Кичапов : Я иду искать 4

ЧЕТЫРЕ

Пройдя проходную, женщины, не сговариваясь, повернули к штабу, хотелось узнать, есть ли новости о Николае. На плацу стоял «УАЗик» из района. У водителя они узнали, что Николаю сделали операцию. Подошедший к ним начальник штаба сообщил о состоянии соседа:
— Пока тяжелое, но надежда есть.
Лидия ответила тоном профессионала:
— Ну, Бог даст, оклемается. А заключение о смерти я сразу в спецчасть отнесу, ему и так, и так вышка, но их-то, пожалуй, пострашнее будет. Вот и получается, что тот зэк правду сказал: деньги шнырь из штаба прибрал, а остальное…
В это время на площадку вырулил тяжелый, блестящий черный джип. Из машины вышел Север, и начштаба тут же отошел к нему. Почему он здесь? Как проезжает в их в поселок, если на въезде шлагбаум и дежурный? Почему разрешили присутствовать на допросе? Кто он вообще? Эти вопросы Лариса и задала Лидии, когда женщины шли обратно в поселок.
— Да как сказать? Сейчас таких крутыми называют. Они нашу и несколько соседних зон «держат» — это у них так называется. Передают вещи, деньги, продукты. А что делать? Авторитетны тут — авторитеты там. Организовывают передачи, с водкой даже. Запретить не получается. А то устроят нам бунт — небо с овчинку покажется. А так все тихо, спокойно. Свои проблемы они сами решают. Это и раньше-то было, в «застойные» времена, только не так нагло и открыто все делалось, — как о само собой разумеющемся говорила Лидия. Вздохнула все же: — А и имеют наши командиры с этого! А этот побег теперь и по «авторитетным» ударил. Теперь его не только наши искать будут, но и эти. Скорее всего, им повезет быстрее: у них все везде схвачено. Хотя, дело техники. Значит, все же Шишкин. Они, выходит, все его должники. Не пошли бы с ним, он по их понятиям с ними все, что угодно, сделать бы мог. Вот поймают его, сама убедишься. И вообще, не мы эти законы придумывали, вот пусть мужики над этим головы теперь и ломают. Иди домой уже.

День неторопливо заканчивался. Лариса ясно, как неизбежное, понимала — она ждет, когда же наступит ночь. Но когда чего-то ждешь, как бы медленно ни тянулось это время, конец ожиданию наступает всегда неожиданно. Прижимая к груди приготовленную заранее сумку с едой и с банкой воды, она подошла к гаражу, прислушалась — тихо. Приоткрыв едва скрипнувшую дверь, задержалась на пороге. На какое-то мгновенье ей показалось, что тут никого нет. Темнота окутала ее со всех сторон. Вдруг, как будто прямо над ухом, раздался шепот:
— Лариса, я здесь… не бойся…
— Уже не боюсь, — облегченно вздохнула она, — помоги закрыть дверь.
Сталкиваясь в темноте руками, плечами, они плотно закрыли дверь на внутренний засов. В руках Андрея загорелся маленький фонарик. Он направил его тонкий, но яркий луч сбоку на Ларису, осветил ее мокрые волосы, тонкую ветровку.
— Ты совсем промокла и замерзла. Пошли наверх, там есть сено и две телогрейки, надо согреться.
Поднявшись наверх и втащив за собой лестницу, Андрей усадил Ларису на телогрейку, лежащую на охапке старого сухого сена. Она зябко повела плечами. Андрей на всякий случай погасил фонарик и на ощупь накинул на нее второй бушлат. Его руки на мгновение задержались на ее плечах, пробежали по мокрым волосам… Внезапно он отшатнулся, но руку не убрал.
— Извини, мне всегда этого хотелось, дотронуться до тебя, но я боюсь.
— Чего? — так же шепотом спросила она. — Чего ты боишься?
— Обидеть тебя боюсь, потерять тебя боюсь, понимаю, что все это нереально. Никакого будущего уже не будет… «Вышка» впереди. Как ни крути, кордоны мне по-любому не пройти. Ты прости меня за то, что создал тебе эти проблемы. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих — это правильно.
Он глубоко вздохнул и хотел убрать свою руку. В каком-то порыве Лариса схватила эту ускользающую ладонь и прижалась к ней щекой. Она была большой, теплой и казалась такой беззащитной, и пахла сеном. Откуда такой дурман у старого сена? Все крепче и крепче прижимая его ладонь к своему лицу, уже задыхаясь, она шептала:
— Нет, нет, нельзя, чтобы тебя поймали… Они нелюди… Ты не видел, что они сделали с тем зэком, которого привезли сегодня утром. Они забили его, затоптали, замучили, — слова слетали с ее губ, не давая сделать вдоха, она говорила взахлеб, бил озноб, перед глазами — страшные картины сегодняшнего утра, только на месте выброшенного из машины незнакомого зэка было растоптанное и растерзанное тело Андрея.

