Бразервилль : Печенье с кактусом

— А что, Карин, может, ко мне? – пригубив бокал вина, щурясь, спросил коротко стриженный смуглолицый мужчина с маленькими оттопыренными розовыми ушками, как у летучей мыши. Карина была девушкой яркой, общительной и, судя по откровенному чрезвычайно декольтированному лиловому платью, готовой к любовным авантюрам. Когда Павел пригласил её в ресторан на второе свидание, она для себя решила, что предпримет всё возможное, лишь бы ускорить процесс знакомства с этим импозантным, небедным и перспективным молодым человеком. Со слов подружек, он имел кое-какие связи в шоу-бизнесе, а это как нельзя кстати для Карины, знойной голубоглазой брюнетки со спортивной фигурой, увлекающейся музыкой и обуреваемой мечтой найти спонсора для продвижения своего таланта, в частности – вокального. Работать за три копейки в государственном учреждении делопроизводителем ей порядком надоело. Кроме того, подруги советовали остерегаться, так как он с одержимостью меняет спутниц, но Карина была не прочь рискнуть, в том числе гордостью. Вдруг она та единственная, ради которой бросают старые привычки.

-- Поехали, я тебе покажу свою коллекцию кактусов, — мурлыкал Павел, не отводя масленых глаз от красавицы, — я уверен, тебе придутся по вкусу печенья, которые лично вчера испёк. Печенья с кактусом.

-- С кактусом? – по-детски наивно удивилась прелестница и чуть приоткрыла рот.

-- Конечно! С кактусом, — мужчина с еле-заметной улыбкой продолжил игриво поглядывать, — без колючек естественно. Бывают с кокосом, а это – с кактусом. Очень вкусные, очень аппетитные, не калорийные. Тебе понравятся. Тем более, я приготовил их специально к нашему сегодняшнему вечеру.

--Даже так? – хихикнула Карина и отпила красного вина, стараясь слишком бурно не радоваться, иначе Павел заметит, что она только и ждёт, как бы напроситься в гости. Но внутри бушевал шквал переполняющих её чувств. Конечно, она немножко поизображает из себя недотрогу, но только немножко, совсем капельку. – Ну, поехали. Должна же я продегустировать твой кулинарный шедевр.

Двадцать минут езды, и «Порше» с двумя воркующими людьми подлетел к трёхэтажному коттеджу с мощным кирпичным забором. На фоне летнего звёздного неба дом высился тёмной мрачноватой глыбой, словно вылезшим из-под земли гигантским шампиньоном. Бережно заводя даму внутрь, Павел рассказывал об истории строительства особняка, о том, каких высокопоставленных чинов ему посчастливилось принимать в гостях по долгу службы, и не только. О своей работе он говорил охотно на протяжении целых двух свиданий и порядком надоел Карине своей болтовнёй. Ей не терпелось улучить момент и расспросить его о связях с продюсерами и, несомненно, продемонстрировать ему свои недюжинные вокальные способности.

Пока они поднимались на второй этаж в просторную богато обставленную гостиную, хозяин успел поведать о своём недельном отпуске на Бали в обществе кое-каких депутатов. На столике перед дорогим кожаным диваном уже стояли бокалы, ведёрко с бутылкой холодного шампанского и тарелочка с выпечкой, очевидно, те самые печенья. Красотка грациозно приземлилась на диван, картинно закинув ногу на ногу, и с добродушной физиономией терпеливо слушала занудное лопотание ухажёра, который уверенными движениями уже открывал бутылку. Хлопок вылетевшей пробки слегка взбодрил начавшую было зевать Карину, она даже невольно пискнула, а Павел с плотоядной миной разливал шампанское по бокалам.

-- К шампанскому возьми печенье, — он протянул ей полный бокал и тарелочку, — оно самое, разрекламированное, из собственной коллекции кактусов. Я тебе их покажу попозже, у меня для них целая комната выделена.
Гостья приняла и то, и другое, заинтересованно разглядывая кулинарное чудо. Уж с чем-чем, а с кактусом печенья ей не доводилось пробовать.

-- За тебя, Карин! – Павел смотрел на неё глазами, сочащимися распутством. Она поняла это и смущённо улыбаясь, чокнулась с ним. Затем они синхронно отпили по глотку и девушка, откусив половинку рыхлого десерта, принялась жевать, стараясь сделать это предельно эротично. Но с учётом того, что накануне дантист ей поставил пломбу, процесс пережёвывания захватил не всю полость рта, и со стороны могло показаться, что в выпечке действительно какие-то колючки, и дегустатор опасается работать челюстями.

-- Ну, как? – сияя, поинтересовался Павел, ощупывая взглядом чаровницу, как новенький блестящий спорткар во время тест-драйва.

