Бабанин : ЗАГС.

Нет, если бы все это произошло в городской ратуше, было бы неправильно. Скушно было бы… У нее – вторая «ходка», у меня – третья, чем удивлять? А удивлять любимую надо, ибо только удивив женщину, вы можете рассчитывать, что она пролетит с вами несколько лет, даже – световых! Парсек… Очень хотелось ее удивить. Отсюда и появилась идея узаконить (мерзкое слово) наши отношения не в загсе, а, скажем, в… От этого варианта я сразу отказался – она очень чувствительная, сердечко могло бы подвести или рука дрогнуть, или ножки подкоситься… Тогда я выбрал мягкий вариант: зеленая «таблетка» вместо лимузина под подъездом. На борту внятно выведено: «Психоневрологический диспансер». Водитель – Михалыч: первый раз вижу, но он такой утонченный, словно шофер Ее Величества.

По дороге в условленном месте и в назначенное время подбираем четверых друзей – одна из них Лора. Лора в очках и с подарком. Думала, в загс, ан – нет. Ее подарок, как нельзя лучше, сочетается с местом росписи – проросшая луковица в виде свадебного букета и кукла-Ангел с длинными волосами.
Пока еще никто не знает, в какой загс мы едем, и только Джон тихо прошептал: «Дорога знакомая».

Спортзал психиатрической клиники… Сорок человек «приглашенных» из разных отделений. Вглядываюсь в их лица, они – в мое. Мы из разных стран, но полушарие-то одно. Нет, не Южное и не Северное – правое! Из лоботомированных – только я. Завтра – День святого Валентина, а они все влюблены (кто в девушку, кто – в молодого человека, кто – в себя). Сидят, слушают, а я им про любовь, о которой и сам-то немного знаю. Мелодия непонимания. Мы говорим на языке правого полушария – санитары и врачи его не понимают. Я им: «Сегодня Жоанн станет моей женой!». Они мне: «Ты – сумасшедший?!». А я смеюсь… Оттого, что мне невыносимо легко. Они тоже смеются, но совсем по другому поводу, каждый по своему.

Джон читает стихи и чувствует себя хозяином. Дело в том, что в общей сложности в этой больнице он провел три с половиной года. К нему даже подошел пациент Димон и спросил: «Ты – Джон?». И Джон впервые в жизни не захотел сразу признаться, что родом отсюда.

Толик в состоянии обморока – он очень впечатлительный. Здесь часто бывал его брат, и Толик исправно носил ему передачки (между прочим, водку тоже носил – немного можно). Володя Добрый (это — фамилия, а не эпитет) ржет, аки Петросян, но, по-доброму. Из динамиков – принесенный нами Парфенов… Найдя в переполненном зале волонтера из числа буйных, предлагаю этюд «Объяснение в любви между Ромео и Джульеттой». Его зовут Слава и он под галоперидолом. С Джульеттой – сложнее… Никто не соглашается играть в любовь понарошку. Прошу Жоанн! Моя невеста разыгрывает сцену первого признания в любви не со мной..! Я вместе с остальными наблюдаю со стороны. Здорово! Шекспир бы плакал (может, я – Шекспир?).

Финал. Выхожу в свет и вывожу за руку Джульетту, простите, Жоанн (Ромео, войдя в роль, не собирается отпускать ее руку – так мы и стоим. Втроем). Нам аплодируют и плачут. Я просто стою, но тоже плачу. Нет, слезы никто не видит, они стекают по мне внутри, а внутрь себя я никого не пускаю. Я объявляю о нашей свадьбе и прошу Жоанн в присутствии собравшихся сказать, что она согласна быть со мной «и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас». Теперь и в ее глазах появляются слезы цвета купороса, но она решительно отвечает: «Да. Я согласна»! Они снова плачут и аплодируют, а главврач торжественно вручает нам свидетельство о браке, напечатанное на обыкновенном больничном компе. Правда, заверенное его подписью и печатью ПНД.

«Гости» просят Жоанн сфотографироваться с ними, и она, взглянув на меня, соглашается. Толик, войдя в раж, снимает, а я… А я пью из горлышка коньяк в самом центре учреждения, борющегося с последствиями этого процесса и — счастлив. Счастлив оттого, что теперь мы с Жоанн – взаправдашние муж и жена. Перед Тем и людьми, которых другие люди считают сумасшедшими. Но нам они кажутся самыми настоящими и искренними. И я не хочу уходить отсюда туда, в тот мир, где живут Нормальные Люди. Наверное, я – сумасшедший…