Он, почувствовав все, сильнее прижал Ларису к своей груди, она закинула голову. Не видел, но почувствовал это. Впился в ее губы горячим, обжигающим до самого низа живота поцелуем. Задохнувшись, она уже жадно ловила своим языком его губы, язык… В голове шумело… пульс… в каждой клеточке… И озноб уже от жара… Обессиленно охнула… Ноги стали такими слабыми… Покачнулась… Андрей, не дав ей опуститься на пол, подхватил, как перышко, и бережно уложил на то, что оказалось теперь их ложем. Его руки торопливо и вместе с тем бережно ласкали, исследовали ее тело. Оно уже кричало… Футболку через голову Лариса стянула сама, торопливо помогая его рукам… Грудь уже побаливала, соски напряглись… Почувствовав их желание, Андрей коснулся их языком… Лаская, внезапно слегка прикусил… Она громко застонала от остроты ощущений. Он машинально накрыл ей ладонью рот… Опять этот запах… жаркого июля… А Андрей, не останавливаясь, двигался все дальше… И опять обе руки… И опять этого мало… Лариса слегка приподняла бедра, чтобы он смог снять с нее ставшие вдруг совершенно влажными трусики. Движение вверх так не хотелось прерывать…Еще раз вверх… Еще раз…. И встреча с его рукой… Она коснулась ее ТАМ… Пальцы, не встречая никакого сопротивления, глубоко погрузились в мокрое и горячее… Теперь хотелось рычать, а может, она рычала… Не желая отпускать это, она стала еще более глубоко насаживаться на эти крепкие пальцы… все быстрее… быстрее… В голове взорвалось… И не только в ней… Продолжая прижимать его к себе, она до боли свела ноги вместе… Затихла… и только судорога по телу… одна… вторая… и все тише… Через минуту, уже спокойно, даже как-то замедленно, она устроилась поудобнее… И снова позволила себя целовать, отвечая и лаская его рот. Вот уже Андрей торопливо срывал с себя рубаху… Она гладила его грудь, плечи. Глаза… как ей хотелось видеть его глаза! Как он хотел видеть ее лицо!
— Иди сюда… — ее шепот из полной темноты, совсем рядом у его уха…
Ее руки звали настойчиво. И он поддался зову… Он вошел в нее, и потом он все входил и входил… Вот же, вроде некуда, но движение вперед продолжалось, и теперь совершенно новое ощущение затопило ее. Ей хотелось помочь достигнуть той глубины… но… отодвигая ее… Ноги ее захватили его кольцом… Бедра уже не опускались, стремясь навстречу… Андрей вошел полностью… Ей было слегка больно, но с каждым его толчком это уходило, уступая место восторгу и наслаждению… и, наверное, уже животному чувству… Мотая головой, кусая губы, Лариса летела, летела и не могла, не хотела останавливаться… Сколько это продолжалось, она не могла сказать. Ей казалось, прошла вечность, и в то же время — один миг. Андрей, чуть отдышавшись, снова брал ее. Уже не было никаких запретов, стеснений, была только это никогда не испытываемая ею ранее, острая, жгучая до боли страсть. Наконец, полностью обессилев, но продолжая поглаживать ее везде, Андрей буквально упал, тяжело дыша. Долго они лежали рядышком, обнаженные и усталые… Тело Ларисы постепенно остывало. Андрей сел, закурил. Она потянулась к нему:
— Нельзя, чтобы тебя поймали. Я помогу тебе. Подожди, не перебивай, слушай.
Но он уже подхватил Ларису, усадил к себе на колени, стал нежно покачивать, как ребенка.
— Это ты послушай меня, любимая. Ты и так помогла мне, очень помогла. Я не могу взять больше, чем ты уже дала. Дальше я должен все сделать сам.
— Ну почему ты не хочешь? Мы что-нибудь придумаем вместе.
Почему?
Ее лицо было так близко, указательным пальцем он обвел ее губы, погладил по щеке:
— Неужели ты так и не поняла, что я люблю тебя? Никогда и никого я так не любил. Ты сейчас и так многим рискуешь, поэтому дальше — я сам. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты верила мне. Я не сделал ничего плохого. Меня опять подставили, точно так же, как и на суде. Судьба, что ли, такая? И если мне повезет, то на свободе я, может, и смогу доказать, что не виновен.
Он замолчал. Тяжелые капли дождя стучали по крыше. Прижавшись к его груди, Лариса слышала, как гулко бьется его сердце, чувствовала, как тяжело ему сейчас, хотелось обнять, прижать к себе, спрятать от этого грязного и страшного мира.
— Я верю тебе, — тихо сказала она.
Потом они снова занялись любовью. Но уже не спеша. Все было так, как она даже представить себе не могла. Андрей умел и знал все, даже то, о чем она и думать боялась. Потом она опять кормила его, и глядя при свете фонарика, как быстро, но в то же время опрятно ест ЕЕ мужчина, Лариса твердым голосом сказала:
— Нет, я все равно не оставлю тебя, не отдам тебя никому! Я что-нибудь придумаю, и мы будем вместе всегда.
В ответном взгляде Андрея она прочитала нежность и грусть. Ей очень хотелось, чтобы он ей поверил. Поверил так же, как она верит ему.

