала его ртом в немом «рыбьем» рыдании.
Джереми хотел ее успокоить, но она лишь механически что-то повторяла.
Немного успокоившись, женщина вытерла влажное лицо и подвела американца в скрытый закуток помещения, там было что-то вроде крошечной комнаты. Вместо стен — навешаны ткани, а под ними висела белая бычья шкура, отодвинув ее рукой, женщина подвела Джереми ближе.

В небольшой выемке темного дерева, на мягкой ткани он увидел чудо, которое Палития, как африканская львица охраняла от чужих глаз.
Крошечные ручки, хватали ткань. В кроватке лежал маленький комочек светло-розового цвета, сладко сопевший во сне. Маленькие завитки светлых волос младенца блестели золотом, как монетки.
Это было ее сокровище, самое драгоценное, последний кусочек ее разбитого сердца, святая память о Азоли, последний подарок мужа. Тайну, которую хранило поселение уже три с половиной месяца.

Джереми уже не нужен был перевод. Он понимал, чего она хотела. Но перевозить с собой ребенка, альбиноса, несколько километров по африканской пустыне, без матери, все равно, что пойти на овощной рынок с бриллиантами на шее.
____________________________________________________________________________
- Нам нужно остановиться — сказал американец.

- Да? А может сразу шеи себе перережим?? Ты знаешь, сколько стоит этот чертов ребенок?!

- Макту! Тормози я сказал!

Макту остановил машину, хлопнул дверью и полез за скруткой.

- Скажи когда закончишь, женщина, — рыкнул африканец.

Джереми аккуратно поставил зонт, чтобы солнце не сожгло нежную кожу младенца. От голода девочка хватала пальцы парня и жадно тянула в рот, он дал ей молока. Закончив трапезу, она отвалилась как клоп, развалилась в удовольствие на спинке, выставив круглое наевшееся белое брюшко.

- Пусть чуть отдохнет. Ты нас вез как камни, она раз шесть срыгивала.

- Извините, Ваше Величество, в следующий раз путешествуем на личном лайнере. Что ты будешь с ним делать?

- С ней, это девочка. Я не знаю еще, решу, когда вывезу ее из этой страны.

- Конечно, надо было сначала схватить ее и тащить через пустыню, а потом подумать нахрена она тебе сдалась! Сейчас, Джей, это не девочка, а бриллиантовое колье, нам сказочно повезет, если нас не нашинкуют тонкими ломтиками из-за нее.

Они сели на капот. Полдень. Солнце зверски жарило.

- Кожа привыкла, может, останешься на постоянку? — Широко улыбаясь, говорил Макту.
Оба рассмеялись.
Джереми долго молчал, затем повернулся к спутнику:

- Это ТО, зачем я приехал сюда, Макту. Мы должны спасти эту девочку, мы дол-жны ее спа-сти, она не может погибнуть из-за цвета кожи, двадцать первый век. Все так, сама судьба меня к ней вела. И водитель, который отвез, черт знает, куда и выпивка твоя дешевая.

- Да ну тебя, сам ты себя сюда притащил, а не выпивка. Ну ничего, за то нашли применение твоей женственности Джереми, ты главное, тот костюмчик не выкидывай, будешь потом на прогулку выходить с ребенком. А девчонку перевезем, голову на отсечение даю, раз уж взялись.

Кожа Джереми, действительно, потемнела и перестала реагировать на солнце, это кажется, влияло и на внутренние перемены американского гостя.

До города они добрались без происшествий. Остановились в дешевом мотеле в однокомнатном номере, на краю города Танга. Макту раздобыл детского питания и все были довольны, Снежок, так девочку назвал африканец, была спокойным ребенком и ночью их не беспокоила.

- Хорошо, что она на тебя только цветом похожа, так-то умненькая, кушает хорошо, спит много, не такая нервная, — издевался африканец, кормя ребенка из бутылочки.

- Заткнулся бы ты, и хоть раз помог мне, Макту, — кричал Джереми из ванной комнаты, — Ты просто постирай пеленки, тут что никто не слышал про памперсы и стиральную машинку… ей Богу, как в джунглях живем, аборигены, безумие просто!
Макту смеялся, но помалкивал.
- Снежок, — тихо шептал африканец малышке, — ты мамку свою не зли, она у тебя страшная в гневе. — Макту щекотал ей живот, а девочка, уже привыкшая к нему, громко смеялась и агукала.

Джереми вышел из ванной весь мокрый и измученный,

- Чертовы африканцы, одного таскай как мешок кукурузы по пустыне, а вторая меня и вовсе изводит, — смеялся американец, — этот континент решил меня свести с ума. Что с бумагами?
- В процессе, Джей.- Спокойно ответил африканец.

