Мауглита : Октавио Пас,

Они убили моих братьев, моих детей, моих близких.
Одна, я рыдала на берегу озера Texcoco .
До Скалистых гор поднимался мой плач.
Они нашли меня, нежно подняли и посадили на алтарь
в Кафедральном Соборе.

Я стала такой маленькой и серой,
что многие путали меня с горсткой пыли.
Да, я сама, мать земли и мать звезд,
я, рождающая молнии, сейчас лишь синее перышко,
потерянное птицей в кустах ежевики.

****

Раньше я танцевала, грудью вверх и кружилась,
кружилась, кружилась, кружилась
до тех пор, что падала обессиленная;
разбрасывая вокруг листья, цветы и фрукты.

В моей груди кричал орел.
Я была скалой, набирающей силу во сне,
я была домом огня, тем первым котлом ,
где умирая человек и становится человеком.

Ночью разрушенных слов, мои сестры и я,
беремся за руки, мы танцуем и поем около I,
единственной башни в теле опустошенного алфавита.
Я до сих пор помню мои песни:

Он поет в зеленой пустоте
свет золотистого горла,
свет, обезглавленный свет.

***

Они сказали нам: что их дорога никогда не приведет в зиму.
И почему же сейчас руки мои дрожат и слова застревают на языке.
Дай мне спокойное место и немного солнца.

***

В былые времена, каждый час рождался из тепла моего дыхания,
танцевал «мгновение» на острие моего кинжала и исчезал
за блестящей дверцей моего зеркальца.

В татуировках ходила я днем и обнаженной ночью,
маленькое насекомое из малахита,
которое поет между травами на рассвете
и пересмешник из глины, который созывает умерших.

Я купалась в солнечном водопаде, купалась в самой себе,
затопленная в своем собственном блеске.
Я была кремнем, который рвет упрямство ночи и открывает двери дождям.

В небе Юга я посадила сады огня, сады крови.
Его коралловые ветви, еще царапают души влюбленных.
Там это любовь — встреча в середине пространства двух облаков.

Я слышу как камни бьются друг об друга,
пытаясь зажечь поцелуй, высекающий искры.

Каждая ночь, это веко, исколотое шипами.
И день не заканчивает никогда рассказывать о себе, звоном медных монет.
Я устала от этих счетов, камней превращенных в пыль.
Я устала от этого одинокого пьедестала.

Счастлива мать скорпиона, пожирающая своих детей.
Счастливая Черная Вдова .
Счастлива та змея, что сбрасывает свою кожу.
Счастлива вода, пьющая саму себя.

Когда закончат пожирать меня эти образы?
Когда я закончу падать в эти пустые глазницы?
Я одинокая и павшая, как зернышко маиса, потерянное в пряже времени.
Посади меня среди мертвых. Я проросту из его глаза .

***

Напои меня дождем, согрей меня солнечными лучами.
Мое тело, вспаханное тобой, станет полем, где посаженое единожды обернется сотней.
Подожди меня на другой стороне: ты встретишь меня в вспышке молнии на другом берегу осени.

Дотронься до моей груди.
Целуй мой живот, алтарь для жертвоприношений.
В моем пупе вихрь успокаивается: ибо я есть центр, который закружил этот танец.
Сгори и растворись во мне, я жертвенный огонь, что вылечит тебя.
Умри на моих губах. Родись в моем взгляде.
Мое тело рождает образы, они бродят в водах, напейся и вспомни то, что ты забыл, родившись.

Я рана, что не заживает,
Я маленький солнечный камень: дотронься до меня и мир загорится.
Возьми мое ожерелье из слез.

Я жду тебя на этой стороне времени, где свет открывает царство счастья:
договор враждующих близнецов, воды, которая сочиться между ледяными пальцами,
окаменевшими, как король в его гордыне.

Там ты раскроешь мое тело на двое, чтобы прочесть страницы своей судьбы

Октавио Пас