Следующего вечера Лариса ждала с еще большим нетерпением. В ее голове уже практически сложился план, и ей не терпелось рассказать о нем. Дождавшись ночи и прибежав в гараж, она закинула руки за шею Андрея и уткнулась лбом в его грудь. Он попытался торопливо утопить ее в объятиях. Лариса остановила его:
— Подожди, я выполнила обещание, я придумала! — и она сама потащила его к лестнице.
Наверху Андрей взял ее лицо в свои руки и сказал:
— Ну, что ты там придумала еще, радость моя синеглазая? Говори скорее, а то я тебя… так ждал! — фраза была недвусмысленна.
— Нет, ты поешь пока, — Лариса уже раскладывала на салфетке продукты и рассказывала.
Он начал молча есть, только изредка бросая на нее удивленные взгляды. Иногда кивал головой. Закончив говорить, Лариса замерла в ожидании ответа.
— Ну что? — все же не выдержала паузы женщина. — Это, конечно, только набросок, но я думаю, что может получиться.
Голос Андрея прозвучал, как голос судьи:
— Ты понимаешь, на что ты идешь? Что на что ты меняешь? У тебя муж, работа, хоть какое-то будущее… А что я? Беглый зэк… Зачем тебе это надо? — он говорил так, как будто не ему, а ей нужна была помощь.
— Я люблю тебя, — так же твердо постаралась ответить ему Лариса, — мне не нужно «какое-то» будущее. Я хочу в будущем быть с тобой. И я помогу тебе… — она поднялась с телогрейки, встала напротив Андрея, затем опустилась на колени. — Все будет хорошо. Вот сам увидишь. Надо только еще разок обдумать и не тянуть время. Его у нас и так нет.
Он задумчиво смотрел на нее. Сказал тихо:
— Так вот ты у меня, оказывается, какая. Я совсем тебя еще не знаю. Иди ко мне, девочка…

До самого рассвета они занимались любовью и попутно обговаривали детали плана. Лариса убедила Андрея, что у него ничего не получится без нее, что она будет надежным прикрытием. В конце ночи Андрей согласился со всеми ее доводами. Сил спорить просто уже не было.
Когда Лариса уходила, у нее подгибались и мелко дрожали ноги, ныла измятая грудь, болела поясница, но все это было так сладко и незнакомо. Она чувствовала себя опустошенной полностью, до звона в ушах.
Прокралась домой, как вор. Утром на работу можно было не идти, и она упала на кровать. Проспала до обеда. Поднявшись, заставила себя принять душ. Ей было жалко, что вместе со струями воды уходили запахи и, кажется, сами прикосновения Андрея. Все-таки после водных процедур Лариса вышла посвежевшая и полная новых сил. Позвонила в режимную часть узнать о муже.
— Шишкина так пока и не взяли, но к вечеру ваш супруг заедет. Ждите! — ответил дежурный.
— Господи, да что же это такое? — наигранно возмутилась она. — Он ведь на износ работает! Сколько же можно? Отдохнуть-то ему надо? — напустилась она на ни в чем не повинного перед ней человека.
— Еще пару дней, и все, — ответил тот.
— Что все? — не поняла Лариса.
— Смысла больше в нашем районе искать нет, значит, просочился этот Шишкин, придется всесоюзный розыск объявлять, плохо это для нас, но, очевидно, упустили.
Беспокойное состояние Ларисы заметила и врач, пыталась успокоить, но та все возмущалась:
— Думала, мужа хоть на пару дней отпустят, хотела у вас отпроситься, чтобы с ним в райцентр съездить, Светку проведать.
— Это ты правильно решила, съездить надо, тут недалеко, да и сейчас под каждым кустом солдатик сидит, так что, думаю, Миша тебя и одну отпустит. Ну и я отпущу, конечно, когда скажешь, — заключила Лидия.
В конце рабочего дня в санчасти появился Михаил, сказал, что отпустили до обеда.
— Да идите вы уже домой, — не выдержала Лидия.

Все пока шло так, как было задумано Ларисой. Во время обеда муж спросил:
— А что это у вас там с Лидией за секреты?
— Да какие секреты, — рассмеялась она, — просто я думала, что ты уже приедешь совсем, хотела вот к Свете с Колей с тобой съездить, проведать. Теперь-то что, ты уезжаешь снова, хотя Лидия говорила, там везде посты.
Михаил помолчал, потом ответил:
— Посты, действительно, везде, но ты-то когда последний раз за рулем сидела? Дорога — не асфальт. А в общем, ты права, надо бы ребят навестить.
Тут, очень кстати, позвонили из дежурки и сказали, что Михаил может ночевать дома, утром выезд, в одиннадцать часов.
— Вот, тогда я с утра заскочу в гараж, проверю, как там наша «ласточка», а потом можно на время и разъехаться, ты в район, а я на поиски. Там, если что, переночуешь, и утром обратно. Так нормально будет? — весело подмигнул он. — Пойду-ка я прилягу, устал. Ты приходи поскорее, ладно?
Лариса еще долго возилась на кухне, но все же пришлось уступить мужу. Странно, но теперь и руки его казались влажными и неласковыми, так ведь не было раньше, но она выдержала эти, не доставившие ей никакого удовольствия, несколько минут. Пока она принимала душ, Михаил, утомленный еще и напряжением последних дней, уснул. Немного постояв возле спящего мужа, женщина достала из встроенного шкафа сумку и начала укладывать в нее вещи. Потом, все так же прислушиваясь к звукам в квартире, вышла из дома.
Уже не скрываясь, пошла к гаражу, быстро пересказала все Андрею, еще раз напомнила, как надо действовать, и, отдав ему запасной ключ от гаража, почти бегом направилась к дому, в котором жила Света. Там она собрала вещи, которые, по ее мнению, могли пригодиться подруге в больнице. Дома уложила эти вещи в сумку, поверх своих, и не стала прятать ее в шкаф, а оставила прямо около входной двери. Пристроившись на краешке дивана, уснула почти сразу, успев только подумать, что это ее последняя ночь в этом доме.

