Кичапов : Водолазная любовь /боянисто вроде)/

— Ну что ты заладил, малой, весна, весна… Ну, весна, и что? Я тебе вот что скажу — весной у нас, у мужиков, и проблем больше появляется. Я не о даче-огороде. Что весна и любовь? Любовь — она разная бывает, и не только весной. Порой от нее неприятностей даже больше, чем хотелось бы. Что? Какие неприятности, спрашиваешь? Да всякие разные. Я вот, например, одну весенне-любовную историю на всю жизнь запомнил. Мало того, еще двух мужиков ею подвел, жестко. Можно и так сказать, что выхода у меня тогда не было. Вот так-то, малой.

Что, рассказать? Да не очень-то и хочется. Ну, если наливаешь… Тогда слушай, салага, может, и пригодится. Мотай, как говорится, на ус. Нет усов? Ну, тогда мотай на уши, усы вырастут — перемотаешь. Слушай, ладно, не перебивай… Было это, дай бог памяти, в середине восьмидесятых. Горбачев уже был, значит, где-то 86-ой год. Ходил я тогда, совсем еще юный салажонок, типа тебя сейчас, на РТМС, «супера» мы их тогда звали. Ну, что сказать, путина была удачной, всю зиму в Средиземке болтались, пришли в родной порт, а у нас по плану корпусные работы. Стали у стенки, наш кэп ушлый был, «Гертруда». Что глазки выпучил? Герой СоциалистическогоТруда, было тогда такое, да. Так вот, ты раз перебиваешь, то подливай. Видишь, посуда сохнет? Вот теперь вижу, наш товарищ! Ну, короче, он договорился, что чистку днища и осмотр винтов нам сделают прям тут в порту, чтоб время не терять, на селедку хотел успеть. Прислали нам двух водолазов. Хорошие парни, прямо скажу. Я вообще водолазов уважаю. Для настоящего моряка на дно опуститься… бр-р-р-р! А они ничего, ползают там. Но это к делу не относится. Слушай, малой, дальше. Весна, говоришь, хм, как раз весной-то дело и было, в апреле. Прохладно еще, конечно, но уже тянет на сладкое… Тем более без берега сколько? Нас кэп на «коробке» оставил, дел-то на судне всегда больше, чем людей. Кто местные, те, конечно, всеми правдами-неправдами по домам пришвартовались, ну а мы кукуем… Правильно мыслишь, водка без пива — деньги на ветер! Хоть и салага еще… Конечно, и мы нашли способ. Взяли там, что положено, и еще удалось девчонок завлечь, наших, морпортовских, тогда с этим строго было, посторонних в порту — ни-ни! Но нам хватало, народу тогда не в пример больше трудилось.

Я говорю ведь, тогда совсем еще сопляком был, навроде тебя. Ну что ты сразу грузиться? Я ж не в обиду, так, молодо-зелено. Баб толком тогда и не щупал. Нет, было, конечно, но все, как водится, по любви. Вот и понравилась там мне одна. В диспетчерской, что ли, работала, не знаю. Но строгая такая с виду и красивая! Все при ней. Я люблю таких, чтоб было за что приятно подержаться. Да. Опять же, говорю, малек я был тогда еще, оттого и вышло все так. Да сейчас будет и по теме. Ты вот лучше сгоняй-ка еще, по паре кружек принеси, а я покурю, вспомню.

Молодец! Ну, значит, дальше было так… Наши-то ребята поухватистей, да и дамы у них постарше, поопытнее. Сидим мы в столовой, дело это ночью было. Старпом спать ушел, пригрозил, чтоб без ЧП. Ну а как? Все ж порядок знают, все уже волки морские, по самые … просоленные. Водолазы, кстати, тоже к нам прибились, посидели чуток. Ну, при их-то работе много пить не с руки, но пригубили слегка водовки, чай, люди русские. И спать пошли, а время-то уже к утру. А я все вокруг девушки этой увиваюсь. Кто посмышленее, своих уже по пару раз в каюты сводили, а я ей все стихи читаю. Так до утра и просидели.

