Талалевна : Как мне делали татуировку

На окраине 11 микрорайона, где заканчивались жилые девятиэтажки и начиналась железная дорога, за гаражами, раскрашенными причудливыми граффити, собирались самые сливки продвинутой молодежи. Под звуки транса, трип-хопа или джангла из потертого кассетного бум-бокса, разговаривали, смеялись и делились опытом лучшие ди-джей, би-бои и графитчики города. Каждая тринадцатилетняя девушка мечтала оказаться именно тут. Ни одна ВИП-тусовка не вызывала у меня такого чувства восторга и собственной крутости. Я чувствовала себя невероятно крутой уже от того, что знакома с этими людьми. Часто на концерте, фестивале или в клубе ко мне подбегали девчонки и завистью спрашивали: «А ты что Его знаешь?» В такие моменты мою самооценку раздувало до вселенских масштабов. Спокойным, слегка удивленным тоном я отвечала: «Да», — взглядом как-бы говоря «само-собой! Атож! Это ж я!» Но то, что ребята показывали на концертах и конкурсах, было обычным выступлением, настоящая магия творилась за гаражами. Рус и Макс скатывались с гаражных крыш на скейт-бордах, выделывая невероятные трюки, Джон объяснял Маше технику флипа, два закадычных друга Женя Рыков и Женя Рыжкин устроили рэп-батл под бит-бокс Алекса. Рыков был агрессивно настроен и яростно доказывал свою точку зрения. Рыжкин просто стебался, ему нравилось дразнить друга.
Мы с Маринкой сидели на старой бетонной плите в компании Галогена и Формалина. Формалин только что рассказал анекдот про медведя, сгоревшего в машине. Марина истерически хохотала. Галоген рисовал на тетрадном листе мое имя, сотканное из витиеватых хитросплетений веточек и листочков. Я с любопытством наблюдала из-за его плеча за этим процессом. Через какое-то время эта надпись должна была украсить мою поясницу. У всех продвинутых девчонок были памятные татушки от Галогена, и я естественно, тоже мечтала о такой. Формалин привычным движением забивал косяк. Маринка уже почти успокоилась, но еще продолжала нервно гыгыкать. Галоген посмотрел на нее долгим взглядом, не выдержал и произнес «сгорел». Новая волна смеха охватила теперь уже всех нас. Марина свалилась на землю и беззвучно хохотала, лицо ее покраснело от нехватки воздуха, остальные смеялись скорее над ней, чем над медведем.
Спустя полчаса я лежала на той же бетонной плите лицом вниз с задранной футболкой и приспущенными штанами. У меня на спине сидела Маринка, а на лодыжках Формалин. Галоген переносил рисунок мне на спину шариковой ручкой. Было щекотно, поэтому я слегка подрагивала и тихо смеялась. «Перестань дергаться! У меня сейчас рука сорвется!.. А что ты будешь делать, когда я иглу возьму?.. Да хватит ржать!» — приговаривал Галоген. Когда он перестал водить ручкой по моей пояснице, Маринка и Формалин напряглись и навалились на меня сильнее, я сделала глубокий вдох. Сначала было легкое жжение, ничего страшного, но вскоре я почувствовала невыносимую боль, отчего пронзительно заорала и задергалась, но друзья крепко меня держали. Я ревела и умоляла это остановить, мне казалось, что меня режут пополам, боль была нестерпимой. Не знаю, как Тимати и прочие все это выдерживают. «Бля, все больше не могу!» — психанул Галоген, — «Отпускайте» Маринка и Формалин слезли с меня. Всхлипывая, я медленно поднялась и обнаружила, что все побросали свои дела и смотрят на нас. Воцарилась давящая тишина. В этот момент мне было ужасно стыдно. Никогда бы ни подумала, что я такой нытик. Галоген хмыкнул, закурил сигарету и обнял меня за плечи: «Ну, ты даешь! Будешь теперь ходить с буквой «Я» на спине!» Марина нервно засмеялась, а следом за ней и все присутствующие. Я смеялась громче всех, от страха и облегчения, спина все еще болела.
Вернувшись домой, я первым делом залезла в холодильник и приложила к своей многострадальной пояснице кусок замороженной баранины. Застукав меня за таким необычным занятием, мама, конечно же, заметила незаконченную татуировку. В тот вечер моя попа тоже пострадала и я долго не могла сидеть.