Утром Ларисе было немножко стыдно перед Михаилом, обманывать — не в ее характере. С каким облегчением рассказала бы всю правду, но она не могла себе этого позволить. Именно от сегодняшнего ее обмана зависела жизнь другого человека, и Лариса продолжала улыбаться мужу, заботливо подкладывая ему на тарелку еду. Из квартиры они вышли вместе, муж пошел в штаб, а она, отпросившись у Лидии на два-три дня, ждала его у проходной. Он подошел быстро.
— Мы едем через два часа, так что, если ты готова, пошли смотреть машину.
По дороге к гаражу им встретился начальник штаба, который сказал, что выезд группы откладывается еще на час, ждут кого-то из начальства.
— Ну, раз еще целый час добавился, я, пожалуй, провожу жену до второго поста. Она в райцентр едет, Светлану проведать хочет, — объяснил Михаил офицеру.
— Езжай, и ребятам там скажи, что завтра к обеду, наверное, снимем посты, — кивнул штабник.
Глядя на копавшегося в моторе мужа, Лариса спросила:
— Ты правда хочешь проводить меня через посты?
Он захлопнул капот и, вытирая руки, кивнул головой:
— Так будет быстрее, да и я посмотрю, как ты с этой «ракетой» управляться будешь.
Михаил широко распахнул двери гаража. Лариса выехала, подождав, пока он поставит тяжелую сумку на заднее сиденье — она сказала, что из багажника ей труднее будет ее доставать, и он сам сядет рядом с ней. Лариса плавно отпустила сцепление.
Посты проехали быстро, солдаты и прапорщики, действительно, были почти за каждым поворотом. Михаил недолго разговаривал со старшими наряда, и они ехали дальше. За одним из мостов стоял «УАЗик». Поговорив с дежурящими там людьми, мужчина вернулся и сказал:
— Ну, вот и все, мне пора возвращаться, там еще один пост впереди, но они уже знают, что ты едешь. До самого поселка не останавливайся, ладно? Мало ли что, — он погладил ее волосы и сказал: — Вперед!
Помахав ему рукой, Лариса проехала пост, вскоре миновала и второй. Впереди показались первые дома поселка, и она остановила машину.

Все напряжение последних дней и особенно часов нахлынуло на нее. Ларису трясло так, как будто в руках работал отбойный молоток, она кусала губы и сжимала кулаки, пыталась сделать глубокий вдох, но горло было перехвачено невидимой петлей. Расслабиться не получалось. Тогда она подумала об Андрее, как же ему сейчас плохо и неудобно. Мысли о любимом помогли ей взять себя в руки. Осталось потерпеть совсем немного, подсознательно она знала, что вести себя надо естественно и так, как будто за ней всегда наблюдают. Выйдя из машины и подойдя к багажнику, сделала вид, что поправляет кроссовки, тихо спросила:
— Андрей, как ты?
— Нормально, — прохрипел он в ответ, — где мы?
— Почти в райцентре, потерпишь? Я сразу в больничку, постараюсь быстро.
— Сколько надо, столько и буду терпеть, только очень не задерживайся, дышать здесь тяжело, да и тело все затекло, — раздалось в ответ.
Лариса села в машину и быстро тронулась с места. Уже подъезжая к районной больнице, она заметила милицейский «УАЗик», по всей видимости, направляющийся к ней. Вздрогнуло и сжалось сердце. Машина остановилась рядом, и Лариса буквально вытолкнула себя из кабины навстречу молодому невысокому сержанту. Отдав ей честь и улыбнувшись, он спросил:
— Лариса Евгеньевна? — Заметив ее напряженный взгляд, рассмеялся. — Мне Михаил по рации передал, попросил приглядеть за вами, у нас тут ведь тоже о побеге предупреждены. Мы тоже все пока на посту, так что, если что… — он снова лихо козырнул.
— Вот, помогите мне сумку до двери донести, тяжелая очень.
Сержант с готовностью выполнил ее просьбу.
— Меня Сергей зовут, если что, обращайтесь, — сказал он на прощание.
Быстро рассказав все последние новости Светлане, Лариса сказала, что ей еще надо устроиться на ночлег, а завтра придет просто поболтать. Она выложила ее вещи и попрощалась, поцеловав подругу. Снова села в машину. Проезжая по улицам поселка на маленькой скорости, женщина успокоилась.

