basic&column : В Ленинграде-городе.

Открыла сайт, набрала гостиницы и выбрала самую дешевую.1000 рублей\ сутки – прекрасно! Приближались октябрьские. С большим трудом я выцарапала себе 2 дня, с последующей отработкой, плюсом к 3 праздничным. Это была неслыханная победа, учитывая, что в неделю у меня всего 1 плавающий выходной. Работаю я в «гадюшнике», под названием театр, и только мотивация, что на праздники я еду в Питер, сломило сопротивление начальника.
Заказываю номер на трое суток, это — в аккурат, чтобы пробыть в городе 5 дней. Скорее, скорее! Села в поезд и задумалась, вспомнив, что ровно 30 лет назад открыла для себя этот город. …. «Я уехал, я уехал в Петербург, а приехал в Ленинград».
***
Впервые и без всякой гостиницы, молодой девчонкой я оказалась на Московском вокзале. Об отелях тогда не приходилось мечтать, они были недоступны финансово и всегда заняты. У меня не было телефона, не было карты, и никакого знания города, были только слабые надежды, отыскать дальних родственников, – «7 вода на киселе».
Но мы жили в прекрасной стране, в те благословенные, высоконравственные времена, когда аргументация, что ты приехала посетить Эрмитаж, «Аврору» и Русский музей, открывала перед тобой все двери.
Муж моей тетки, то бишь мой дядя, приходился шурином одному Питерскому мариману. Стало быть, доводился мне дальним родственником, настолько дальним, что смело мог жениться на мне без упрека на кровосмесительство.
Мне предстояло нанести визит этому родственнику, капитану 2 ранга Одарчуку Александру Петровичу, славно бороздившему океанские глубины, многократно проходившему экватор и постоянно обосновавшемуся в районе Автово.
Дядя не выказал восторга моему приезду, но смирившись под взглядами тещи и жены, решил не чинить родственного позора и только спросил, зачем я приехала. Я смущенно и чистосердечно отвечала, — Посмотреть Эрмитаж и Исаакий…город 3 революций…крейсер..
Дядя был русским мужиком, без дураков, но душевным. Он ни за что не клюнул бы ни на какие предъявы и тем более глупости, но увидев молодую дуру, наивную и искреннюю, понял, что не мошенница, и пустил на постой.
Со своей стороны я уверила, что буду целыми днями гулять по музеям и только вечером приходить спать.
***
Походив по Зимнему до бесчувствия, я вышла на улицу и где-то с удовольствием села на скамейку. Я оказалась в сквере, где сновали прохожие и работали фотографы. Конечно, надо было запечатлеться на память, и я сфотографировалась. Фотограф предложил, – Не уходи, подожди немного, я сейчас закончу и мы с тобой погуляем. Я тебе все сам покажу и расскажу.
Действительно, он быстро разделался с клиентами, вернулся и сказал, – Знаешь, в Ленинграде столько историков, всяких музейщиков и искусствоведов, что куда ни плюнь, попадешь в младшего научного сотрудника. Я вот тоже историк, а работаю фотографией. Я живу тут рядом, на Халтурина.
Парня звали Мишка Киселев, он на самом деле толково объяснял достопримечательности, сопровождая все небольшой иронией. Потом около портика с атлантами сказал, — знаешь, я сейчас куплю коньячку, и мы посидим у меня дома, согреемся. Он купил две бутылки Слынчев бряга и мы отправились к нему домой.
Мишка жил в огромной коммуналке, в большой, высокой и глубокой, как каземат комнате, но с большим окном. В добавок, он держал еще какую-то шавку-болонку, не слишком опрятного вида, по кличке Жули или Жулька, которую, по-видимому, и кормили соседи в периоды непродолжительного Мишкиного отсутствия.
