Илья ХУ4 : Моя маленькая кунсткамера.

Наверное у каждого нормального мужика были неудачи на сексуальной… почве, что ли… ну, пусть. А я расскажу о неудачных победах.

Ехали!

1. Мила.

А вернее — тетя Мила. Это самый большой подарок, который преподнесла мне судьба. Ей было тогда лет пятьдесят, но выглядела на все семьдесят, потому что с двадцати пяти бухала всякий денатурат. А мне семнадцать стукнуло. Я крал автомагнитолы, она же была барыга, скажу больше, — дочь ее, Юля, тоже была барыга. Тогда я еще не был экстремалом, поэтому пришел все-таки к дочери. Но ее не было дома. А поскольку ночевать приходилось в то прекрасное время там где застанет ночь… вобщем я набухался с Милой. И каким-то дядькой, с погонялом «Камаз». Завершающим штрихом вечера стало то, что Камаз получил в рыло, бесследно растворившись в ночи. Я решил подождать Юлю. И это последнее, что припоминаю...

Разбудила дикая головная боль. Я лежал голый на диване. Посреди комнаты, почесывая под одной из свисающих до пупа сисек, горою дряблого мяса возвышалась голая тетя Мила.
«Бля-я-я-ть», — была первая мысль, но тут я обратил внимание, что заросший щетиной лобок тоже кончается у пупка. Слов «сюрреализм» и «герантофилия» я тогда не знал, поэтому подумал, что «старому чудищу рубанули топором в промежности».

- Тетя Мила, между нами что-то было? — с надеждой на отрицательный ответ промямлил я.

- Да, мой маленький! — ехидно щеря ротовую впадину, оснащенную одним клыком ответила тетя Мила.

Так мне стала понятна расхожая фраза из бульварных романов в мягкой обложке — «Я опустошен...». Да, именно этими словами можно было охарактеризовать мое тогдашнее состояние. Опустошен… плюс разрушен. Как-то сразу захотелось потушить мою любовницу ударом ноги по морде и скрыться. Но я был без трусов, потому не стал размахивать яичками. Тем более с похмелья. Словом, проклятая старая карга еще долго после этого нелицеприятного случая резала своим последним клыком шматки сала. И в ус не дула. Да-да, черт возьми, у нее имелись реденькие, но усишки…

Зато теперь, с высоты прожитых лет, и приобретенного богатого житейского опыта, понимаю — а ведь порадовал бабку! Может даже это — одно из немногих добрых дел, — как-то зачтется на страшном суде.


2. Марина.

Была девочкой из тех, что дают всем на районе весной. И летом, и осенью. Зимой тоже. А я, после случая с тетей Милой, видимо, получил некую душевную травму, потому-то, как становится понятно сейчас — хотел отомститить. Точнее наказать. Еще точнее будет — наказать «в жопу». Если бы не Марина я, быть может, стал маньяком. Так вот...
В восемь утра, или девять, что впрочем не так то и важно, я бегал по району, обдумывая куда бы пристроить пипиську. Тут, на счастье, как мираж — она — Марина. Материализовалась. Беседа наша была не долгой, но конструктивной.

- Пойдем, Марин, чо покажу?
- Куда?
- Туда… — и указал в неопределенном направлении.

Оказались мы на заставленной кипами перетянутых бичевкой, обосраных голубями газет, пожарной лестнице. Поскольку с утра еще было прохладненько, секс обещал быть не долгим но жарким. Как борьба в партере. Да так оно и было, поверьте, пока не приступил я к своему плану мщения. В общем, сунул ей в задницу. К вящему моему удивлению и дичайшему разочарованию в людях она, простите, обосралась. Прямо на мой бедный член. Помнится, в тот момент я подумал — «Мерзкая сука», — оторвал кусок от одной из куч газет, прилепил ей на задницу и спешно, не прощаясь, по-английски отвалил.

Подводя итог, и делая выводы, скажу вот что — анальные утехи не мое.

3. Катя.