Тут жили своей размеренной жизнью, никто не обращал внимания на ее машину. Пристроившись к двум автомобилям, выезжающим из поселка, она миновала пост ДПС и, не доезжая моста, свернула на незаметную боковую дорогу. Высокие кусты надежно скрывали машину. Проехав еще немного, Лариса поняла, что не ошиблась. Именно здесь находилась старая грунтовая дорога, по которой когда-то вывозили лес. Колея была уже еле видна из-за выросшего на ней кустарника.
Года полтора назад Лариса и Михаил гостили в этом поселке у знакомых и ездили по этой дороге на небольшую речку отдыхать. Знакомый рассказывал, какая раньше здесь была тайга, как заготавливали шишки и облепиху, целые бригады приезжали. Он же и сказал, что по этой дороге можно до сих пор, с трудом, но проехать до городка. Название его она забыла, но там уже есть железная дорога.
Осмотревшись и точно узнав местность, Лариса быстро подбежала к багажнику, открыла — и громко вскрикнула. Свернувшись в три погибели, запорошенный дорожной пылью, Андрей лежал с закрытыми глазами. Дотронувшись до его лица, женщина поняла, что он потерял сознание. Рядом, на берегу ручейка, она увидела старую, уже вымытую дождями банку из-под консервов, набрав в нее воды, побрызгала на лицо парня. Андрей открыл глаза и посмотрел на Ларису, попытался что-то сказать, но из пересохшего горла раздался только сип. Она поднесла к его губам банку с остатками воды. Сделав несколько судорожных глотков, он закашлялся, даже попытался улыбнуться. С огромным трудом, с помощью Ларисы, он выбрался из спасительного багажника, неуклюже сел на землю. Она сидела рядом, растирая его затекшие ноги и руки, гладила спину, голову, шептала какие-то утешительные слова.
Андрей отошел довольно быстро, несмотря на раненый бок, все-таки сказалась его хорошая физическая форма. Узнав, что они уже за пределами оцепления, парень схватил свою подругу в охапку и, кружа по поляне, покрывал ее лицо поцелуями. Потом снова была близость, уже не в темноте чердака, и Лариса с нежностью наблюдала, как напрягаются и искажаются милые ей черты в эти мгновения, что доставляло ей огромное удовольствие.
Они искупались в прозрачной речке. Лариса впервые купалась обнаженной, и ее это совершенно не беспокоило. Холодная вода так приятно остужала разгоряченные места, и рядом мощно взрывал брассом водную гладь ее любимый! Потом Андрей надел старую форму Михаила. Лариса почувствовала неловкость, но лишь из-за того, что она была слегка маловата Андрею, впрочем, при расстегнутом кителе это не бросалось в глаза. Они ели приготовленные ею в дорогу бутерброды, разговаривали мало, просто сидели рядышком и слушали тишину темневшего леса. А затем откинули сиденья в машине, Андрей пытался снова овладеть Ларисой, но та, уставшая и счастливая, незаметно уснула.

Утро выдалось солнечным. Быстро позавтракав и умывшись, они решили быстрей ехать дальше. Прежде чем тронуться, Андрей достал из багажника сумку и поставил ее себе под ноги. Лариса с удивлением спросила:
— Что это? Вчера ничего не было…
Андрей спокойно ответил:
— Где же тебе было вчера что-то замечать, если на меня столько сил потратила. Спасибо тебе, спасительница ты моя! — Он обнял ее за плечи.
Осторожно освободившись от его рук, Лариса завела машину и тряхнула головой.
— Просто, когда ты ко мне пришел, у тебя ведь ничего не было, и в гараже тоже.
Андрей усмехнулся:
— Ну не мог же я на зоне свои вещи оставить, письма, фотографии.
Лариса перебила:
— Ты же сказал — ушел случайно, в порыве. А оказывается?.. — она внезапно посмотрела ему в лицо.
Взгляд Андрея обдал ее холодом, но голос его оставался спокойным:
— Ты зря кипятишься, я просто стараюсь не грузить тебя своими проблемами, и так втянул в историю. А в сумке, действительно, вещи. Сядем в поезд, покажу и расскажу, как они у меня оказались. Поехали, мы еще в опасности.
По дороге он болтал о каких-то пустяках, рассказывал, как их встретят его родители, как все образуется, и они будут жить вместе долго и счастливо. Постепенно тревога Ларисы улеглась, спряталась где-то глубоко внутри. Дорога была ровная, и он умудрялся часто целовать ее, держать за руку, трогать коленки.
До Спасска они доехали через сутки, в общем-то без приключений. После выезда на более оживленную дорогу пару раз попадались посты ГАИ. Увидев на переднем сиденье Андрея в форме, милиционер отдал им честь, и они поехали дальше. Но сердце Ларисы каждый раз болезненно сжималось. Видя, что Андрей тоже находится в постоянном напряжении, она старалась скрыть свой страх.
Городок был весь покрыт цементной пылью. Как сказал Андрей, тут было много заводов по его изготовлению. На тихой улочке из частных домов Лариса увидела колонку.
— Интересно, работает? — повернулась она к Андрею.
Тот пожал плечами, вышел из машины, два раза качнул ручку, и из-под крана плеснула чистая широкая струя. Умывшись и приведя в порядок одежду, они спросили у играющего с собакой мальчишки, как проехать к вокзалу. Оказалось, прямо по этой улице они и выедут к нему.

