Aborigen! : Тварь

Дима уныло брел домой, вокруг него поздняя осень расплывалась прохладным маревом на монотонно-серое дождливое небо, на желто-красный ковер мертвых листьев и одинокие голые деревья. Мальчик старательно перебирал ватными ногами. Идти домой совсем не хотелось. В голове неприятно шумело.

Двойка, опять двойка. Д-в-о-й-к-а. Мозг услужливо проигрывал перед его взором сцену, как его учительница с нажимом выводит у него в дневнике кроваво-красную оценку.

Диме страшно хотелось убежать, не возвращаться домой, не видеть грустное и немного укоряющее лицо матери. Но не это главное. Больше всего он, как и все дети, боялся наказания. Боялся, что мать запретит ему играть в компьютер на целую неделю, а может, даже страшно было подумать, на месяц!!!

Слезы прозрачными хрусталиками стали скапливаться в уголках глаз. За что? За что Марья Ивановна поставила ему дойку?

Впереди, в конце асфальтовой дорожки, показалась темно серая стена пятиэтажного сталинского здания. Его дом. Дима остановился, ноги отказывались идти дальше. Захотелось заплакать от жалости к самому себе, вбежать в квартиру, чтобы мама увидела слезы на его лице и пожалела. Чтобы она не ругала его за двойку.

Дима заплакал. Слезы заструились по его раскрасневшемуся лицу. Он с громкими рыданиями вбежал в темный провал подъезда. В нос ударил запах пыли и прогорклой мочи. Под ногами зашуршали помятые и грязные рекламки.

Мальчик, торопливо перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, быстро стал подниматься по лестнице. Дима добежал до третьего этажа, когда понял, что слезы практически высохли. Он остановился. Плакать уже не хватало сил и вобщем-то и не хотелось. Мальчик огляделся и в углу возле стены увидел неподвижное тело, свернувшейся в клубок собаки.

Забавный грязный комок шерсти. Он разозлился. Как и все маленькие дети, Дима был очень жесток с животным.

Летом он любил поджигать муравейники в парке возле дома и смотреть, как крохотные насекомые выбегали из своего жилища, объятые пламенем, и, погибая, превращались в маленькие черные угольки.

Когда приходила зима, Дима со своими одноклассниками ловил кошек по чердакам и сжигал их на костре, с интересом наблюдая, как кожа на маленьких тельцах пузырились, обугливаясь на всепожирающим пламене.

Стремясь выплеснуть накопившуюся обиду на мир и свою учительницу, он взял прислоненный к радиатору, с облупившейся зеленой краской, стальной прут и с упоением воткнул в лежащую собаку.

“Вот тебе проклятая Марья Ивановна, да, я опять не выучил урок ну и что?”- лихорадочно шептал он себе под нос. Собака от чувствительного тычка в спину даже не пошевелилась. Еще сильнее разозлившись, он начал бить ее сильнее и сильнее. Хлипкое, покрытое плешивой вонючей шерстью, с проглядывающейся молочно-белой кожей с синими веточками вен, тело собаки молчаливо вздрагивало под градом ударов.

Внезапно, мир перед глазами Димы дрогнул, зеленые обшарпанные стены резко накренились вправо. Он почувствовал резкую боль в ноге. Мальчик с ужасом посмотрел вниз.

То, что он принял сначала за собаку, вцепилось ему в ногу чуть ниже колена, погружая все глубже и глубже десятки острых зубов. Дима хотел закричать, но в этот момент существо подняло голову.

Голова твари была жуткой пародией на человеческий череп, сквозь слой грязно-коричневых бинтов, покрывавших голову от макушки до маленького рта, пробивались редкие седые волоски.

Существо зашипело, открыв маленький детский ротик с двумя рядами острых, как иглы, зубов, покрытых тонкой маслянистой пленкой свежей крови.

Рот мальчика открылся в немом крике. Тварь зашипела, прежде чем броситься ему в лицо. Дима успел увидеть раскрывающуюся ему на встречу пасть с длинным змеиным языком, прежде чем тьма поглотила его маленькое тело…

Продолжение следует.