Саддам Хусейн - перезидент нах! : Лаврентьичь (Зе Кидз)

Год 1983-84…

Наверняка учитель труда в каждой школе, есть личность неординарная, ибо, что может побудить здорового, работящего мужика пойти работать в школу?
Но в моём случае это был не просто учитель, это был философ станка, поэт так сказать, рубанка,,,..

Михаил Лаврентьевич, человек широкой души, в самом классическом представлении. Он был велик размером, громогласен голосом, неоднозначен и широк в поступках. Вероятно великий русский художник Репин писал-бы с него портрет, доведись им встретиться, но увы….
Перспективой быть символом «Русского Мужика», стала банальная служба учителем труда, в средней школе г-да Пушкина, что под Ленинградом.

Кабинет труда находился в подвале нашей школы, справа от входа в бомбоубежище, коим школа была оснащена. И как ружье на стене к- е должно выстрелить, речь о бомбоубежище еще зайдет, несомненно…
Никогда урок труда не начинался вовремя. Что характерно виновны были в этом не только ученики. Даже в тех редких случаях, когда мы приходили на урок вовремя, ничто не могло гарантировать его начало.
Звонок.
Мы сидим в «предбаннике». Узкий коридор между входом в бомбоубежище и дверью в класс труда. Конечно, слово сидим, в данном случае не приемлимо. Сидеть мог лишь тот, кому только-что разбили ебло ногой, остальные занимались обычьными , для школьников 7-го, 8-го класса, делами. Били кого-то, играли в травмоопасные и азартные игры. Девочек за жопы не хватали, по причине их отсутствия на этом уроке, ибо их уводили в какое-то другое место и как показало время, учили их там, исключительно ебать мозги противоположному полу. Впрочем к данному повествованию это не относится.
Спустя минут пять открывается скрипучая дверь и из-за неё показывается красное улыбаюшееся лицо, размером с таз для белья., и вкрадчивый голос произносит:
- Мальчики на урок…
Шумной толпой, толкаясь и падая, мы забегаем в класс, пытаясь занять свое место, как правило с первой попытки это не получается. Шум и возня усиливается и вдруг, --- воздух пронзает свист летящего предмета. Метко запущенная Лаврентьичем, заготовка для ножки табуретки, точно попадает в цель. Вася Дыров падает навзничь, сраженный деревяшкой.
- Пшёл в бомбоубежище, падлец! Убрать там весь мусор, после уроков проверю!
Класс успокаивается и рассаживается по местам. Вася уходит рыдая, в туалет, смывать кровь. С победным видом австралийского бушмена, метко пустившего свой бумеранг в кенгуру, Лаврентичь обходит класс. В руках метровая металическая линейка. Мой друг, Игорь Проймин, обычно сидит справа от меня. Не закончив дисскусию с кем то из соучеников, Игорь опрометчиво поворачиваеться к Лаврентьичу спиной в попытке уебать кого-то. Короткий свист, вскрик. Тишина. Игорь, захлёбываясь от боли и гнева пытается что-то сказать. Вновь короткий свист. Сжав зубы, Игорь убегает из класса.
Лаврентьич окидывает победным взором поле битвы.
- Ну что-ж мальчики начнем урок…
Обычно после этой фразы Лаврентьич уходил в свою коморку. Был слышен звон посуды, громкие глотки и довольное кряканье. Так было и в это раз.
Говоря, что мы ждали этого урока , я нисколько не лукавлю, ибо не смотря на частые экзекуции, порой граничащие с садизмом, Лаврентьич был человек невероятно интересный и харизматичный. Урок труда обычно состоял из двух частей
Первым частью обычно был монолог, а на второй 45 минутке мы травмировали себя при помощи всяких станков и приспособлений.
Обычно он начинал вещать о загатовках, станках и прочей хуйне, но алкаголь брал своё и Лаврентьичь на пятой минуте «съезжал» с темы выпиливания чурок, или чего там еще и приступал к жизненным повествованиям. Рассказы эти заслуживают отдельного описания, ибо поучительны и красочны. Так было и в тот роковой, не побоюсь этого слова, день. Весь первый урок мы слушали про его сына - алкаголика, про тюрьму и еще чёрт знает что. Заходы в каптерку становились всё чаще и мысли, как следствие глубже. Звонок прервал тираду о пидарах и мы не дослушав до конца, с грохотом выбежали из класса. В коридоре сидел Проймин с глубокой ссадиной на щеке.