Андрей остался в машине, а Лариса пошла искать кассу. Людей в зале почти не было, лишь уборщица, что-то бормоча себе под нос, собирала с пола обрывки газет и мятые бумажные стаканчики, да несколько небритых мужиков бережно разливали по таким же стаканам мутную жидкость. В кассе она узнала, что поезд до Хабаровска будет через два часа, купила, как учил Андрей, четыре билета в одно купе и, выйдя на привокзальную площадь, направилась к двум старушкам, которые шустро выставляли на ящики какие-то кастрюльки и баночки.
— Подходи, подходи, красавица, подходи, милая, — ласково позвала Ларису одна из них. — Приезжая будешь или отъезжаешь куда?
— На Хабаровск отъезжаю, — улыбнулась Лариса.
— Далеконько-то как, далеконько, — вступила в разговор другая бабулька, — мы вот тоже стоим, поезда ждем, сейчас пассажиры набегут, а у нас вот и картошечка, и огурчики малосольные, рыбка вот есть. В поездах особо сейчас не укупишь, а у нас все свеженькое, домашнее, купи, красавица.
Купив у словоохотливых старушек немного горячей отварной картошки, несколько крепеньких соленых огурчиков и стаканчик сметаны, Лариса пошла к машине.
— Где тебя черти носят? — рявкнул Андрей. — Ушла и пропала, сижу тут, как дурак, да еще мент местный пялится.
— Ну что ты злишься? — Она виновато улыбнулась, хотя резкий выкрик полоснул по ней. — Со старушками поболтала, кушать купила, успокойся, ты просто издергался весь, поезд уже скоро.
Через минуту они уже хрустели молодыми огурчиками, заедая их еще теплой картошкой. Андрей кивнул головой в сторону стоящего у входа в здание вокзала молоденького милиционера:
— Достал ментенок, пялится и пялится. Нам надо еще с машиной придумать, тут сразу найдут, поймут.
— А давай на той улочке, где умывались, оставим? И до вокзала недалеко, — предложила Лариса.
Так они и сделали.

Посадка в поезд прошла спокойно. Пожилая проводница спросила:
— Где еще двое?
— Молодожены мы, — улыбнулся ей Андрей.
— Ясно, — ничуть не удивившись, буркнула та. — И поаккуратнее там, не расходитесь.
Лариса смотрела в окно на вокзальную кутерьму. Пассажиры сновали туда-сюда, смели все с ящиков у бабуль и теперь торопливо курили на свежем воздухе. «Скорее уже, поехали, ну хватит тут стоять», — шептала молодая женщина про себя. Андрей сказал:
— Ну вот, расслабиться совсем пока нельзя, но чуть-чуть успокоиться можно.
Он снял китель и повесил его на крючок у двери. «Да, поздно ночью мы приедем в Хабаровск, его отец нам поможет обязательно, придумает способ, которым можно оправдать Андрея, все наладится, кошмар кончится», — с этими мыслями, откинувшись на мягкую спинку нижней полки, уставшая Лариса задремала, чувствуя во сне, как Андрей укрывает ее тонким одеялом…
Проснулась она от вопля, который должен был изображать песню.
— Мла-а-адший лейтенант, па-а-аринь маладо-о-ой… — визгливо орала какая-то распатланная девица, ввалившаяся в купе и размахивающая в такт бутылкой водки.
Тушь была размазана у нее вокруг глаз и напоминала огромные синяки, одета была девица в мужскую рубашку, застегнутую лишь на две пуговицы на животе, юбки не было, черные колготки обтягивали длинные стройные ноги. Все это «сооружение», покачиваясь, стояло в лакированных лодочках на длиннющей шпильке. Лариса, еще толком не проснувшись, с ужасом смотрела на эту «красу», мысли ее разбегались, она запаниковала. «Где Андрей? Что с ним, что?» — стучало в висках. Она зажмурилась и потрясла головой, девица не исчезла, наоборот, снова стала голосить про лейтенанта. Как будто на зов за ее спиной в двери появился Андрей. Лариса хотела уже броситься к нему — сейчас все будет в порядке! Но наткнулась на мутный незнакомый взгляд.
— Ша! — заплетающимся языком проговорил ее любимый.
Лариса отшатнулась и беспомощным жестом прижала руки к груди, прошептала:
— Зачем же ты?
— Ша! И вообще, вали отсюда, не видишь, гуляем, а ты мешаешь, — сказал он.
— Да, мы гуляем, — проверещала девица, ухватив Андрея за плечо.
Лариса попыталась оторвать ее от него. Но та капризным тоном, растягивая слова, замяукала:
— Лейтена-а-ант, че за дела-а-а, че она пихается, смотри-и-и, я могу и обратно в кабак уйти!
Не замахиваясь, Андрей хлестко ударил Ларису по щеке, так, что ее голова стукнулась о стенку купе. Она заплакала, от боли, обиды и непонимания.
— Пошла вон!
Отвернувшись от Ларисы, он обхватил за плечи девицу и потянулся к ее губам. Хохоча, та вывернулась из его рук, от движения ее грудь выглянула в вырез расстегнутой рубахи, округлая, крепкая, с большими темными сосками. Одной рукой схватив девушку за талию, Андрей второй принялся теребить один из них. Откинув голову назад, та хрипло застонала и полностью расстегнула рубаху. Андрей посмотрел на Ларису:
— Вот, видишь, это баба! Бабища! А ты? Коза романтичная, чистюля… — он презрительно сплюнул в сторону и с рычанием впился губами в этот набрякший сосок.

