Бабанин : Cпектральный анализ... Женщины. Часть 15.

— Кажись, я немного пьяна, да? Почему ты молчишь? Обиделся? Ну и зря, сам же сказал, что я могу делать все, что захочу. Ведь говорил?
- «Немного пьяна» — это слишком тихо сказано! Ты ямщицки напилась и вела себя, как последняя блядь! Ты не трахнулась разве что с поваром, и то лишь потому, что он был занят на кухне.
- Н-да? Ну и что? Сам сказал. Что я – фея вечера.
- Я ошибся. Ты — шлюха вечера!
- А, может, я хотела, чтобы ты меня поревновал немного. Разве это не нормальное желание?
- Немножко ревновать?! Это не в тот ли момент, когда ты домогалась тех троих за соседним столиком? И весь этот «цирк велосипедов» в присутствии редактора!
- Между прочим, твой редактор шепнул мне на ушко, чтобы мы незаметно уехали к нему. И еще он сказал, что понимает, почему тебе удаются чувственные сцены. Знаешь, почему? А-а-а, не знаешь. Потому, что они написаны с натуры, то есть, с меня. Даже он это заметил и, вообще, столько комплиментов наговорил. Мне за всю жизнь столько не говорили.
- Позволь спросить, когда это он успел тебя «склеить»?
- Фи, как грубо — «склеить»! Пиноккио, ты — деревянный! Мы же с ним танцевали под песню Фитцджеральд.
- Господи, ты научилась выговаривать такие сложные слова!
- Не смей хамить не совсем трезвой женщине! И, вообще, ты сам вывел меня в свет, а теперь сопишь хорем. Ответь: для чего ты привез меня в Москву?
- Чтобы окончательно убедиться в твоей похотливости. Ну, ладно, хрен с ним, с редактором – у него климакс маячит на горизонте, ему положено клеить шмонек, но вот тех мужиков я тебе никогда не прощу! Если бы я не оттащил тебя от их столика, то…
- Ой, а они такие милые! Вообще, москвичи очень вежливые и галантные, не то, что некоторые. От тебя и от мужа я слышу только ругательства.
- Их счастье, что они тебя знают только два часа, иначе бы ты услышала в свой адрес портовую ругань.
- А куда мы идем, вообще-то?
- Ты — в кожвендиспансер, а я — домой.
- Ну не хами, Пиноккио! Ты же на самом деле добрый и светлый, к тому же, скоро станешь знаменитым. Да, мне это Всеволод сказал, что собирается заключить с тобой контракт на два следующих романа.
- При условии, что в них будешь фигурировать ты со своей бесстыдной задницей?
- В каком месте она бесстыжая? А я вот сейчас спрошу у прохожих, находят ли они мою задницу бесстыжей. Так, с кого начать? Что-то малолюдно как-то… У ментов не будем, ты с ними не уживаешься. Почему никого нет? Они уже спят?
- Видишь ли, Принцесса, в четыре утра большинство людей имеют сволочную привычку лежать в постели, а не шататься пьяной по улицам.
- Хочу, как все люди, в постель! Далеко еще идти? Может, доедем на ком-нибудь?
- В таком состоянии тебя может подвезти только броневик МЧС. Уже пришли. Что, неужели так напилась, что не помнишь наш дом?
- «Наш дом»! Звучит романтично. И главное — есть горячая вода, душ, свет, газ..! Все есть! Это сон?
- Это — белая горячка. Поаккуратней, это — детская качелька. И не садись на нее своей распутной попой, а то завтра детишки заразятся, в лучшем случае, гонореей. Перестань, я тебя не хочу! Тебе надо было взять с собой Всеволода и трахнуть его в песочнице. Перестань, мне больно. И, вообще, дыши в другую сторону, от тебя пахнет водкой и похотью.
- О, смотри, «палатка» светится! С ума сойти: в четыре утра можно купить все, что заблагорассудится! Хочу шампанского, а еще… ананасы. А ты?
- А я хочу повеситься.
- Стой здесь, нет, лучше посиди на качельке, покачайся, а я куплю шампанское. Угощаю.
- Имей в виду, что шампанское не смонтируется со всем тем, что ты уже успела проглотить.
- Я — взрослая девочка, и не смей мне указывать! Ты мне не муж. Сиди вот и жди.