Дарья Есенина : Жид. Глава 7. Последняя.

Исаак поправил калитку на могиле матери, забрал инструменты, краску и отправился домой. С тех пор, как умерла Злата, прошел не один десяток лет, и жизнь Либермана обрела черты спокойные и размеренные. Не было в ней ни любви, заставляющей дышать чаще, не было восторга, оживляющего сердце, не было живости, очеловечивающей душу. Ничего не было. Была работа.

Павлуша поступил в мореходное и с отличием его заканчивал. Его навыки, переданные ему Исааком пригодились и очень даже удивили главенствующих. К слову, Павел был иудеем и ни за что не отрекался от веры своей. Потому как дед его был для Павла всем, чем может жить обычный человек. Жил он вместе с Исааком, отписавшем ему в завещании все, что он имел.

Вечером, после рабочего дня, похожего на все остальные, Либерман отправился домой. Часы, висевшие у него в кабинете, проводили его десятью ударами.
С порога Либерман ощутил приятный запах чего-то вкусного и горячего. Это точно не было приготовлено руками Павла. Либерман это точно знал. Но кто мог еще сготовить ужин в доме?
Из гостиной вышел Павел, ободренный и улыбающийся. Щеки его горели, а глаза светились, будто внутри, в душе, засияла неведомая лампа.

- Дядя Исаак! К нам Зина зашла… Я хотел тебя познакомить с ней… — прерывисто проговорил парень.
Из-за спины Павла вышла тоненькая, черноволосая и белокожая девушка. Весь вид ее выражал скромность и смущение. Тем не менее, она улыбнулась, посмотрела на Исаака.

- Здравствуйте, Исаак Исаакович. Я Зина. Дочь Зои Эйхман. Должно быть, вы ее знаете. Мы ужин сготовили. Вас ждали. — вымолвила тихим голосочком Зина.

Либерман оторопел. Перед ним стояла неземная. Улыбка ее пробудила в нем чувство, которое он не испытывал никогда, но которое хотел так испытать. Он испытывал его к матери, к отцу, но никак не к кому-то другому. Но чувство это притуплялось тут же. Будто цветок, которому распуститься не суждено.

Вспомнил он и тот вечер, где была Зоя, вспомнил и свои слова в ее адрес. И как выдавали замуж за видного парня. Всю жизнь вспомнил он.
Сидя за столом, все трое беседовали о чем-то. Зина посмотрела на Исаака и сказала то, что ударило громом в его голове:

- А нашли ли вы отца? Или доносчика нашли?
Павел посмотрел на Либермана вопросительно. Он вдруг тоже вспомнил, что дядя Ися хотел найти папу и того мерзкого, который сдал.

Либерману ничего не оставалось ответить. И ответ его звучал приговором:
- Нет. Нет, Зиночка. Нет, красавица. Не нашел… Никого...
А ведь он, еще будучи молодым, так пылал этой идеей: «Найти». Он точно знал, что найдет. Но не нашел. И сейчас, сидя вот за этим столом, он прокрутил свою жизнь перед глазами снова и снова. Но и в ней ничего не нашел.

После ужина Павел проводил Зину. А Либерман зажег в комнате свечу и сел на кровать. На стене висело фото, с которого на него смотрели мать с отцом. Исаак посмотрел на себя в зеркало. Морщины, складки на лице, борода. Руки осохли и перестали выглядеть сильными и готовыми к работе. Не было уже в нем молодости. Глаза его выражали пустоту. Пустота. Вот все, что его охватывало.

Но несмотря на то, в каждом доме города была частичка света Либермана, говорившая в часах, механизмах.
Павел зашел в дом. Он обратил внимание, что дядя не зажег свет, а выбрал свечу. Молодой человек подошел к комнате и осведомился:

- Дядя, все хорошо?
- Да, Павлуша. Все хорошо. Зина у тебя хорошая. Ты ее береги. А я сегодня же отца найду.
Павел не понимал, к чему это было сказано. Однако улыбнулся, пожелал Исааку добрых снов и отправился спать.

Исаак одел костюм. Черный. С черным жилетом. Отчего-то он ощущал, что надо его одеть. Он лег на кровать. Свеча тихонько догорала на столе и огонь ее грел Либермана. Тот положил руку под голову и уже было закрыл глаза.

Дверь дома распахнулась. В комнату Исаака направлялись знакомые, родные шаги. Исаак привстал. На пороге стоял его отец. Рука его была в кармане, а на нем был одет тот костюм, в котором забрали его черные плащи. Глаза отца были спокойны и серьезны. Но несмотря на это они излучали заботу и любовь.

- Вставай, Исаак, пошли. Мама ждет. — проговорил с твердой мягкостью Либерман старший.

Исаак не мог поверить своим глазам. Он покорно встал с кровати. В зеркале уже был молодой, рьяный часовщик Исаак Либерман. Сын Исаака. Он последовал за отцом. Куда-то в темноту.


«Нашел, Павлуша… Нашел...»