Зажав ладонями рот, чтобы задушить там свой крик, Лариса выскочила из купе. Перед глазами все плыло, голова кружилась, женщина лишь усилием воли держала себя в сознании. Шатаясь, дошла до туалета. Ей надо было хоть где-то побыть в одиночестве. Заперла за собой дверь, как засов на воротах задвинула. Уперлась обеими руками в края грязной раковины. Не было сил поднять голову и посмотреть себе самой в глаза. Нестерпимо хотелось кричать. Но вырывался только хриплый стон из горла, слезы капали в раковину. И в такт поезда — мысль, молоточек в голове: «Все кончено… Все кончено… Куда? Куда же я теперь?!»
Сколько так простояла в тесном футляре туалета, она не знала. Душа оцепенела в невесомом теле. Из комы вывел лишь резкий стук в дверь и чей-то недовольный голос:
— Вы что там, уснули?!
С трудом открыла задвижку. С остановившимся взглядом прошла мимо какого-то человека, мимо своего закрытого купе и в конце вагона наткнулась на дверь, ведущую в тамбур. Открыть ее не было сил. Резко развернувшись, пошла назад. Вагон качнуло, кинуло Ларису к холодному стеклу. Прижавшись к окну лбом, она так и осталась стоять, слепо глядя в темное окно. Спустя лишь какое-то время появилась единственно четкая мысль: «За окном ночь. Скоро поезд остановится на хабаровском вокзале. Зачем я еду туда?» Мысль билась, не вызывая никаких чувств. В этом приближающемся с каждой минутой городе Лариса не знала никого. Ей некуда и не к кому было идти, но, удивляясь самой себе, она поняла, что это ее не волнует. «Приткнусь куда-нибудь», — равнодушно решила она и снова уткнулась в окно. В вагоне было тихо. Где-то негромко играла музыка, кто-то вполголоса разговаривал, но все эти звуки проплывали мимо.

Вдруг дверь ее купе распахнулась и прозвучал хриплый, знакомый мужской голос:
— Вали! Вали, я сказал, покувыркались и будет. Мне в себя приходить надо.
Капризный женский фальцет в ответ:
— Ну, лейтенант, ну давай я останусь! Тебе же понравилось… В натуре, я еще кой-чего покажу...
Андрей, а это все-таки был он, ответил что-то резкое, и девица, полностью выйдя в проход, прошипела:
— Козел!
— А лейтенанты и есть все козлы, и майоры тоже, и даже капитаны, — с издевкой договорил Андрей, появляясь в коридоре.
Девица возмущенно дернула плечами и, размахивая рукой, в которой держала свои длиннющие шпильки, с совершенно бессовестным видом прошлепала мимо Ларисы.
Увидев Ларису, Андрей застыл. Все же подошел, молча взял ее за руку и повел в купе. Она не сопротивлялась. Как ни странно, но в тесном помещении не было никакого беспорядка. Усадив Ларису, Андрей встал перед ней на колени и прижался лицом к ее рукам. Она сидела молча, по-прежнему не думая ни о чем.
— Ну, Лариса… Лариса!
Она вдруг будто вынырнула из вакуума и услышала стук колес, голоса людей и приглушенный крик Андрея, трясущего ее за плечи. Вздрогнув, посмотрела на него — помятое лицо, мешки под глазами, припухшие губы. На щеках уже заметно выступила щетина. Встретив ее изучающий взгляд, Андрей провел рукой по шершавой щеке и прошептал:
— Я сейчас…
Взяв что-то в сумке и перекинув через плечо полотенце, он почти выбежал из купе. Вернулся быстро, выбритый, посвежевший, с ясными глазами. Перед Ларисой стоял прежний ее любимый Андрей. Но на это дорогое ей лицо накатывала вторая маска, с мутным взглядом, с пеной, застывшей у губ…