Я была молодой и абсолютно не пьющей девушкой, и мне было неловко находиться в этой обстановке, — что могли подумать соседи?! Вдруг наш приход был кем-нибудь замечен? Мишка сказал – Что ты, не бойся. Сейчас, точно, кто-нибудь постучится. Я вскочила и воскликнула. – Как! Сюда, к тебе? Зачем? — Мишка невозмутимо ответил
- Поздороваться, поболтать, чтоб выпить рюмочку. Я не могла в это поверить, но через 10 минут в дверь действительно постучали, хозяин крикнул — Да, заходи! — И на пороге возникла старушка в переднике. Она что-то сжимала в кулачке, под фартуком, затем быстро проследовала к столу, где Мишка налил ей коньяку в принесенную рюмку. Через некоторое время, таким же манером прибыла еще одна бабушка. Эта приветливо мне улыбнулась, чпокнула стаканчик и, немного меня расспросив, стала рассказывать про ужасы блокады: как работали, мерзли, как умирали родные, в том числе Мишкины, как она не могла снять сапог, с распухших от голода ног.
Поразительно, но меня ни только никто не осуждал, но приняли на ура, как почетную гостью из Англии. Стали понятны: бескорыстие Мишкиной души и почему он купил две бутылки, а так же обратная сторона коммунальных взаимоотношений.

***
При нынешних средствах коммуникаций, просто диву даешься, как раньше люди жили. Но существовали справочные бюро, такие будки наподобие киосков продажи проездных билетов, где за 2 копейки тебе найдут и укажут любой дом и любую организацию. Люди жили спроста, можно было найти по Ф.И.О. адрес квартиры и телефон гражданина.
Моя тетушка перед отъездом снабдила меня адресочком своего давнишнего друга-художника. Которого я хорошо знала в детстве, так как он был частым гостем у нас дома. Великое дело навестить знакомых, и я отправилась на набережную Черной речки.
Некто, Илья Григорьевич Сегаль, принял меня с большим удовольствием. Я не свалилась ему, как снег на голову, а предварительно позвонила, ибо у него был телефон, а справочная легко мне его предоставила.
Усадив меня в кресло, он придвинул пюпитр-подставку и разложил на нем папки со своими произведениями. В основном это были гризали, акварели, эскизы декораций — всякая графика. При этом расспрашивал и все удивлялся тому, как я похорошела. Мне нравились, очень нравились его работы, я рассматривала все с большим интересом, тем более, что сама училась в художественном вузе. Илья Григорьич был польщен моим вкусом и проницательностью, расчувствовался и подарил мне этюд с каким-то городским видом.
После мы переместились к столу, где он расставил крохотные чашечки. Но, о чудо! Мы пили не кофе, не чай, а глинтвейн. Я была в восторге, ибо никогда раньше не слышала о таком напитке. Он рассказал мне о способе и рецепте приготовления хорошего глинтвейна. Но под конец встречи он почему-то начал щипать меня за задницу, и я поспешила ретироваться.
***
День заканчивался, нужно было возвращаться восвояси. Красивый город, одаривший меня столькими впечатлениями, продолжал свое верчение загадками.
Дома тетки уже собирали на стол, детей отправили к бабушке и мне предоставили отдельную комнату. Сам капитан горделиво показывал почетные дипломы и фотографии с посвящений, проводимых в плавании, на празднике Нептуна. Похвастался, необычным чайным сервизом, из небьющегося материала, который ему подарили на службе.
Во время ужина хозяин налегал на водочку, в какой-то момент, он взглянул на меня и заявил, что не понимает, за каким чертом нужно ехать в другой город, чтобы пялиться на картины. Я, потупившись, молчала. Тетки быстро убрали спиртное и принесли десерт. Мы стали пить чай из досточтимого сервиза. Но дядя не унимался и продолжал укоризненно выговаривать, что вот он не смог бы так взять и к кому-нибудь завалиться, что его никто в грош не ставит в собственном доме, затем неожиданно схватил чашку и запустил ею в угол комнаты, сопроводив утешительным напутствием, что она небьющаяся. — Но она разбилась! Так была посрамлена награда за верную службу на флоте.