Эдгар Мёрфи : Настоящая Беатриса

Аннотация
История Беатрисы страшна, но к несчастью правдива. Двадцати двух летняя симпотичная студентка-стажёрка, держится из последних сил. Живёт со стервозной мачехой в маленькой квартире, и день за днём у них идёт война. Мачеха Стелла, уже как 2 года переживает гибель своего мужа, отца Беатрисы, Рона, погибшего в авиокатастрофе. После смерти мужа, она впала в глубокую депрессию, но быстро нашла средство бороться с нею, ни алкоголь, ни обжорства, а секс.
Чуть ли не каждый вечер, Стелла приводила в дом мужиков, а Беатрисе всё приходилось слушать за тонкой стенкой. У Беатрисы есть парень Ян, которого она любит но он её нет. Ян использует её как секс-куклу, и звонит ей только когда ему нужны утехи. Беатриса понимает всё это, но не бросает его. Она очень хочет переехать к Яну, но он категорически против, хотя снимает квартиру с двумя комнатами, не смотря на то, что еле оплачивает счета, работая на пол ставки в видео магазине. Но самое сложное для Биатрисы, эта работа в хосписе, она стажеруется и получает копейки за одну из самых тяжёлых работ. Каждый день она ухаживает за престорелыми, убирает за ними, и моит их. Каждый Божий день она видит как умирают люди, и видит как люди ждут смерть. Так и проходит жизнь Беатрисы, скандалы дома, ссоры в личной жизни, и ужасы на работе. Вскоре Биатриса начнёт понимать, что ужасы которые она переносит на себе, давно уже засели в ней и ждут своего дня, что бы выйти наружу.

Глава 1
Бледно-зелёные стены и тусклый свет от энергосберегающих ламп закрытых решёткой, давил пациентам на глаза. У выхода из спортивного зала, обделанный специально для групп сопереживания, которые обычно проводят после рисование мандалы, стоял главный лекарь и психолог, доктор Ким. Ким представлял собой старика с седой козлиной бородкой. На горбатом носу у него висели большие очки с чёрной оправой. Доктор Ким был одним из самых главных врачей в отделении хосписа, а так же хирургом и психологом в соседнем крыле психологического отделения. Он пристально наблюдал за рассказами больных, и за их эмоциями. Рядом с ним стояли две медсестры, одна из них была Валерия Игнатьева Черёмухина, но все называли её тётя Лера. Опасная женьщина, весом в 150 киллограммов, если пациент начинал с ней конфликтовать, она без предупреждений вкалывала дозу успокоительного. Пациенты хосписа сделали себе вывод, когда дежурит тёта Лера, они становятся робкими и спокойными. Вторую медсестру зовут Беатриса, молодая бледненькая студентка-стажёрка, ей было 21 год, когда она приехала работать в клинику. Два года, Беатриса без опозданий, без больничных отпускных усердно работает в этом месте. Персонал её сразу полюбил, за её красоту, ярко рыжий цвет волос, хорошую исполнительность и умения хорошо вести беседы с больными.
— Беатриса, на столе заканчиваются пончики, и кофе, будте любезны, сбегайти в столовую, если вам не трудно? – шёпотом спросил доктор Ким.
— Сейчас принесу, — с улыбкой ответила Беатриса.
Один из пациентов закончил свой рассказ, напротив него сидящие люди устроили четырёх секундную овацию, сквозь хлопки можно было услышать от кого то благодарность за рассказ. К требуне выходит доктор Ким и говорит.
— Друзья, кто следующий желает рассказать нам о себе, о своих проблемах, раскрыть душу, прошу вас, выходите сюда.
Доктор Ким вновь отошёл в тень, встал к выходу, рядом с Лерой. К требуне, еле передвигаясь, начал выходить лысый истощалый старик. В зале кто-то начал закуривать сигарету, кто то пошёл за кофе, старик заговорил.
— Доброго вам дня, меня зовут Геннадий Валентинович Лавив, мне 59 лет, я из еврейской семьи. Семья у меня была большая и дружная, но в скоре, как карточный домик, всё рухнуло. Моя мать с отцом погибли в автокатастрофе, они розбились, когда ехали забрать меня из детского сада. Мне было шесть лет, я ждал их у ворот, а вместо них приехали блюстители закона и отвезли меня к бабушке с дедом. Дед мой был парализован ниже спины, после войны, бабушка была больна. В двенадцать лет я и её потерял. До совершеннолетие я жил у тёти с дядей, воспитывали они меня хорошо, дядя хоть и любил выпить, но голос не повышал и не распускал руки. Я быстро приспособился к взрослой жизни, где мог, там и подробатывал, снимал маленькую комнату, рано влюбился и завёл семью. Супруга бросила меня, после трёх лет замужества, и оставила мне дочку, сбежав, неизвестно с кем, неизвестно куда. Ивот я, с годовалой дочкой на руках, узнаю, что у меня прогрессирующий рак. Руки свои я не опускал, мне помогали дядя с тётей, помогали друзья, я воспитал свою дочь, я не сдался!
В зале все внимательно слушали старика, кто-то нервно курил сигарету одну за другой, кто-то вытерая слёзы рукавом слушал на одном дыхании.
— Так вот о чём я...
Старик достал дрожащей рукой, белый скомканый платок и начал вытерать пот с лысого морщинестого лба, и дрожащим голосом продолжил.
— Три года назад, моя дочурка, Настюша, привезла меня сюда, сказала, что тут мне будет лучше. Сказала что будет приезжать на выходные, моливала мол, не хочет, что бы маленькая внучка видела меня таким дома. Что бы не видела как я харкаюсь кровью и макротой перед ней, ну а я чего? Я возрозить не могу, ноги отказывают, кто заботится будет обо мне? Вот и привезла сюда. Честно сказать, здесь мне стало легче, тут рядом вы ребята.