Непроизвольно Лариса сжалась в комок и вскрикнула. Андрей тут же обхватил ее руками, прижал к себе.
— Господи! До чего же я тебя довел, дурак, скотина, сволочь, реально козел! Прости меня! Кроме тебя мне не нужен никто. Любимая, родная моя, ну прости же меня. Это все нервы, я и расслабился, сил не рассчитал, думал, выпью немного, это поможет напряг снять. А тут еще эта кобыла откуда-то подвернулась, — голос его срывался, в глазах блеснуло. — Скоро мы уже приедем, сразу пойдем ко мне домой. Я никогда больше тебя не обижу, поверь мне, любимая, ну пожалуйста, поверь!
Лариса вдруг почувствовала страшную усталость. Она не могла с ней больше бороться. Ей хотелось, чтобы Андрей замолчал. Не знала, чему верить. Тому, что увидела вечером, или этому, что происходило сейчас. Хотелось лечь, закрыть глаза и ничего не знать и не слышать. Кивнув головой на его очередное «прости», она все же закрыла глаза. Когда Лариса очнулась, то снова увидела Андрея. Он смотрел с робкой улыбкой. Заговорил шепотом:
— Приехали. Это уже город. Хорошо, что еще темно, до отца доедем без приключений, если Бог поможет. Вставай, родная, нам все же надо выйти с толпой, не стоит рисковать.
Лариса встала, расчесалась и, заколов волосы, вышла из купе вслед за ним. Вокзальная площадь была ярко освещена, повсюду сновал народ, на них никто не обращал внимания. Во всяком случае, Лариса не ощущала на себе заинтересованных взглядов, разве что молчаливо одобряющих, мужских. Андрей быстро провел ее к стоянке такси, и один из водителей согласился отвезти их по адресу.
В ночи, ярко переливаясь разноцветными огнями, вспыхивала реклама, быстро мелькали дома, машины, и снова реклама. Все это сливалось в одну ослепительную ленту. Рука Андрея крепко сжимала ладонь Ларисы, и она настойчиво пыталась убедить себя, что эта дорога ведет их все же к счастью. Вместе с тем чувствовала, что еще какие-то неприятности ожидают ее именно на этой дороге.

Дом, к которому подвезло их такси, был высоким и новым. Чистый подъезд, широкая лестница, дверь, обитая красивой, дорогой красной кожей, и звонок, исполнивший в тишине трель соловья. Отец открыл дверь почти сразу. Лариса увидела высокого пожилого человека с совершенно седой, густой шевелюрой волос. Лицо у него было уставшим.
Отец молча смотрел на Андрея, потом, так же молча, перевел взгляд на Ларису и отступил в сторону, пропуская их в прихожую. Андрей шагнул было дальше, в комнату, но отец стоял в проеме двери и не давал ему пройти. Лариса с удивлением смотрела на эту встречу. Андрей ведь рассказывал, как его отец ходил по всем инстанциям и доказывал, что сын его ни в чем не виновен. И вот эта встреча. Так не похожая на встречу родных и любящих людей.
Отец гулко откашлялся и тихо сказал:
— Значит, это правда, с побегом? Милиция уже сюда дорожку протоптала. Мать с постели не встает, приступ за приступом. Мало тебе прежних приключений было, с убийствами и ограблениями, еще в одно влез. Тебя в зону закрыли, так мы вздохнули свободнее: перед людьми за все твои фокусы до сих пор стыдно. Мы гулять только поздно вечером выходили, чтобы людей не видеть. Я на работе не знал, куда свои глаза прятать. Только мы с мамой распрямились чуть-чуть, ты опять сюрприз преподнес. Да еще и девицу с собой приволок! Она кто, заложница? От тебя и такого ожидать можно.
Отец опять перевел взгляд на Ларису, наверное, он хотел добавить что-то еще, но выражение ужаса на ее лице остановило его. Он уже с удивлением посмотрел на молодую женщину. Обратился теперь к ней:
— Он рассказывал вам о своей тяжелой жизни среди не понимающих его людей? Или правду, как он этих людей избивал, грабил и насиловал? — глядя в упор на побелевшее лицо Ларисы, негромко продолжал: — Бегите от него! Он поломает вас и бросит. Вокруг него одни разрушения и слезы. Никому и никогда этот человек не сделал ничего хорошего. Он любит только себя, любуется только собой, а все остальные — это только грязь под его ногами. Да, он — мой сын. Но мне стыдно называть его сыном. Ты слышишь? — развернулся он к Андрею: — Стыдно! Стыдно потому, что даже родную мать ты не жалеешь, не бережешь и ее любовь к тебе бессовестно используешь.

Андрей стоял и спокойненько слушал, покачиваясь с пятки на носок. С усмешкой смотрел на отца, глаза его были прищурены, взгляд был тяжелым и холодным. Лариса уже видела этот взгляд, испугавшись, она непроизвольно схватила его за руку, но тут Андрей процедил сквозь зубы:
— Значит, не хочешь такого сына, стыдно тебе за меня… Ну, значит, живи честно, ходи, заглядывай всякому быдлу в зенки. Я больше не появлюсь, не буду тревожить вашу спокойную мирную старость. Тьфу! Не стыдно будет перед собой-то, что родного сына в ментовские лапы бросаешь? Мне-то теперь по-любому «вышка»…
Побелевшими губами отец прошептал, перебив злобную речь отпрыска:
— Нет у меня больше сына.
Повернулся спиной к гостям и ушел в комнату, закрыв за собой дверь. Оглушенная этой сценой, Лариса не могла двинуться с места. Андрей дернул ее за руку:
— Чего ты скисла? Козлу этому старому поверила? Да он за работу свою держится! Боится, что из-за меня погонят его с теплого местечка. Начальничек хренов! Ладно, пошли, есть у меня хавирка одна с кентами. Не люкс, конечно, но нам выбирать сейчас не приходится. Там на крайняк и гульнуть можно, развеять эти тошнотные впечатления. Благо есть на что! – и Шишкарь звонко щелкнул по сумке.