-- Вкусно.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Карина очнулась от грубого прикосновения к лицу. Она не могла вспомнить, как она потеряла сознание, и что этому предшествовало. Её глаза были распахнуты, но она ничего не видела вокруг — клубился мрак, словно искусственный туман, выпускаемый на съёмочную площадку. Она не была связана, но чувствовала невыразимую слабость, и голова, наполненная до отказа свинцом, будто бы принадлежала не ей, а незримому кукловоду под потолком. Волны, нет, ЦУНАМИ страсти внезапно захлестнули всё её существо, и она лихорадочно затрепетала, переживая необъяснимое состояние, до селе ей не знакомое; хотелось гомерически хохотать и плакать одновременно. Адским пламенем горели некоторые участки тела, в частности: вся промежность, живот, грудь и рот, точно в неё, как в утку, влили инфернально-острый соус. За жжением последовало дикое желание секса, такое неистовое и звериное, что разум был не во власти контролировать действия. На сцену, беснуясь и куражась, высыпали природные инстинкты, задвинув самоанализ в жалкую затхлую гримёрную кабинку. Девушка обнаружила себя обнажённой, полулежащей на чём-то мягком, скорее всего, она размещалась на кровати, а под её спиной находилась подушка. Зрение по-прежнему не баловало наличием красочных объектов. Разыгравшаяся безудержная похоть сделалась невыносимой, и Карина возжаждала при помощи пальцев заняться самоудовлетворением со скоростью страдающего Паркинсоном пианиста. Между ног оказалось восхитительно влажно и в тишине пальцы с громогласным чавканьем вязли в пылающей щелке. Этого ей показалось мало, тело требовало абсолютной заполненности влагалища, и, осознав, что руками она себе в данной ситуации не поможет, в отчаянии заскулила. Вдруг, напротив её личика нарисовался буквально из ничего, материализовался из тьмы, крупный, как тепличный огурец-переросток, игольчатый ядовито-зелёный кактус. Он покачивался угрожающей пикой из стороны в сторону в каких-нибудь двадцати сантиметрах от её носа. Мучаясь сладостно-болезненными спазмами низа живота, она хищно и крепко схватила цветок, словно половой член. Моментально в ладонь впились сотни игл, руку пронзила боль, но какая-то странная. Эпицентр находился в ладони, однако волна оттуда прошла через всё тело, сотрясаемое сладострастием. Возникло ощущение, что боль и наслаждение сложились в один общий пазл, пазл маячившего на горизонте сексуального удовлетворения. Карина, чувствуя, что сходит с ума, притянула фаллическое растение к себе и заглотила его на максимально возможную глубину, безжалостно повреждая губы, язык, дёсны и всю ротовую полость. Кровь побежала в горло, и она рефлекторно несколько раз глотнула, чтобы не захлебнуться. Произведя длительную серию возвратно-поступательных движений, сопровождающихся фейерверком болезненно-сладостных переживаний, Карина извлекла изо рта окровавленный кактус с повисшими на его колючках лоскутками мяса. Не теряя ни секунды, она переместила растение вниз и, громко вскрикнув, рывком вогнала его в давно заждавшееся кипящее лоно, до бахромы раздирая нежнейшую плоть. Первые фрикции дались с трудом, но через миг поршень заходил гораздо легче, скользя по кожаным ошмёткам слизистой поверхности, заполнившим всю вагину. Впечатления были настолько яркими, а чувства настолько острыми и противоестественными, что у Карины явственно запульсировало в черепе; мозг вот-вот готов был взорваться ядерной боеголовкой. Продолжая судорожные движения импровизированного дилдо внутри превращённого в кашу и, очевидно, навсегда травмированного влагалища, девушка не стонала, она: визжала, вопила, выла, кусая лохмотья губ и обливаясь слезами! Но визжала и вопила она не от страданий, её организм взлетел на такую вершину экстаза, которую она не могла и вообразить в своих самых изощрённых грёзах! Спустя десяток хлюпающих в кровавом фарше толчков, девушка выгнулась, задёргалась в сладостных конвульсиях, и за мгновение до провала в небытие, на задворках её сознания падающей звездой сверкнула мысль о том, что она испытала последний в своей жизни оргазм, ибо сейчас умрёт от кровопотери.


::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Рыжее солнце робко заглядывало в спальню. Широко раздвинутые занавески не мешали лучу свободно скользить по измятому одеялу. Карина вздрогнула и пугливо озираясь, выпрыгнула из постели. Первым делом она ощупала лицо. Слава богу, без дефектов! Язык — ватный, рот — сухой, без царапин и порезов. Запустив руку в трусики, исследовала половые губы. Тоже всё в норме. Крови нигде не видно. Сон? Чёрта с два! Таких реалистичных снов не бывает!

Дверь в спальню распахнулась и, довольно насвистывая незатейливую мелодию, вразвалочку вошёл Павел в халате, катя впереди себя сервированный столик с едой.

-- О! Принцесса, доброе утро! Ну и ночка выдалась, правда? Я надеюсь, тебе понравилось. Завтрак готов!

Прежде чем впасть в истерику, гостья молчаливо привела себя в порядок, анализируя случившееся, и позавтракала.


::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
< br>
Вежливо выпроводив разбушевавшуюся мадемуазель, Павел притопал в свою комнату, плюхнулся в шикарное кресло перед компьютером, достал чёрный маркер и, огорчённо буркнув под нос: «на четвёрочку с плюсом», подписал конвертик с диском. Очередная пассия оказалась не в восторге от его пристрастия к сексу в одурманенном состоянии. Подумаешь, важная цаца! Зато сохранилась запись их более чем бурного соития, которую в любое время можно пересмотреть и вспомнить волнующие эпизоды.