Проймин: - ну всё падла, так ему это не пройдёт..
Я : - чё не пройдет?
Проймин : - Да ничё, блять, пол рожи раскроил..
Я : - Ну давай в ментовку его сдадим, свидетелей дохуя
Проймин : - Что я ссука что-ли?
Жили мы, надо сказать не в с самом благоприятном с криминагенной точки зрения, районе. Один из наших однокласников ужу имел ходку по малолетке, причём умудрился сбежать от туда и первым делом явился, естественно в школу. Откуда и был этапирован обратно. Приехал, причём прямо в ватнике с номером. Поэтому к «понятиям» мы относились с уважением. Путь закона был отброшен,как неперспективный.
Эх молодость! Видимо уже тогда, у меня проснулись задатки стратегического планирования….
Предбанник в котором мы сидели освещался скудно, всего двумя лампочками. Одну из них мы вывернули, а около второй, на провод открытой электропроводки мы повесили вешалку, на которую одели халат. Под халат были повешены чьи-то треники и кеды. Выглядело это и впрямь жутковато. Полутёмный коридор со скамейками по стенам и качающийся силуэт в полумраке…
Звонок. В «предбаннике» необычная тишина ( каждому произнесшему звук, была обещана публичная кастрация) Слышно как Лаврентьич гремит в кондейке. Шаги приближаются. Со скрипом приоткрывается дверь
- мальчики на уро…(увидев наши скорбные лица)….. а что случилось?
Все молчат.
- Да вы что?
Уже с дрожью в голосе говорит он и открывает дверь шире.
В гробовой тишине раздаётся мой голос:
- Михаил Лаврентьевичь, Вася Дыров повесился…
Вероятно фраза была услышана одновременно тем, как он увидел «тело»
Дверь с грохотом закрылась обратно! Из-за двери доносился шум падающих предметов и нечленораздельная матерная брань. Через минуту Лаврентьич показался вновь. Он начинает бегать по кругу вскидывая руки, как чеченец во время праздника Рамадан, только вместо - Урсса-а, звучало примерно следующее:
- да что-же это такое, да это-же пиздец! Меня же посадят! Блять! Врача надо, скорую!!
С этими словами Лаврентич взметнул по лестнице. Ни кто из нас, не смотря на молодость и неплохую физическую форму никогда не делал это с такой прытью
Спустя несколько минут прибежали; директор школы, завуч, врач и Лаврентьич.
Мы так-же тихо сидели в коридоре, но....... конечно, ...... тела не было!
Лаврентьич: - Где он??!!!
Проймин: - Кто?
Лаврентич : - Дыров!!!!!
Проймин: - Так он же мусор в бомбоубежище убирает, как вы и велели..
(Из открытой двери бомбоубежища доносится грохот)
Директор и Лаврентьич кричат хором : - Вася ты там?
Из двери: Да-а. А чё надо-то, чё всё я?
Директор(с металлом в голосе) : Михаил Лаврентьевич, я жду вас у себя, после уроков…
Экскорт, хватаясь за сердца и перешёптываясь покидает корридор.
Цвет лица Лаврентьича начал меняться от непривычно белого, к-м оно стало после увиденного, до обычного красного, но знакомый колор сменился алым посепенно приближаясь к цвету индиго. С диким, животным криком Лавреньтич кинулся в пропасть бомбоубежища.
Дверь, в нашем бомбоубежище закрывалась при помощи вентеля, как в подводной лодке. Внутренние вентеля были заблаговременно сняты и перевешаны на внешнюю сторону. Как только он скрылся в чреве подвала дверь была аккуратно и плотно закрыта. Васи, конечно там уже не было. Он вышел через вторую дверь, проделав то-же самое.

К сожалению с тех пор я больше не встречался с ним. Он уволился на следующий день, или был уволен. Подробности мне неизвестны.
Открыл его сторож с нарядом милиции, около 6-ти утра. Сторож, человек интеллитентный но сильно-пьющий, не решился открывать подвал сам. Проснувшись около 4-х от неприрывного воя в подвале, он сначала обосрался, потом поседел и опасаясь за своё психическое, да вообще-то и физическое здоровье, вызвал милицию. Наверно так воет вий…..