Альберт в армии был огнеметчиком. Потому, наверное, был он очень быстр, передвигался бегом и не терпел опозданий. Я тоже на стрелки с драгдилерами не опаздывал. Я вообще никогда никуда не опаздывал. Короче говоря, не опаздывал жить. Потому-то когда Альберт перезвонил и сказал, что ждет меня через семь минут, я выскочил из залипшей в зимнем заторе машины, прямо в снегопад и побежал. Это было как в кинофильмах с хорошими спецэффектами, паркуром и прочими наворотами, поэтому через пять минут и сорок пять секунд я был на месте. Алик ждал, постоянно нервно поглядывая на часы. Поскольку торговал порошком не в открытую, но хорошим по количеству и качеству, приходилось терпеть его финты. В этот раз он взял деньги, попросив подождать на шестом этаже. Пока ждал, услышал некие звуки на пятом, даже стал немного злиться на Альберта, и готовиться к чему-то плохому, типа мусорского прием-петровича… Но бравый огнеметчик, бодро выскочив из лифта, передав мне кульки с зельем, развеял мои сомнения:

- Катя, иди сюда! — высунувшись на лестничную площадку, позвал он. Я же тем временем обратил внимание, что количество свертков больше, чем заявленное. На что Альберт плотоядненько улыбаясь пояснил:

- Отдашь ей. — и убежал. Знал он меня неплохо. Вот и решил порадовать.

Это была на вид девочка лет пятнадцати. Но на пятом, где-то, месяце беременности, судя по выпирающему животу.

- Катя...
- Вася. Привет!
- Давай сюда лекарство...
- Ты что, дитя?! Это ж дрянь! Сама маленькая такая, да и ребенок зеленый родится.
- Отдай, меня муж ждет. — с некоторой угрозой в голосе сказала Катя, немного развеселив меня.

- А мне похуй. — улыбнувшись в ответ, стал разворачивать кульки, и поочередно высыпать один за другим в пузырек из под нафтизина. Катя что-то истерически кричала… про мужа… ломки… плакала помоему. А я уже кипятил. Когда выбрал себе, обрадовал ее предложив:

- Давай баян, Кать, ну его в пизду, мужа.

Она достала откуда-то шприц. Мы вмазались. Потом гуляли, и я часа два читал ей нотацию про вред наркотиков в период беременности. В ходе диалога выяснилось, что она даже постарше меня, просто маленькая такая.

Я взял ее за руку. Ручка была как у ребенка. И в животе был ребеночек. Мне подумалось, что «это интересно с сексуальной точки зрения»...

… сначала мы хотели сделать это у меня в машине, но Кате мешал животик. Потому-то пришлось поехать на полный тараканов шалман, к моей подружке — Ольге...

Всю ночь у нас с Катей был секс. Я думал о том какие маленькие у нее ручки и ножки. А под утро стал предполагать, что же думает зародышь ребенка Кати, когда в его замкнутый мир проникает мой член.
Тогда-то и понял какие мы твари. Особенно я.


4. НЕПОМНЮ.

… как ее звали. Вообще уже все плохо помню из того отрезка жизни. Может «обрезка» скорее, или «отпилка»...
Но к делу.

Был конец вечера и самое начало ночи. А у меня по организму, вместе с алкоголем и канабинолом, несколько непривычно пульсируя, шевелилась сверхдоза кокаина. Это я к чему, — не знаю как вам, но мне от кокаина хочется быстренько всадить какой-нибудь бабенке. Это проблема, особенно если учесть, что денег не было и бензин кончался, а кокос попался случайно. Я стал обзванивать всех подряд. Но как на зло, нормальные девченки либо были заняты, либо тусили, приглашая в тот или иной клубец… Не нормальную не хотелось. Да и без денег куда рванешь?

Потому-то я решил поехать домой, включить диск с порнушкой и тупо, бездумно вздрочнуть. Проклятье того дня наложил серьезный темный маг. У меня в логове тусовались какие-то неясные тюменцы. Как они туда попали выяснять не стал, но взял у них бабла на бензик, догнался кокосом и, сославшись на срочное дело, спешно отвалил. По пути на заправку нашел в телефоне запись — «прыщавая-скорость». Все понял. Набрал. Ответила девченка. Я назвался. Она вспомнила. Сказала: «Заезжай!».

«Вот повезло», — подумал я и поехал...

… Дверь открыла действительно прыщавая баба. Как жаба. Но, раз уж приехал, пришлось дорабатывать технологию на ходу. Мы с ней выпили. И началось...

- Снять лифчик?
- Сними.

Сиськи были как огурцы. В пупырышках. Но я настроился сделать это, несмотря ни на что. И сделал. Телка была очень худая и страшная, ибо торчала на скоростухе. Я не знал как ее зовут. Но пялил часа два.

Потом она стала делать мне массаж. И давить прыщи на спине. Тогда-то я и понял: прыщи — единственное, что общего между нами, но мы все равно друзья.


5. Слоник.

Об этом, в прямом и переносном смыслах, тяжело рассказывать. Поэтому просто скажу — в ней было стодесять килограмм.

...

Девченки, я вас обожаю. Всех.