Ёж : Сны

Щёлк и нету темноты, вспыхнул свет, Анатолий Игнатьевич встрепенулся со сна и привычно завёл ночную шарманку: «Раньше я от врачей не вылезал, таблеток полный карман, уставал постоянно, а потом купил циркониевый брасле и как рукой сняло... да и жена довольна!». Улыбнулся интимно, пхнул незаметно Веронику в бок, она хлопнула ресницами растерянно, улыбнулась: «я и для себя такой же попросила, что я не человек что ли? Заслужила на старости лет такую радость.» Они дружно подняли окольцованные блестящими браслетами руки и радостно улыбнулись в экран. А улыбаться трудно, экран тонкий и прёт сквозь него волна разочарования пополам сненавистью, робкой веры в чудо, раздражения, злой иронии и тому подобных стандартных чувств испытываемых миллионами смотрящих неуклюжую рекламу людей. Хорошо, что чувств этих так много, что они сливаются в ничего не выражающий гул, к которому не прислушиваешься и к которому привыкаешь, как привыкает семья железнодорожного стрелочника к грохоту товарных составов по ночам. Вот кончится лицедейство, заставка, щёлк и снова темень, вязкая ночь, спать до следующего блока. И так всё ночь щёлк-щёлк, час поспал и на выход.

Только не выходит спать последнее время... Слышны отдельные голоса на фоне гула, слышит Анатолий Игнатьевич то старушечье причитание (совсем, видать, плохо дела у народных раз на обман решились), нервный крик обломавшегося болельщика (заебали!), ироничный голос(в-о-о, во-о-о твои заслуженные деньги гребут на людской доверчивости). И как эти голоса вырываются из общего гула, так и Анатолий Игнатьевич вырвался из тяжёлого сна, очнулся в холдном поту. Рядом Вероника, всхлипывает во сне, бормочет: «Мы, мы, мы...». Анатолий Игнатьевич приобнял жену, успокоил, она засопела мерно, по привычке стараясь максимально использовать покойное время до очередного блока, а Анатолию Игнатьевичу не спится... Кто бы знал. Ведь были же времена. Он и она народные-заслуженные, роли, деньги, «Волга», взгляды-автографы. Щёлк. И всё рухнуло, и театр и кино, всё засосало в чёрную дыру и деньги и ржавую «Волгу» остались квартира да они. Взгляды, правда, ещё остались, но из них кашу не сваришь, любовь народную в магазине за деньги не принимают. И казалось временно всё, вот-вот будут роли, но на ролях молодые-зубастые, а Вероникины драгоценности в ломбарде и уж квартиру надо продавать. И приснился худой, вертлявый всё, мол, сон, а во сне и сраму нет, а деньги будут, только в девять вечера ложитесь и сон отдайте. Согласились и началась каторга, не осталось снов, только щёлк-щёлк, браслеты-пилюли и гул. Но привыкнуть можно, да и деньги на счёт капают исправно, вот только снов своих не осталось, а голоса всё громче, ещё немного и гула не останется- только голоса. И Вероника плачет во сне, и совсем невмоготу.

Во сне давешнем Анатолий Игнатьевич даже не думал (а зачем, сон ведь, просто сон...) подписал, не думая ни о деньгах ни о неустойках, махнул красным и все дела. Это потом, после первых блоков, проснулись с женой одновременно, посмотрели друг на друга и рассказали, поняли почти без слов. А что понимать-то... И сны те же самые и вертлявый тот же, а главное деньги пошли на счёт ниоткуда, хорошие деньги, а люди, узнавая их по прежнему, уже не лихого разведчика и не доярку из фильмов вспоминали - ехидно спрашивали о здоровье и о потерянных килограммах. Ну да прав был вертлявый, от срама лучшее средство деньги, денег теперь хватает, не было бы ещё голосов... Гул экран не пробивает, только прогибает, а голоса сквозь экран и жалом в душу, в сердце и нет спасения ни от них ни от себя.

Так думал Анатолий Игнатьевич как щёлк и опять он перед экраном. На руке браслет, рядом жена сонная, а в голове только одна мысль бьётся: «как же так? Я же не спал?!». А экран уже прогибается, заворочались где-то за экраном телезрители, но в одном месте вздымается от самой первой, самой громкой мысли. И раньше, чем услышал Анатолий Игнатьевич спасительный, глушащий отдельные мысли гул, прорвался экран и мысль-крик в мозг, в душу самую: « Опять ублюдки эти! Да когда же они сдохнут от своих капсул-браслетов...». Анатолий Игнатьевич оглушённо потряс головой и вместо привычной шарманки закричал: « Что? Что вы хотите от нас?! Не нравится про браслет? А если так? У меня не стоял хуй и я купил себе циркониевый гондон! Теперь ебу жену ежедневно и минимум по пять раз! А теперь, бараны, пиздуйте покупать такой же! А мы артисты! Мы тут ни при чём! Мы просто хотели жрать! Скажи им!», - и жену в бок, та встрепенулась, завела было «я и для себя такой же попросила...», но Анатолий Игнатьевич пхнул сильнее: «Да не то. Правду скажи!». Вероника помолчала, расплакалась и сказала сквозь слёзы: «Мы не виноваты. Мы хотим сны. Мы не знали. Это вертлявый». И смолк гул, не прогибается экран, видать растерялись зрители. « Да! Да! Вертлявый!» ,-Анатолий Игнатьевич понял, что вот он – шанс рассказать правду, объяснить, предостеречь. Но уже закрывает экран заставка, прерывается связь. Стал было рвать руками, кричать про вертлявого, но уже спохватился кто-то внизу. Вслед за заставкой падает сверху железный занавес, а на нём огненным «в случае невыполнения условий договора» и такие слова про неустойку, что застряла правда в глотке Анатолия Игнатьевича, закрыла лицо руками Вероника. Поздно, разгорелись буквы, метнулся огонь в студию, горят Анатолий Игнатьевич с Вероникой. Полыхнуло и настала тьма. Без щелчков...

Двое сидели уже давно, выпито-съедено было в меру и разговор, вернее рассказ одного из них подходил к концу.

- ...а через неделю говорят «не продаём», передумали. Как так? Говорят обстоятельства поменялись... Потом то стало ясно, что за обстоятельства, в рекламе стали мелькать, ну ты знаешь всякая хуйня, вес сбросить без диет, вылечиться одной таблеткой... Вот деньги и пошли, шутка ли... Их вся страна знает, а значит верят, што хуйню рекламировать не будут. Только одного не мог понять, дома сиднем сидят, а клипы всё новые, когда успевали? Ну да похуй, главное что отказались, а у меня документы готовы, покупатель землю роет, свои бабки вложил и тут на тебе, передумали. Хотел я на них поднажать, а потом передумал.
- Передумал? Не узнаю тебя.
- (неохотно) Ну не сам передумал, а подсказали мне, как-то ночью... Да не в этом дело, главное, что трёх месяцев не прошло, как квартира моя стала! И покупатель как по заказу, в два раза больше наварил, прикинь? Умерли они... Как в сказке, жили долго и умерли вместе и во сне. Кровоизлияние какое-то... Родственников нету. Дверь вскрывать, а тут и я подоспел с документами. Все дела!
- Повезло. А откуда ты узнал, что умерли? Следил что ли или помог?
- (неохотно) да подсказали... Как-то ночью...
- Хе-хе. Вещие сны что ли видишь?
- Нет. Я снов теперь не вижу...

2003-03-17