Илья ХУ4 : Сказка pro Ивана-Чувака.

Вокруг меня засохшая грязь средневекового тракта, изрезанная колеями от колес сотен телег и повозок. Почти стемнело. Окружающее пространство вижу в неверном свете полной луны. Сгустки тьмы прячут по обочинам кусты и редкие кривые деревца.
Я лежу прямо по середине дороги.
Слышу только свое сердце. Оно стучит сегодня особенно громко. А еще я дышу. Часто-часто.
И биение сердца учащается. Становится всё громче. Сливается воедино с чем-то очень чужим. Это топот конских копыт.
Всё громче и раскатистее. Земля подо мной трясется. Вместе с пылью дороги, в нутро пробирается холодная жуть. Сковывает, не дает пошевелиться, но я осмеливаюсь взглянуть.

Это всадник. Огромный черный рыцарь, на великолепном иссиня-черном скакуне. Могу разглядеть на челе всадника шлем «ведро», с прорезями для глаз. В темных бойницах этих различаю уже два колышущихся от встречного ветра свечных огонька.

Стремительно приближается.

Хорошо вижу остервенело пышущие мокрые ноздри коня, бликующие при луне.

Столкновение развеет меня на мирриады корпускулов.
Топот, смешанный с биением моего сердца, перерастает в истерику...

Но черный всадник очень медленно перелетает меня, обдав жаром, ночью и кислым запахом корбида.
Напряжение постепенно ослабевает. Топот удаляется, а сердца я уже не замечаю. Перед глазами еще около минуты развевается, весь в рваных дырках, нескончаемый, черно-серый от дорожной пыли, плащ. Издает характерный звук трепещущей на сильном ветру холстины.

Застилает собою сознание...

...

Вновь открыв глаза понимаю что валяюсь на лестничной клетке панельного дома на юге Москвы, в пролете меж этажами. Лестница впилась в спину неживым холодом камня. Стены бледно-зеленые. Справа ключем кто-то накарябал:

«БОГА НЕТ»

Надпись резко выделяется, потому как других нет.

- Так, так, так...

...

На этаже, у окна, на подоконнике стеклянная банка из под огурцов. Полная, однако, окурков сигарет. Достаю бычок посолиднее. Закуриваю...

Четверо бубнят что-то. В моей голове. Это Голоса. Вроде бы о политике. Мне интересно, поэтому прислушиваюсь...

Седой ежик (голосом диктора с маяка):
… плюрализм? Ну и что? Что это, по-вашему? У-то-пи-я.

Эрнст фон Верн /урожденный Верещагин/ (мрачно рэпует):
Дегенерация и последующее уничтожение
Русской рассы
Обусловленно отсутствием
Среднего класса.
И засилием пидарасов...
В стране бедных очень
И сильно богатых
За жизнь выдают
Медийную вату.
Власть мусаров
Повальность наркотиков
Смертность высокая
Стариков невротиков...

Бородатый (басит):
Чем совершеннее система, тем сильнее тенденция ее изолироваться от мира, ориентируясь лишь на себя. Настоящее совершенство должно носить в себе отрицание самого себя. Вот залог выживания.

Гу-га (охрипшим голосом, немного с вызовом):
Колорадский жук заебал. Вот это да! Ловим его, ловим и в банках с солярой топим. А он? Он БЕСКОНЕЧНЫЙ.

Бородатый:
А я помню, кстати, как попал он в СССР. Это году, этак, в семьдесят девятом было. Корабль в ночи шел. На первый взгляд корабль-призрак. Но… то тут, то там, да и вспыхнет белозубая улыбочка. Мелькнет белым глазное яблочко. На Олимпиаду, полагаю, плыли. А жук колорадский у них заместо вшей. Вот и завезли.

Седой ежик:
Да-да, в том году, правда. Потом еще блины на масленницу жрали. Сами черные, губищи толстые, измасленные, приговаривают: «У вас блыны болше луны»,- держат на вытянутых лапищах, сравнивают, скалятся...

Я:
А сейчас, говорят, истребили их.

Гу-Га:
Кого?

Я:
Жуков...

Гу-Га:
Да не-е, пиздят! Бабки ловят, жгут в соляре. И хуй там!