А потом она и говорит: «Пойдем рассвет над бухтой посмотрим». Ну, кто б спорил. Я-то никогда. Одеваться не стали, я только сигарет с собой прихватил и вина бутылку, начатую. На плечи ей ветровку накинул, и пошли мы, на встречу солнца. Да. Ну а там-то что смотреть? Встало солнышко уже, красиво, конечно, но меня больше другие красоты притягивают, а я все никак не решаюсь, только за плечико и приобнял. Отошли мы от ветра, к носу ближе, там борта повыше, и тут, как на грех, на палубе амуниция эта лежит, водолазная. То ли просушить оставили, то ли выпить торопились. Кто знает? Но лежит костюм этот прорезиненный, шлем-трехболтовка и прочие причиндалы. Она и давай восхищаться, чирикает — ах, как романтично, ах, как интересно! Что там интересного? Ну, да ей виднее. В чем соль, говоришь? А вот сейчас и узнаешь, наливай…

Девушка эта и давай мерить на себя все. Ну, как мерить? Там — галоши водолазные, свинцовые. Видел такие, да? Ну, а она, выходит, нет. Сама-то в кроссовках была, ножки маленькие, она и засунула их внутрь. Стоит, как приклеенная, и смеется. Вес-то у них двадцать кило, пожалуй. Точно не помню. И еще ей в голову втемяшилось: «Давай, — говорит, — я шлем надену, помоги». А что не помочь, если женщина просит? Помог, конечно, он тоже килограммов восемнадцать весит, поди, тяжеленный, зараза! Я его ей и нахлобучил на голову. Стоит она, улыбается, а тут буксир портовый прошел, и волной качнуло судно наше. Вот ее, тростиночку-то, и повело на кожух лебедки, шлем перевесил, а ноги в галошах этих на месте остались. Стоит, такая красивая, и подняться не может. Ну ты-то понимаешь, какой вид передо мной открылся? Чо скалишься, я бабы полгода не видел, а тут трусики белые перед глазами… Что, что? Конечно, я их и сдернул вместе с колготками, легко пошли! И пристроился… Да и она шибко не сопротивлялась, что там под шлемом бубнит, и не слышно особо. Да еще волна покачивает. Прям в такт! Вот так все и вышло. При чем тут неприятности? А слушай дальше.

Только, значит, я уже почти все, как крик с причала! И такой, командный! В три этажа, в бога мать, русалку и в якорь! Смотрю, с берега кто-то машет, и в форме он! Ну, честно если сказать, остановиться я уже не смог, доработал… А потом быстренько шлем с нее стянул, из галош она уже сама выбралась. Даже не ругалась, тоже испугалась, видать. И мы так, пригнувшись за бортом, и улизнули…

Не смейся, потом было не до смеха. Короче, девушки эти сразу с судна и ушли, наши мужики уже спать наладились, поэтому я девчонок до трапа проводил. Так и не помню до сих пор, как звали мою, ту, водолазную. Да и она все от меня отворачивалась. А потом пришел наш кэп…
Оказалось, это нам начальник порта кайф сломал. Он там с берега кричал. Но это бы ладно, другое дело, что на планерке у них было. Он, значит, встал и кричит: «До чего дожили! Что на флоте нашем орденоносном творится?! Я вас всех в Антарктиду запру!» Ну, капитаны-то не понимают, что к чему, а он и пояснил: «Иду я утром в контору, а на траулере — матрос водолаза имеет!!! И еще как лихо! У всех на виду!» Ну, наш кэп, конечно, — не может, мол, быть. А тот ему: «Вот ты и разберись, что может, а что нет, я своими глазами непотребство это видел. Да они и не прекратили! А потом, видать, уползли вдоль бортика. Тоже мне, рассадник там у вас! Чтоб с корнем всё вырвал! Ну, это образно», — поправился он. Наш кэп бегом на судно, а на палубе-то и впрямь костюм водолазный лежит. Вот тут-то все и понеслось!

Ну, что я могу тебе сказать, малец. Водолазы друг на друга волком смотрят, команда на всякий случай с ними здороваться перестала, мало ли… У нас тогда сурово с этим было. А я, что я? Как признаться-то? Молодой был, а они здоровучие. Да, не смешно, видишь, а ты говоришь — весна, море… Вот тебе и море. Да ушли они с нашего судна, конечно, кто ж выдержит смехуечки? Сменщики их костюмы уже без присмотра не оставляли, а те двое вроде на Балтику перевелись, да вот помогло ли? Сам знаешь, наши рыбацкие слухи… Наливай, что уж!