Макту нашел лазейку, через знакомого проходимца арабского происхождения, который мог оформить опекунство над девочкой, чтобы без проблем вывезти ее из страны. Связи были опасные и могли привести к любому исходу, вплоть до ареста и угрозы жизни ребенка. Макту это понимал, поэтому избегая лишних вопросов, и в целях сокращения времени, он не скупился наличными.
Африканец продал машину и злосчастные таблетки, которые выкрал у Джереми. На вырученные деньги и ту сумму, которую он получил за услуги проводника, Макту купил документы и билеты, включая все пересадки.
Из города Танга, на частном судне, ночью, в сопровождении сына местного рыбака, они отправились к острову Занзибар, там располагался один из трех аэропортов страны. Суденышко страшно мотало, вода была беспокойная, в преддверии знаменитого сезона дождей, на дворе был апрель.
В открытом море девочка начала громко рыдать, услышав детский плач, сын рыбака подумал о том, что мужчины украли ребенка и взбунтовался.
Макту он сообщил, что не намерен участвовать в воровстве детей из его страны. Успокоить взбунтовавшегося капитана удалось лишь увесистыми пощечинами и небольшой стопкой наличных, которые припас Макту на всякий «пожарный» случай. Объяснять, почему они везли ребенка почти ночью, на частном судне, по понятным причинам, не стали. Не больше часа бы хватило сыну моряка рассказать про драгоценного ребенка знакомым голодным морякам, и тогда, приключения развивались бы гораздо ярче и стремительнее чем в фильмах Тарантино.

Уже на берегу.

- Kuwa damned!!! — Крикнул вслед чернокожий парень, размахивая руками.

Джереми обернулся на возгласы, — Это суахили? Что он сказал?

- Хорошего пути пожелал, иди и не оборачивайся, Джей, мы спешим, — Макту осторожничал, так как не знал, пронюхал ли его знакомый арабский «юрист» о маленьком белом секрете.

_______________________________________________________________________

- Ты как соберешься, приезжай, мы тебя ждем! — Радостно щебетал американец, прижимая сильно укутанную девочку к груди.

Африканец по обыкновению молчал.

- Макту… — Джереми подбирал слова.

- Да знаю я, иди, давай… — смеялся Макту.

- Мы будем скучать, черная жопа! — Радостно крикнул американец на вершине трапа.
Макту уже скучал.

Джереми садясь на место, задел пожилую женщину,

- Извините, пожалуйста, — светился улыбкой Джереми.

- Ничего, Вам неудобно, могу подвинуться на соседнее, — пересела женщина.

Джереми положил вещи на соседнее кресло, и руки стали свободными, на груди, в слинге, дергала ручками и ножками девочка, — спасибо, Вам, я...,-
«… не привык» хотел сказать американец, — … спасибо.

- А кто это такой маленький? Это Ваша...

- Дочь ...- вздрогнув, как будто удивился своему же ответу Джереми. И повторил уже для себя, — Это моя дочь.
До приезда в порт, он не думал на эту тему, пока где-то, по пути в аэропорт, не защемил страх… за ее жизнь, не за свою. Тогда, он больше не сомневался в их совместном будущем.

- И как нас зовут? — Улыбаясь, продолжала женщина

Джереми долго размышлял над именем, Снежком, конечно, оставлять нельзя. Он вспоминал все то, что свело их двоих, белых в злом мире черных людей. Вспоминал приключения и страх, глаза матери девочки, могилу ее брата — Азоли, охотников за белыми, тот грязный заброшенный город, водителя, который допустив судьбоносную ошибку, отвез его в противоположную сторону, дешевую коньягу, ожоги и Макту...

- Ее зовут Нимфея.

- Интересно, очень необычное.

- Как и она сама, в честь белой кувшинки, — прижимая к себе девочку, Джереми вспоминал рассказ Макту. — «белый нежный цветок, но хрен достанешь, да, она самая».

- Вы родом из ЮАР?

- Нам нужно отдохнуть, — отрезал американец,- у нас был долгий путь.- Парочка белокожих, задремала, громко посапывая.

Начался сезон дождей. Тяжелые капли разбивались о выжженную землю, пробуждая, вновь, жизнь там, где, казалось, ее больше не будет.
Леса Миомбо, некогда безжизненные и сухие, распускаются невероятными шапками брахистегний, раскрашивая холмы юго-востока Танзании в медные, желто-розовые и красные цвета.
Тихая дробь теплого дождя смешивается с громким стуком копыт антилоп,
и вечным, как ярко-зеленые баобабы, загорающие под палящим солнцем. Заводными змеями по трещинам солончаковых пустынь, остужая ярость и гнев, смывая кровь Азали и боль его матери, ползла вода.
Сезон дождей? А может это Африка прощалась с похищенной дочерью.