Бородатый (басит, иногда взвизгивая):
А ты про бабок наших, брось! Знаешь, это они ведь интернет первые выдумали. Вот, возьмем, к примеру среднестатистическую старуху. Как она двигается?
Проснулась, одинокая. Делать нечего ей. Она на рынок, как бы, идет. Или в гастроном. Перед подъездом встречается с еще двоими-троими бабульками. Присаживаются, судачат. Опорный узел сети номер один.
Дальше что? Трамвай, положим. Бабка «наша» сканирует и быстро находит собеседницу себе под стать. Коннект устанавливает мгновенно. У них ведь как? Им знакомиться не надо. Система свой-чужой исправно работает. Вобщем, старуха из трамвая узнает всё. И еще немного. «Наша» бабка исчезает на рынке. Цели купить нет. Только чистый обмен данными.
А та, из трамвая, к дочери едет, в Бибирево, с Пражской. На метро, конечно же. Здесь обмен информацией по старой схеме. Наконец, Бибирево. Перед подъездом очередной «опорный узел сети»… Так все старухи знают всё. Закольцовывающий интерфейс, в пределах МКАД. Ну и дальше, одним словом, интернет.

Гу-Га:
Охуеть!

Я:
А я частенько их сетями пользуюсь. Слух, там, запустить. Новости узнать...

Эрнст фон Верн /урожденный Верещагин/ (декламирует):
Роятся демоны слепые,
В потемках пьяных
Непокойных душ.
Чаруют силы колдовские
Когорты мыслей,
Что на ощупь в свет бредут.

Седой ежик:
Да в этом есть рациональное зерно. Но, конечно, утопия...

Тлеющий окурок обжигает губы.
Выкрикиваю:

- Всё-всё! Заткнитесь! Заткнитесь!!!

Голоса пропадают.
Слова же эхом раскатываются по всему подъезду, многократно повторяя друг дружку.

Вслед эху швыряю банку-пепельницу, в армированное стекло двери. Банка, брызгами осколков и градом чинариков рассыпается по кафелю пола. Армированное стекло не разбивается, лишь проминается под узорами покрывшей его блестящей паутины. Красиво.

Из какофонии изданных мною ЗВУКОВ выделяется сначала одна скрипочка, потом вторая, третья, ближе… десятая. Вступают духовые, вот уже гремят басы и ударные.
Целый оркестр, достойный бала у сатаны, лабает какой-то дикий вальсо-марш.
Осколки и окурки расползаются по всему этажу.
Оркестр играет минут пять.

- СТОП!

ТУШЬ.

ТИШИНА.

- Ну ладно, хорошо. Значит так: этаж седьмой. Бог есть, это несомненно. Я жив… Пойду куплю сигарет у бухла.

Отряхиваю кашемир пальто от пыли и грязи налипшей еще с тракта. Из кармана рубашки достаю рэйбан, оснащенный желтой оптикой. Надеваю. Сквозь прорезанный левый карман пальто, вытягиваю из-за пояса самопальный пистолет, переделанный неизвестными умельцами из газового. Откидываю барабан. Всего два патрона.
«Значит давеча стрелял во что-то».

Творил добро.

...

Быстрыми перебежками по кустам, обрамляющим многоэтажки, двигаюсь в сторону ларька.

«Главное, чтоб опять не появился проклятый вертолет. »

Утро… Но один фонарь, мерцая, еще почему-то горит. Не порядок! Достаю ствол и последними двумя патронами тушу припозднившийся светоч.

«Объект уничтожен.»,- сообщает прямо в голову, хорошо поставленный женский голос.
Это Тереза.

Я (шепотом):
«Заткнись… пожалуйста.»

...

Из окошка ларька заспанная удмуртка выдает мне пять банок какого-то пьяного суррогата и пачку сигарет.
Одну баночку заливаю в пасть, не отходя от кассы. Закуриваю. Хорошо.

«Надо успокоиться»

Шарю по карманам джинс. Из одного выуживаю горсть разноцветных, блестящих камушков. Проглатываю всю, запивая залпом из второй баночки алкоголя.

...

Опять тихонько пилит скрипочка. Или две. Прохладно. Но выпить еще осталось. Это замечательно!

Перед глазами снуют андроиды с одинаковыми лицами. Спешат на работу...

«А мне надо покататься! »

«Сначала отыскать где бросил машину… и покататься»

Снежок пошел. Розоватый.
Иду, курю, напеваю ТОТ маршевальс.

Вокруг всё спокойно.

...

Сказка ложь, да в ней намёк. Добрым молодцам урок!
Даже два:

1) НИКОГДА не убивайтесь одновременно фармацевтикой и наркотой, под бухло, перед этим наколовшись какой-то хуйней.

2) Бросайте курить!