Соломон : Ароматные истории 1. Условный приговор или очередное дело Петровича

История эта приключилась в 2004 году. В ту славную пору я еще не помышлял о работе юриста в крупной столичной компании, а работал судебным приставом по обеспечению установленного порядка деятельности судов в Нижегородской области. Не работа – трэшня. Да и сам в те годы я был отменным распиздяем.
Так вот. Весь мой функционал сводился к просушке образины у металлоискателя на входе в суд, проверке документов посетителей, протиранию штанов в залах судебных заседаний, да к поездкам по городу в поисках забулдыг, беспечно пропивавших остатки совести, и так некстати забывших, что именно сегодня настал их судный день.
Бывали, однако, в работе и позитивные элементы, например цыгане. Цыгане и суд — две неразделимых сущности, как Бонни и Клайд, ибо кредо цыган безнаказанно торговать ширевом, а кредо правосудия сажать за это цыган на длительные сроки.
Большинство цыган безграмотны, чем активно пользовались и столь же безграмотные, но ушлые адвокаты, об одном из которых хочу вам рассказать.
Однажды в нашем суде был процесс над двумя цыганками. Судили их за сбыт медленного.
Интересы цыганок представлял адвокат — Антон Петрович Глуходедов. Тот еще пройдоха и алчный урюк.
Не знаю, что там Петрович наобещал подсудимым и их родственникам, но в день оглашения приговора, когда весь этот табор запускали в зал, общий настрой пришедших говорил, что все решится наилучшим образом, и мне беспесды показалось, вселил веру в условный срок даже в подсудимых.
Уголовный процесс по своей сути скучное зрелище, но только до определенного момента. Опущу бубнеж прокурора, допрос свидетелей, обвиняемых, исследование доказательств и прочую хуйню. Перейдем к завершающей стадии процесса.
- Слово для защиты подсудимых предоставляется адвокату Глуходедову.
- Спасибо, Ваша честь.
Защитник встал, развернул листок формата А4, на котором мелким шрифтом были напечатаны выкладки из постановлений правительства и федеральных законов, с умным видом проницательно посмотрел на подсудимых, группу поддержки из зала и емко, с выражением, приступил к своей заготовленной диатрибе.
- В соответствии с пунктом 178 постановления Правительства Российской Федерации от 25 августа 1999 года, а также требованием статьи 27 Федерального закона от 31 октября 2001 года о внесении изменений в статью 38 Федерального закона,… а также статьи 23 Конституции Российской Федерации…
Выступление Глуходедова было пафосным и пылким, воодушевленным и страстным, но совершенно бессмысленным и даже глупым. Все от того, что провозглашая свою речь в защиту подсудимых, Петрович не только пренебрегал основными принципами уголовного правосудия, но, помимо прочего, умело вплетал в свои выражения ссылки на нормативные акты, не имеющие ничего общего с защитой подсудимых. Причем делал это совершенно бессовестно, загоняя в уши цыганам бред, от которого сам Плевако, наверное, переворачивался в гробу. Причин такого опрометчивого поведения было всего две: алчность Петровича (цыги нехило башляли в надежде на оправдательный приговор) и его поверхностные познания в уголовном праве.
Несмотря на это, правильно расставленные акценты и ударения могли заставить не искушенного правоведением зрителя из зала подумать, что он — Антон Петрович, написал уголовный кодекс, да уж что там пиздеть — саму Конституцию.
Абсурдное сплетение нормативных актов и правовых норм будоражило воображение публики из зала молниеносным оправдательным приговором, стопудовым, хоть ты на центральной площади при свидетелях пятерых младенцев сожрал.
Судья, женщина лет сорока, осознав, что эта пламенная демагогия затянется надолго, от неудовольствия закатила глаза, но прерывать этот азартный спич не стала, регламент есть регламент хуле.
Цыгане, сидевшие в зале, напротив, оживились и буквально хавали каждое слово Антона Петровича, тихо перешептываясь между собой.
- Хороший у нас аблокат…
Через 20 минут, после эмоциональных выпадов, бесконечных сравнений подсудимых с ангелами, спустившимися на землю прямо с небес и прочей хуеты, Антон Петрович закончил свою речь.
Апофеозом этой тирады стал не менее эмоциональный, хоть и шаблонный для адвокатов вывод, применяемый в не зависимости от обстоятельств содеянного подсудимых.
- Таким образом, уважаемый суд, защита полагает, что вина моих подзащитных не доказана, и не подтверждается фактическими обстоятельствами дела и соответствующими доказательствами. Учитывая изложенное, прошу подсудимых оправдать, а в случае вынесения обвинительного приговора считать приговор условным.
В глазах табора читалось ликование, гордость за спасителя. Они готовы были аплодировать ему, свистеть и даже ударится в пляс с выходом, но наша команда суровых судебных приставов моментально пресекала любые попытки нарушения установленного порядка в зале суда.
По окончании последнего слова подсудимых, суд удалился для вынесения приговора.
Цыгане облепили самодовольного Антона Петровича, обнимали его и были несказанно рады столь очевидному для них освобождению соплеменников из под стражи прямо в зале суда.
Чаще всего приговор, после оптимистичных заявлений Петровича, звучал как гром среди ясного неба, в первую очередь для осужденных и их родственников, но не для самого Петровича.
После оглашения приговора и ухода судьи мы частенько начинали дико угарать до коликов в животе над четко выполненной работой Петровича, что наш гомерический смех доносился до канцелярии суда, расположенной в другом корпусе здания.
Тем временем судья, вернувшись из совещательной комнаты, приступила к оглашению приговора.
- Именем Российской Федерации, суд приговорил, признать подсудимых виновными в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 228 Уголовного кодекса Российской Федерации и назначить наказание в виде 13 лет 4 месяцев и 12 лет 8 месяцев лишения свободы соответственно с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима…
После оглашения приговоров по делам, где защитником выступал Глуходедов, как правило, начинался полный пиздец. Толпа родственников осужденных бросалась на Антона Петровича, а последний, наученный опытом, хватал свой портфель, кожаный плащ в пол и по-быстрому съебывал из зала суда от греха подальше. Иногда, нашей бравой команде приходилось его даже прятать в своей каморке, пока вся эта ебучая и неблагодарная нечисть не рассосется на безопасное расстояние.
Вот и в этот раз неудержимая толпа цыган хотела учинить самосуд, но без ложной скромности стоит заметить, что наша команда пресекла попытки расправы над Глуходедовым, хотя он и сам уже быстрым шагом удалялся к выходу.
В след ему летели проклятия и пахабные реплики.
- Стой сука, мы тебе столько денег отдали…
- Верни деньги, пидор...
- Штоб ты во обосрался гандон…
Но Антон Петрович, не взирая, на догонявшие его проклятия очень спешил. Ему сильно хотелось срать…