С улыбкой продолжил старик.
— За мной ухаживают, кормят, и есть с кем поговорить. Три года я Настюшу не видел, и внучку Сильвию, выросла наверна, большая стала.
Старик сжал платок и начал вытерать слёзы.
— Когда уезжал, ей и двух годиков ещё не было, как она там интересно. Боюсь ли я смерти? Часто задаваемый вопрос психологами. Мне уже ни чего не страшно, я уже устал, мне надоело рыдать. Сил уже нет. Утром я плачу от боли в мочевом пузыре, там опухоль, с размером в кулак. Идя в туалет, я часто теряю сознания, от болевого шока, а ночью, перед сном, я рыдаю потому что больно на душе, потому что я хочу хоть перед смертью увидеть свою семью.
Старик зарыдал, Лера подбежала, а в след за ней и Беатриса, они взяли его под руки и посадили в инвалидную коляску. В зал прибежала ещё одна медсестра и вколола ему успокоительное. Старика посадили к остальным пациентам. Ким поднялся на маленькую сцену, где стоят пациенты.
— Друзья, я хочу что бы вы поблагодарили Гену за свой рассказ.
В зале сквозь тишину были слышны слабые, с нудным тоном благодарственные слова. Публика явно была не рада сидеть в этой группе для пациентов с прогнозом летального исхода, или же они были под препаратами, которые не давали им взяться за бритву, и убивали их медленее чем опухоли, сидящие в организмах. Ким ушёл со сцены, попрося выйти нового желающего рассказать о себе, и снова встал к выходу. Беатриса попросила доктора отвезти Гену в свою палату, Ким согласился.
— Вы прекрасно держались перед публикой, вы молодец, — говорила успокающим голосом Беатриса, визя Гену в палату.
— Спасибо тебе Беатриса, давление даёт о себе знать, — он прокашлялся и продолжил. –
В последнее время мне всё хуже становится, лекарства ни черта, не помогают мне, вот глянь на них! – и показывает на боксы где лежат пациенты, которые уже присмерти и осталось им несколько суток. – Кажется скоро вы туда меня переселите.
— Прекратите так говорить, врач вам сказал же, 3 месяца, куда вы торопитесь, кто же со мной вечером шашки поиграет.
— Хех, Беатрисочка, — улыбнулся Геннадий. – Золотой ты человек.
Беатриса подъехала к палате Гены, посадила его на кровать.
— Что нибудь принести? – спросила она.
— Нет, спасибо тебе, я пожалуй прилягу.
Геннадий молча лёг лицом к стене, Биатриса тихонько закрыла дверь и побежала в спортивный зал к доктору Киму.
— Ну как он? – спросил Ким
— Он прилёг вздремнуть, всё хорошо, правда тревожит он меня, помереть спешит. – ответила Беатриса.
— Тут ни чего удивительного нету, тут все спешат помереть. – Ким поправил свои очки и пошёл к столику с кофе.
Четыре часа дня, группа начала расходиться по койкам. Пациентов, которые плохо ходят, сопровождали медсёстра, Беатриса сидела в комнате отдыха и пила кофе с булочками, Ким в своём кабинете писал отчёты.
— Зайка моя, не угостишь тёту Леру – ихидно спросила Лера Беатрису.
— Конечно, угощайся. – с улыбкой ответила Беатриса.
Тяжёлый день подходил к концу, смена Беатрисы заканчивалась, остовался один заход по её этажу, проверить, надо ли что нибудь пациентам. Шагая по длинным коридорам, заглядывая в маленькие окошки боксов, где лежат бритые, с синеватым оттенком лица умирающие пациенты. Зрелище напоминало Вторую мировую войну, где истощалые пленники лагерёв смерти, пытались выжить. Если Бог и есть, то зачем всё это? Каждый человек появившийся на земле, имеет право жить, если Бог такой хороший, то почему эти люди должны вот так страдать, думала Беатриса делая обход. Беатриса дошла до палаты Геннадия и постучалась, обычно он самый открывает дверь и любезно приглашает зайти, дверь ни кто не открывал. Она ещё раз нервно стучит.
— Геннадий это я, Беатриса, я сейчас зайду! – прокричала Беатриса.
Зайдя в палату она увидела тело Геннадия повиснутое над полом, язык вытянутый, а вместо зрачков, кровеносные сосуды и белая конъюнктива. Он повесился на кровате, вместо верёвки – рубашка. Его голое, худое, и бледное тело висела в воздухе, а ступни были в крови, и рядом с ними лежали жёлтые ногти, впившиеся в линолеум. У Беатрисы шок, она даже не могла кричать, медленно отходя назад из палаты, проходила Лера и увидела оцепеневшое лицо Беатрисы. Ей всё стало ясно. Через небольшой промежуток времени, Беатриса сидя на вахте, держа ватку с нашатырным спиртом, не могла отойти от произошедшего. Из-за слёз, тушь её была размазана по лицу, губы дрожали, лоб блестел от холодного пота. К выходу двое мужчин из морга несли носилки, на которых лежал длинный чёрный мешок с телом Гены. Беатрису на час раньше отпусили домой, сказав ей, что бы она хорошо выспалась. Беатриса натянув мёртвую улыбку на своё лицо начала собираться, она всё прекрасно понимала, что послезавтро её смена и ей снова нужно будет быть на работе, снова видеть этих людей, которые вот-вот уйдут в мир иной, к такому привыкнуть, думала она, невозможно